На шаг сзади - Хеннинг Манкелль

– Не понимаю, как она ушла, – повторила она. – Просто ума не приложу.

– Она и не уходила, – буркнул Валландер. – Луиза осталась в баре.

Она ошарашенно посмотрела на него:

– Осталась в баре? А что мы тогда делаем тут?

Валландер покачал головой. Он не мог себе простить, что оказался таким тугодумом. Еще когда он в первый раз увидел фотографию, у него возникло чувство, что с ее волосами что-то не так.

Я должен был это заметить, ругал он себя. Я обязан был заметить, что это парик.

– Я спрашиваю, что мы делаем тут, если она там? – повторила Лоне.

– Луиза осталась в баре. По той простой причине, что никакая это не Луиза. Это мужчина. Тот амбал, что стоит в дверях, сказал, что из бара за эти минуты вышли трое мужчин. Один из них и был Луизой. С париком в кармане и стертым макияжем.

Лоне, похоже, ему не поверила. Но на объяснения уже не было сил. Главное, он сам теперь это знает. Потом он пересилил себя – как-никак, коллега заслужила, чтобы он ей все растолковал. Она ему очень помогла. Было уже за полночь.

– Несколько лет назад я был на карибских островах, – сказал он. – Это был очень тяжелый для меня период. Как-то вечером я сидел в баре и разговаривал с необычайно красивой женщиной. Я сидел совсем рядом, видел малейшие черточки ее лица. Но я прозрел только после того, как она сама сказала.

– Сказала что?

– Что она мужчина.

Лоне Кэр, похоже, наконец согласилась с его объяснением.

– Она пошла в туалет, сняла парик, не торопясь стерла грим и вышла. Что-то там изменила в одежде. Никто из нас ничего не заметил, потому что мы ожидали, что из туалета выйдет женщина. Если ждешь женщину, кто обратит внимание на проходящего мужчину?

– Насколько мне известно, «Амиго» – это не бар для трансвеститов.

– А может быть, он туда ходил вовсе не для того, чтобы общаться с себе подобными, – задумчиво сказал Валландер. – Может, ему просто хотелось играть роль женщины.

– Что все это означает для следствия?

– Пока не знаю. Может быть, это очень важно. Может быть, нет. Сейчас трудно сказать.

Она посмотрела на часы.

– Последний паром только что ушел, – сказала она. – Следующий только утром.

– Я переночую в гостинице.

Она покачала головой:

– Можете поспать у меня на диване. Муж у меня – официант. Он как раз в это время приходит домой, и мы вместе ужинаем.

Они вышли на улицу. Валландер так и не понял, в какой район она его привезла. Ее муж, Торбен, вошел в квартиру почти одновременно с ними. Он оказался таким же невысоким, как его жена, и очень приветливым. Они съели в кухне по бутерброду с пивом, и Лоне постелила Валландеру на диване. Уступая его настояниям, она пообещала разбудить его с тем расчетом, чтобы он успел на первый паром в Мальмё, и ушла, пожелав ему спокойной ночи.

Этой ночью он спал очень беспокойно, много раз просыпался. В три часа встал и подошел к окну. Посмотрел на пустынную ночную улицу. Все ночные улицы похожи друг на друга. Ждешь, что кто-то появится, но никого нет. Тишина.

Итак, Луиза – это мужчина. Он называет себя Луизой, когда переодевается женщиной. Как его зовут, мы не знаем. И мы толком не знаем, как он выглядит.

Валландеру стало не по себе. Убийца охотился за людьми в необычных нарядах, в масках. Как Луиза. Когда Валландер представился, она тут же сбежала.

Почему она, когда это он, подумал Валландер. Это он. И скорее всего, он и есть убийца. Я сидел рядом с убийцей и не разглядел его в женском обличье. И он удрал. Теперь он знает, что мы подобрались к нему довольно близко. Но он знает и другое – что нам неизвестно, кто он.

Ровным счетом ничего не известно.

Он снова лег. Несколько раз он задремывал, но по большей части лежал и ждал, когда прозвонит будильник.

Когда Лоне Кэр зашла его разбудить, он уже оделся и сложил постельное белье. Она посмотрела на него внимательно:

– Вы не сможете нормально работать, если не будете спать.

– У меня всегда были проблемы со сном, – сказал он. – Еще до того, как я начал работать.

Они выпили кофе в кухне. Из-за дверей доносился храп Торбена.

– Попробую разузнать еще кое-что об этой Луизе, – сказала она. – О Луизе, которая не Луиза.

Он поблагодарил ее – и за то, что она уже для него сделала, и за то, что собиралась сделать.

Она вызвала для него такси.

– Это он? – спросила она. – Тот, кого вы ищете?

– Да, – сказал Валландер. – Скорее всего, он. Другого объяснения я не вижу.

Без двадцати пять он был на терминале и удивился, что в зале уже скопилось много народу. Что им делать в Мальмё в такую рань? Он взял билет, сел в свободное кресло и задремал. Проснулся, когда на паром уже потянулся поток пассажиров. Нашел место, сел и снова задремал. Проснулся уже в Мальмё.

Только проходя через таможню, он понял свою ошибку.

Луиза – мужчина. Говорящий по-шведски мужчина. Съездил в Копенгаген, как и он. Конечно, он мог успеть на последний паром накануне.

Но мог и не успеть. А это значит, это мог быть один из пассажиров на том пароме, на котором плыл и он сам. Он точно не знал, что он мог бы предпринять. Обойти весь паром, вглядываясь в лица? Пытаться узнать лицо, которое он видел, мысленно снять парик, убрать макияж? Искать превратившуюся в мужчину женщину? Можно было бы попросить полицию в Мальмё проверить документы у всех прибывших.

Но самое главное не то, что он мог бы сделать, а то, что он об этом не подумал.

Единственное, что его оправдывало, – он очень устал. От него только и оставалось, что тонкая оболочка, – все остальное занимала безграничная усталость, сахар в крови и страстное желание выспаться.

Он вышел из терминала. Все пассажиры уже разошлись кто куда. Делать здесь больше было нечего.

Он подошел к машине. Телефон мирно лежал на пассажирском сиденье. Тут он был прав. Но вот фары он выключить забыл, и аккумулятор разрядился, что выяснилось при попытке включить зажигание. Валландер откинулся назад и несколько раз стукнул себя кулаком по лбу. Мелькнула мысль – снять номер в «Савое» и выспаться. Вместо этого он позвонил Бирчу, надеясь, что тот уже не спит. Тот ответил, что как раз собирается пить кофе.

– Где ты был вчера? Мы же собирались созвониться?

Валландер рассказал о неудачной поездке в Копенгаген.

– Так близко… – с сожалением произнес Бирч. – Неужели ты и вправду был так близко?

– Я дал себя надуть, – сказал Валландер. – Надо было охранять дверь в туалет.

– Мало ли чего надо было, – сказал Бирч. – Значит, ты вернулся с первым паромом… Устал, наверное?

– Хуже всего то, что у меня аккумулятор сел.

– Сейчас приеду, – сказал Бирч. – У меня есть стартовые кабели.

Бирч приехал через девятнадцать минут, так что Валландер успел немного поспать.

– Я был в квартире Хаага, – сказал Бирч. – Этакое спартанское жилище. Ничего для нас интересного, кроме огромных фотографий бабочек на стенах.

– Он погиб случайно, – сказал Валландер. – Оказался не в то время не в том месте. В этом я совершенно уверен. А его интересовали только молодожены.

– Его – это того, которого ты вчера упустил? Переодетого женщиной?

– Я так думаю.

– У тебя есть фотография, – сказал Бирч. – Ты знаешь его в лицо. Убери волосы со снимка. Может быть, ты знаешь больше, чем ты думаешь.

– Мы с этого и начнем, – сказал Валландер. – Может быть, кто-то и узнает Луизу, когда она перестанет быть женщиной.

Бирч оценивающе посмотрел на Валландера:

– Тебе-то надо начать с того, чтобы выспаться. От того, что ты расклеишься, дело лучше не пойдет.

Они соединили кабелями два аккумулятора, и машина тут же завелась. Было двадцать пять минут седьмого.

– Мы еще раз осмотрим ателье и квартиру, – сказал Бирч. – Я на связи.

– Я буду держать тебя в курсе, – пообещал Валландер и уехал.

На повороте на Егерсру он остановил машину и набрал номер Мартинссона.

– Я тебе звонил двести раз, – пожаловался Мартинссон. – Мы же вчера должны были собраться. Но твой телефон, как всегда, не отвечает.

– Я был в Дании, – сказал Валландер. – Пожалуйста, собери всю группу в восемь часов.

– Что-то случилось?

– Да. Об этом и будем говорить.

Он нажал кнопку отбоя и погнал в Истад. Утреннее небо было совершенно безоблачным. Усталость как будто немного прошла, и голова стала ясней. Раз за разом он прокручивал в памяти вчерашнюю встречу. Пытался представить себе лицо под слоем косметики. Иногда ему казалось, что получается.

Без двадцати восемь он приехал в Истад. Эбба сидела у окошка в приемной и чихала.

– Простудилась? – спросил он. – В августе?

– Старые ведьмы, как известно, подвержены аллергии, – ответила она с улыбкой и строго посмотрела на него. – Ты что, не спал?

– Я был в Копенгагене. Там особо не выспишься.

Она, похоже, не поняла его неуклюжую попытку пошутить.

– Если ты не займешься здоровьем, это плохо кончится, так и знай.