Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников - Христиан Вульпиус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как? — поразился Ринальдо. — Тебя и тут знают?
В сад как раз вышел граф. Старец пошел к нему навстречу, взял его руку и потряс ее так, как трясут руку старого знакомого. Они обнялись и расцеловались и рука об руку пошли к выходу из сада.
Ринальдо взглянул на Леонору и спросил:
— Вы тоже знакомы с этим человеком?
— Брат знаком с ним. Я не знаю, кто он. Мы называем его просто Незнакомый старец. А брат называет его Никанором. Вы, сдается, тоже с ним знакомы?
— Я знаком с ним, но не знаю тем не менее, кто он.
Граф ушел из сада, а старец опять подошел к Леоноре и Ринальдо.
— Прекрасная графиня! — сказал он очень дружелюбно. — Позвольте мне лишить вас общества этого несчастного всего на несколько минут.
Леонора поклонилась и вышла из сада. Старец сел на скамью, и разговор начался.
— Значит, ты хотел убить себя?
— О, если б я совершил это уже прежде!
— Человек волен поступать как хочет, его жизнь в его собственной власти. Об этом ты можешь найти у Сенеки и у Цицерона много pro и contra[15]. Бремя можно совлечь, а то, что тебя гнетет, отбрасывают назад. В самоубийстве же всегда присутствует известная доля трусости. У кого хватает мужества подставить лоб своей судьбе, того не так легко победить в борьбе, как малодушного.
— Какая же смерть почетней — от собственной руки или от руки палача?
— Судя по понятиям в подлунном мире, собственная рука предпочтительней руки палача. Однако… пока нас настигнет последняя, у нас еще всегда есть время воспользоваться собственной рукой. Ты же хотел пасть в прекрасные руки, поэтому…
— Не насмехайся!
— Насмехаться?
— Не шути! Мое положение чересчур серьезно.
— Именно поэтому легкая шутка…
— Пожалуйста, не шути!
— Ну, стало быть, серьезно! Ты не удивлен, что видишь меня здесь?
— Я уже завидовал твоему счастью найти смерть в волнах!
— Я ни одному человеку не позавидовал бы в этом. Избегнув смерти от волн, я вновь увидел тебя, и даже более — вижу опять все, что прекрасно, что достойно внимания.
— Ты знаком с Лентини?
— Как ты видел.
— Каким образом?
— Он тоже друг твоего друга, маркиза Джермано, и мой. Поэтому ему нечего было бояться Чинтио.
— Как? Вы все еще поддерживаете связь друг с другом?
— Да, мы все.
— Вы все еще не отказались от похода на Корсику?
— Не совсем. Быть может, вскоре нам удастся задуманная нами дерзкая вылазка.
— На Корсику?
— На Корсику или на… какую-либо другую часть света.
— Ты живешь планами!
— Для планов!
— Желаю удачи!
— Мне и тебе! А теперь несколько слов о тебе. Ты был столь неблагоразумен, что сам назвал свое имя людям. Теперь повсюду за тобой гонятся по пятам. Тебе следует опять исчезнуть, пока не минует буря.
— Куда?
— Вечером сюда приедет человек, который передаст тебе кольцо, вот оно, я ношу его на этом пальце. Следуй за ним. Ночь обещает быть ясной, лунной. Вы будете скакать всю ночь, а утром окажетесь на месте.
— Где?
— В замке, куда вас впустят и где ты будешь в безопасности.
Ринальдо хотел что-то спросить. Но старец поднялся, пожал ему руку и сказал:
— Мы скоро увидимся!
И быстро удалился.
Через некоторое время в сад вернулась Леонора и застала Ринальдо в глубокой задумчивости в беседке.
— Брат уехал с Никанором, — сказала она. — Моя невестка хочет с вами поговорить.
Они пошли в замок. Лаура спросила у Ринальдо о старце, она не понимала, что связывает ее супруга с ним, но не получила от Ринальдо никакого объяснения.
Ближе к вечеру приехал человек с кольцом, и Ринальдо собрался в путь. Он попрощался со всеми. От Леоноры он пожелал иметь памятный подарок. Она дала ему нагрудный бант. А он быстро надел ей на палец кольцо, поспешно спустился с лестницы и вскочил на коня. Напрасно призывала его Леонора. Он вскачь вылетел за ворота замка в сопровождении проводника и Лодовико.
Они скакали при луне всю ночь напролет.
Высоко на скале стоял старый небольшой замок, ему предназначена была, видимо, защита этого края. Проводник подал сигнал. Подъемный мост упал. Они въехали во двор. Здесь проводник представил Ринальдо смотрителю этого замка.
— Где я? — спросил Ринальдо.
— В замке моей глубокоуважаемой госпожи, — ответил Торонеро, смотритель замка.
— А ее зовут?
— Разве вы не знаете?
— Я не знаю, где я, почему я здесь, не знаю, кто владелица замка и не знаю, как ее звать.
— Но она вас знает.
— Меня?
— Она сама говорила со мной о вас, рыцаре де ла Чинтра… ведь вас так зовут?
— Меня так зовут.
— Говорила перед моим отъездом.
— Она здесь?
— Нет. Когда я уехал, она тоже уехала.
— Куда?
— Этого я не знаю.
— А она вернется?
— Возможно.
— Она не постоянно живет здесь?
— Очень редко и недолго.
— Так как же ее зовут?
— Графиня Вентимилья.
— Вентимилья? Я ее не знаю, по крайней мере… под таким именем.
Смотритель ушел. Появился Лодовико. Он принес письмо от старца. Тот просил Ринальдо прислать ему Лодовико, который ему очень нужен. От старца прибыл посланец. Ринальдо приказал Лодовико быстро вернуться, что тот и обещал.
Смотритель, у которого Ринальдо попросил гитару, принес ее и извинился, что из-за множества дел не сможет быть с ним все время, но заверил его, что его сестра Маргализа будет частенько к нему наведываться и будет исправной собеседницей.
Маргализа не заставила себя ждать и сказала без утайки, что пришла, дабы развлечь господина.
Ринальдо болтал с ней, любезничал. Он похвалил прекрасный вид из окна.
— О да, вид отсюда прекрасный, окрестности здесь изумительные, но мало-помалу к ним привыкаешь, как ко всему, что видишь изо дня в день, не исключая и своего зеркала.
— А в зеркало ты смотришь с удовольствием?
— Обычно только по утрам, если испачкалась на кухне. По воскресеньям же чаще, чем один раз, когда иду в церковь.
— А до церкви далеко?
— Через час я уже там.
Ринальдо зашагал взад-вперед по комнате, наигрывая на гитаре.
Маргализа спросила улыбаясь:
— А вы можете сыграть что-нибудь хорошее и спеть?
— Ты хочешь послушать?
— О да! Я очень люблю слушать игру на гитаре. А может быть, вы хотите, чтобы я что-нибудь спела?
Ринальдо передал ей гитару. Она заиграла и запела романс:
На бреге ручья он,Забывшись, лежалИ в ласковой дремеПочти не дышал.
Вот, крадучись, деваК нему подошлаИ глаз от негоОтвести не могла.
Тихонько дрожащиеВеки его,Склонившись, целует —А он — ничего!
Его волосамиОпутав персты,Целует, в восторгеОт их красоты.
Он очи открыл.Он ее узнает —Еще поцелуй емуДева дает.
И молвит: зачем тыЛежишь у ручья?Зачем поцелуемБужу тебя я?
В объятьях любвиТебе сладко ль дремать?Коль сладко, смени,Драгоценный, кровать!
Ринальдо похвалил ее игру и пение. Она поблагодарила и, вернув гитару, спросила:
