Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Мы поднялись в коридор (брат‑близнец таких же на нижних этажах) и прошли мимо наглухо забитых досками дверей до комнаты с номером четыреста семь. Миротворец постучался явно условным: тук‑тук, тук‑тук‑тук, тук. И через минуту нам открыли.

Вот тут уже было интересней. Не маленький пенал три на четыре, как все остальные комнаты, а длинное пространство со сломанными стенами, состоящее как минимум из четырех комнат. Прямо целый лагерь внутри дома.

Ближе к окну, сложенный из кирпичей очаг и кучей порубленной мебели, вдоль стены три цветные туристические палатки, еще несколько пенок и спальников валялось просто так. Рядом кучей лежали рюкзаки, три армейских баула, а у дальней стены стоял стол с армейским ящиком, коробками с патронами и аккуратно разложенным оружием.

Встретили нас две девушки, такие же молоденькие, как все вокруг не считая нас с Лехой, одним словом: студенты. Обе симпатичные, подтянутые, где надо поддутые, а где не надо, там тоже все нормально. У одной даже чересчур, на мой вкус, большие глаза, губки‑уточки на пол лица, следы косметики, как бы странно это ни выглядело в окружающей обстановке.

– Товарищ командир студвзвода, – девчонки, дурачась, вытянулись по стойке смирно перед Лехой и при этом поглядывали на меня, может, ожидая какой‑то реакции, меня же больше волновало, идет ли за нами погоня, но Леха не парился, а ему видней. – На вверенной для охраны и готовки территории все в порядке, обед почти готов.

– Вольно, – вздохнул миротворец, а потом повернулся ко мне, – Видишь, прессуха, с каким контингентом приходится работать.

– Вижу, но вообще не понимаю, что тут происходит.

И Леха рассказал. Напомнил, как поцапался с консулом, а потом еще продолжил уже по дороге. Как ему откровенно намекнули, что консул этого не простит, и лучше ему домой даже не рваться. Вот он и прикинул варианты, посоветовался с друзьями из отряда, и Косой (один из соратников) напомнил, про Аркадия Краснова – айти‑гения всея нашей державы и его дочь, студентку МГИМО, затерявшуюся где‑то в кампусе колледжа.

Леха, Косой и еще с ними увязался Дема (санитар отряда) взвесили все за и против, и по‑тихому двинули искать дочурку.

И нашли, но не одну, а с довеском из мажористой, золотой молодежи. Где все как один чьи‑то маменькины или папенькины сынки. Кого только не было – и сын министра, и дочка кого‑то из Центробанка. Одной компашкой в Москве тусовались, так вместе на практику и приехали, экстрима, дебилам захотелось. Дома скучно им уже на «геликах» гонять да коксом обдолбываться.

Леха был категоричен. Крыл мажористых детей, как мог, не скрывая своей неприязни. Но Ольгу, ту самую дочь Краснова, ругал только за цвет волос, в остальном защищал, даже мне показалось, что чересчур, прикипел похоже грубый солдат. Говорит, она единственная, кто ехал сюда по делу и помимо Мгимошной практики собирался помогать Красному кресты. А остальные подтянулись, сначала «яблочный» Павлик на правах жениха, а потом и вся тусня.

Миротворцы чуть‑чуть опоздали и спасли не всех. Окопались в кампусе, держа оборону от переродившихся мертвых студентов и пытаясь выйти на связь с Москвой. А потом и выторговать себе настолько приличную, что аж неприличную награду в обмен на вернувшихся домой детишек.

Краснов через личные контакты и очень большие взятки умудрился организовать эвакуацию. А точнее, проход через морскую блокаду, которую контролируют русские. Там всего‑то и делов, пройти вдоль берега до границы с Гвинеей, а там уже подберут. Как именно Леха не сказал, но намекнул на подлодку. Только вот ее надо дождаться.

И все было прекрасно, кроме бесячих мажоров, хотели отсидеться в укрепленном кампусе, а ближе к делу раздобыть катер и тогда уже рвануть домой. Но потом на одной из вылазок цапнули Дему и он обратился, а когда вышли за лодкой, то нарвались на каких‑то бандитов и Леха остался один на один с выводком наглых невоспитанных мажоров.

Бросить их всех, кроме Оли, он не мог. Уже и жаба душит и обещания серьезным людям даны. Начал их тренировать и даже добился какой‑то минимальной дисциплины, но все равно оставался нянькой‑телохранителем семерых балбесов (пятерых я уже видел, а еще два парня несли дежурство на крыше). Но, конечно, кроме Оли. Леха охал и юлил, но к гадалке не ходи, а парень к ней проникся. И тем больше раздражался на Павлика, которого родители назначили Оле в женихи.

– Короче, прессуха, предлагаю тебе сделку, – Леха зачерпнул из котелка добавки супа и подлил мне в тарелку, загадочно подмигнув при этом. – ты, конечно, не профи, но всяко лучше моих птенчиков. Помоги мне достать лодку, прикрой немного, а мы тебя с собой заберем. Что скажешь?

Теперь пришла моя очередь. Прям все‑все я не рассказал, только главное. Про сестру, про «Глобал корп», про заложников и про алмаз. Леха слушал, открыв рот, периодически пытаясь донести до него ложку, но на каждом витке моей истории, так и зависал. А вместе с ним и три, невольно подслушивающих, девушки. Губастая, так вообще, смотрела то на меня, то на Леху, что‑то прикидывая себе на уме, явно сравнивала нас.

Ну уж дудки. Я не то, что нянькой не хочу быть, ни тем более борцом за звание альфа‑самца в этом мини‑гареме. Мне алмаз надо найти. Хотя предложение Лехи звучало заманчиво и по срокам довольно близко совпадало. Плыть до места встречи эвакуатор будет еще около двух недель, пока подготовятся, пока доберутся, я как раз должен успеть сестру спасти.

Когда я закончил свой рассказ, студенточки хлопали ресницами, вздыхали, явно желая мне посочувствовать, но не решались. Зато Леха выступил:

– Прикольно… – он задумчиво почесал щетину. – То есть привет от меня на Соколов ТВ никто не передаст?

– Типа того, – я сначала не понял, насколько он это серьезно, но парень заржал.

Развить тему нам не дали, в дверь постучали, опять явно с каким‑то смыслом, но теперь иначе: тук‑тук‑тук, тук, тук‑тук. На пороге появился пухлый парень, этакий поросеночек, воспитанный гиперзаботливой мамашей.

– Товарищ командир студвзвода, разрешите обратиться?

– Валяй, рядовой.

– Противник подтянул резервы и окружает нас со всех направлений, – пухляш, как мог, вытянулся по стойке смирно и выпалил все на одном дыхании.

– Леха, а кто это вообще такие? Много их?

– Не поверишь, млять, соседи с факультета искусств, а с ними местные чоповцы, ну а потом к ним еще какие‑то то ли партизаны, то ли дезертиры присоединились, в общем, сборная солянка какая‑то, – Леха махнул рукой в сторону оружия, и девчонки пошли вооружаться. – Мы практически с первого дня собачимся. Они нападают, но обламываются.

– А вы?

– А нам страшно. Еще когда парни живы были, мы пару раз им прилично вломили, давно их не было. А сейчас на нашу с тобой стрельбу слетелись, похоже. Я, вообще‑то, не трус, но боюсь. Боюсь, вдруг студотряд положат, кого я тогда к мамкам повезу? Поможешь?

– Говори, что делать? Что там за схема номер четыре?

– Тут уже пятая нужна, раз ты с нами, – Леха улыбнулся.

Схема номер четыре предполагала всего лишь четыре огневых точки. Одна на крыше, вторая у решетки, третья и четвертая у замаскированных дырок в полу, через которую отлично простреливались подходы к решетке. В пятой схеме еще добавлялся лазутчик, который должен был обойти нападавших с фланга.

Эту роль на себя взял Леха, не доверив ее ни студотряду ни мне, сославшись на то, что он лучше знает местность. Я спорить не стал и отправился на крышу, сменив там еще одного мажора. При всех своих минусах и замашках ребята меня удивляли, но и подбешивали – честно не понимаю, как они умудрялись оставаться такими чистенькими, аккуратными и бодрыми.

Наивный ли это был азарт или непоколебимая вера в собственную безнаказанность, в то, что с ними никогда не случится ничего плохого. А может просто глупость и непонимание, что живы они до сих пор только благодаря Лехе. Что даже половины случаев, когда он спасал им жизнь, то делал это настолько хорошо, что они даже опасность не успевали заметить.