Ранний старт - Сергей Чернов

Вышло так, что Жлоб он и есть жлоб. Он использовал мою боевую дружину для поднятия личного авторитета по всей школе. Иногда уговаривал, и успешно уговаривал прессовать своих, выселковских. Если кто-то что-то против него хоть слово. Ну, и центровые при виде него по струнке ходили. Жлоб задирал нос всё выше и выше.

Затем месяц мирного сосуществования, по истечении которого центровые начали осторожно поддавливать выселковцев, не трогая дружину. Жлобу на «посторонних» было начхать, и дружина недовольно косилась, но ответных мероприятий не проводила. Приказа не поступало. С одной стороны, Жлоба продолжали слушать в силу привычки, с другой, авторитет его устойчиво планировал вниз.

Поворотным моментом послужил групповой наезд на одного из дружины. И когда это сошло с рук, всё стало сдвигаться в пользу центровых с неизбежностью и ускорением снежной лавины. Жлоб не проявил интереса к эксцессу, когда слегка пострадал один из дружинников. Сразу за этим пострадало трое, попытавшиеся разобраться с обидчиками частным порядком. Пользуясь численным перевесом, им наваляли. Жлоб отругал своих, де, лезут без его высочайшего повеления и строго погрозил пальцем центровым. На этом успокоился. Чужие синяки и шишки его не волновали. Батрак должен о себе заботиться сам.

— Как-то подловили нас по частям и хорошо отпиннали. После этого всё и началось… — продолжает грустную историю Валера.

И дошло до того, что террор возобновился с ещё большей силой. Центровые мстили за свой страх, за все обиды и поражения. Ни один день не обходился без тычков, пинков и затрещин. Не дошло только до макания головой в унитаз. Не додумались, наверное. Зато Мишку заставили вымыть полы в коридоре. Собственным пиджаком. Сорвали, макнули в ведро и вооружили шваброй.

— Так шваброй бы их отоварил, — флегматично советую пострадавшему, вспомнив, как с нами поступили четвероклассники. Вижу по его лицу, что такая замечательная идея ему в голову вовремя не пришла.

Жлоба и так и так не трогали, а на моей дружине всласть оттоптались. Они пробовали брыкаться, но моральный дух подорван, командир их фактически предал. Так что раза три их всех скопом отлупили прямо у школы.

Летом стало легче, в школу ходить не надо, но на улицу выходили с опаской. Режим оккупации возобновлён в более жёстком режиме. С надеждой глядят на меня. Глядите, глядите, программа боевой подготовки и план реванша уже зреют в моём мозгу. В самом пакостливом отделе, что ответственен за самые коварные замыслы. Только сначала увертюра.

— Знаете, как треплются мужики, когда выпьют. Случайно раз слышал одного такого. Он так горестно сокрушался, что очень многим в детстве по зубам не дал. Самому за пятьдесят, а помнит. И вы будете помнить, как вас опускали, а вы стояли, потупив глазки. Раны на всю жизнь.

Пацаны поникают головами ещё безнадёжнее.

— А вот та наша драка, помните в конце прошлого лета? И у вас и у меня останутся в числе наших самых счастливых воспоминаний. Разве нет? Рассказал своим друзьям в городе, и как же они мне завидовали… — закатываю глаза от удовольствия. Пацаны тоже светлеют лицами.

— Г-х-р-м, Вить, — слегка мнётся Валера, — а у тебя там, в городе, друзья есть? Такие же ухари?

— Я расскажу, — и в глазах появляется угроза, — но позже. А пока… встать! Строиться! Бегом марш!

И угоняю их на первую тренировку за пару километров на нашу полянку. Роль лидера, задающего темп и образец движений за мной. Работаем над ударной техникой, кулаком, локтём, коленом, ногой. В замыслах у меня отработка связок по работе против группы, но это позже. Оттачивание техники много сил не отнимает, поэтому бегом в другое место, запримеченное в прошлом году. Очень соблазнительное дерево там стоит. С Алиской мы его нашли.

Бегу налегке, а мои нукеры несут друг друга на закорках.

— Хорошее место? — Любуюсь деревом, пока одно отделение переводит дыхание. Другому-то ничего, уже отдохнули на спинах товарищей.

— Хорошее место, — утверждаю, не обращая внимания на недоумённые взгляды. — Отдых полчаса.

Вот теперь можно и рассказать.

— Спрашиваете, кто у меня друзья? Есть парочка братьев, один — одноклассник, второй — постарше. Если бы они учились в вашей школе, они без разбора хреначили бы и центровых и вас. Всех скопом. Дебилы полнейшие. Дай им волю, они бы в морду всем давали вместо «здрасте» и «до свидания»…

— А ты с ними дрался?

— Было дело, — скромно признаюсь, — славно мы тогда друг друга помутузили. Мне рукав куртки оторвали, я старшему с ноги в морду… и-э-х, приятно вспомнить, — сияю от счастья всем лицом. Не удерживаюсь от ехидства:

— Не то, что вы…

— Ты что, сразу с двоими подрался? — Спешит свернуть с неприятной темы Виталик.

— По-другому никак. Они всё время вместе, — и обрываю приятную беседу. — На сегодня всё. Завтра тренировки не будет, сейчас расскажу, что надо сделать…

Сцена 2. Будни боевой учёбы. Первые дни

По исполнении священного огородного долга перед Басимой отдыхаю в любимом малинном логове. Обязательная программа садово-огородных мероприятий значительно увеличилась, но большую часть берёт на себя Алиса, так что по итогу мне даже легче.

Валяюсь на лежанке и думаю. Работать против группы не умею, и как научить тому, о чём понятия не имеешь? Ввиду малочисленности моей славной дружины без этого никак. И что делать?

— За бабушку Симу, — улыбается Алиска и всовывает мне в рот очередную клубничинку.

Расплёвываюсь. Не с ягодой, а мыслями, тупо бегающими по кругу. Алиса — великолепный отвлекающий фактор. Её даже царапинки на коленках украшают, а простенькое ситцевое платьице выглядит не хуже брендовых шмоток на супермоделях.

— Центровых совсем не видать, как только ты приехал, — очередное хихиканье, очередная падающая на язык ягодная свежесть.

— Чуют подлюки, — лениво соглашаюсь я, принимая очередную ягодку.

— Что ты с ними будешь делать? Опять всех бить? — Алисе никого из них не жалко. Подозреваю, что начхать с высокой башни на всех нас. Кроме меня, разумеется. Девочки в каком-то параллельном мире живут, на порезвушки мальчишек глядят слегка сверху и снисходительно.

Бывает так, что разгонится к ним победитель всего и вся, рассчитывая на массовую благосклонность и обожание, а девочки скучкуются около самого забитого и проигравшего всем. Заботливо и нежно оботрут от грязи, скажут, вздыхая: «Ой, какой няшка!». И уволокут к себе в норку. А супермегапобедитель стоит в одиночестве и недоумении, как оплёванный. Обычно герой славных битв, конечно, получает свою долю славы среди слабого пола. Но бывает, и нет.

— Что делать с ними буду? — отвечаю лениво. — Известно что. Массовый террор,