Все и побыстрее - Жаклин Брискин

В самый разгар обеда в дверях столовой появилась Лиззи. Она стояла на пороге, засунув большой палец в рот, и широко раскрытыми глазами смотрела на гостей. «Глаза Кристал, — подумала Джоселин, — хотя у сестры никогда не было такого печального взгляда».

— Какое очаровательное существо! — воскликнул Кен. — Иди сюда, крошка.

— Она должна спать, — сказала Джоселин, подбегая к дочке.

— Я никогда не видела такого чуда, — заметила Сандра. — Разрешите ей побыть немного с нами.

— Джоселин очень строгая мать, — сказал Малькольм. — Я не возражаю, чтобы Лиззи осталась с нами.

Джоселин взяла девочку на руки.

— Мах… Мах, — сказала та.

Улыбки застыли на лицах четы Бинчоус.

— У нашей Лиззи небольшой дефект во внутреннем ухе, пустился в свои обычные объяснения Малькольм, — когда она немного подрастет, врачи легко устранят его.

Джоселин унесла девочку в детскую и, присев на кровать, стала убаюкивать ее.

— Моя хорошая, моя ненаглядная, — шептала она в глухое ушко, которому ни один врач не сможет вернуть слух.

— Джосс! — услышала она голос мужа из столовой. — Лиззи не заболела?

— Ее немного лихорадит, — ответила Джоселин.

Она уложила Лиззи и вернулась в столовую.

— Вам повезло, что девочка плохо слышит, — сказала Сандра, — наш Скотти просыпался при малейшем звуке. Как вам еще удается все успевать и готовить такие вкусные блюда? — продолжала Сандра. — Когда Скотти был маленьким, у меня ни на что не хватало времени, а ведь ребенок с таким физическим недостатком, как у вашего, требует гораздо больше внимания.

— Мне нравится это выражение — «физический недостаток», — сказала Джоселин.

— Сандра вовсе не хотела обидеть вас, Джоселин, — вмешался Кен. — Просто, пока вас не было, Малькольм рассказал нам, что вы каждый день возите девочку в специальную школу.

— Да, при клинике Джона Трейси, — ответила Джоселин.

— Воспитывать такого ребенка, как Лиззи, большая ответственность, — продолжал Кен, — это гораздо ответственнее любой работы, которую вы делали в компании «Айвари».

— А мне нравится, как вы воспитываете ее, — добавила Сандра. — Я никогда не могла быть строгой с нашим сыном. Вы воспитываете дочь, как нормального человека, и это очень хорошо.

— Лиззи не урод, — ответила Джоселин.

— Я не это хотела сказать…

— Она очень сообразительная.

— Хватит, Джосс, — прервал жену Малькольм. — Сандра права, Лиззи нужно уделять больше внимания, чем другим детям. Я и сам удивляюсь, как тебе удается со всем справляться. Слава Богу, что у тебя есть один свободный день. Гонора забирает девочку к себе каждую среду после занятий в школе, — пояснил он супругам.

При упоминании имени жены их босса супруги Бинчоус почтительно закивали головами и прекратили дальнейшие расспросы.

— Малькольм, ты заметил, как вытянулись их лица, когда ты сказал о Гоноре? — спросила Джоселин мужа. — Мне даже стало немножко жаль их.

— А что мне еще оставалось делать? Тебе обязательно нужно оскорблять людей, с которыми я работаю.

Бинчоусы, сославшись на привычку рано ложиться спать, пять минут назад покинули их дом. Джоселин убирала со стола, а Малькольм, прихватив бутылку виски, направился в свой кабинет. Джоселин злилась, что Малькольм был полностью на стороне супругов Бинчоус, но, вспомнив, как чудесно начинался день, решила не заводиться и последовала за мужем.

— Малькольм, ты во всем прав, — сказала она, положив руки ему на плечи. — Как тебе понравилось то, что я приготовила?

— О какой еде может идти речь, когда твоя дочь испортила нам весь вечер. Почему ты не приучишь ее вовремя ложиться спать?

Джоселин отпрянула от мужа.

— Если бы Лиззи знала, что ты стесняешься ее, она бы вообще не выходила из своей комнаты.

— Господи, почему я не могу ничего сказать? Почему ты сразу лезешь в бутылку?

— Что случится, если Кен Бинчоус узнает о физическом недостатке твоей дочери? Он что, выгонит тебя за это с работы?

Малькольм сделал внушительный глоток и посмотрел на жену.

— Глухая она или не глухая, но одно я знаю твердо: ребенок должен ложиться спать в определенное время. Если ты не можешь приучить ее к этому, я сам займусь ее воспитанием. Я преподам ей урок.

— Какое чудное выражение — «преподам урок». Этому научил тебя твой отец?

— Твердая рука никогда не испортит ребенка.

— Плевать мне на твою «твердую руку», но хочу предупредить тебя, Малькольм, что если ты когда-нибудь тронешь девочку…

— Ну и что ты сделаешь, сука?

— Расскажу об этом Курту и Гоноре, — неожиданно для самой себя выпалила Джоселин.

Во всех их ссорах последнее слово всегда оставалось за Малькольмом. Если у него не хватало доводов, он пускал в ход кулаки. Джоселин всегда старалась не перечить мужу, зная, что вскоре он одумается и, целуя ее синяки, будет просить прощения. И она легко прощала его. Несмотря на его вспыльчивый характер и побои, Джоселин продолжала любить мужа. Она любила его красивое лицо и сильное молодое тело, надеясь, что в будущем ее ждет счастье.

Впервые причиной их ссоры стала Лиззи. Конечно, ее имя и раньше упоминалось во время семейных конфликтов, но только косвенно: Малькольм упрекал ее в неумении держать ребенка в строгости, его раздражало, что она слишком много разговаривает с девочкой, он старался делать вид, что проблемы глухоты не существует, но чтобы открыто выступить против Лиззи — такого никогда не было.

Эту ночь Джоселин спала в комнате дочки.

За завтраком она молча положила мужу на тарелку яичницу, налила кофе и, повернувшись спиной, занялась дочерью.

— Вчера мы хорошо покутили, — услышала Джоселин голос Малькольма, в котором угадывались нотки сожаления. — Я немного перебрал, — продолжал он все тем же извиняющимся тоном, — ты не находишь?

В другое время Джоселин сразу бы подхватила его игру и моментально все бы ему простила, но сейчас она лишь холодно кивнула в ответ и продолжала разговаривать с Лиззи:

— Сегодня среда. После занятий мы пойдем к тете Гоноре, и ты будешь помогать ей в саду.

Лиззи заулыбалась.

— Оо… Гоо… — сказала она.

— Она все понимает, — заметил Малькольм.

— Оо… Гоо… — повторила Лиззи.

— Гоно, — поправила ее Джоселин. — Точно так же я называла Гонору, когда была маленькой. А я не была глухой.

— Наш ребенок очень умный, — тотчас же подхватил Малькольм. — Голос его звучал виновато.

«Он боится», — решила Джоселин. Обычно после ссоры Малькольм становился нежным, предупредительным, иногда самокритичным, но испуганным — никогда. Джоселин вспомнила свою вчерашнюю угрозу рассказать о его поведении Курту и Гоноре. Неужели именно это так напугало его? Невероятно! Значит, вот он, способ обуздать его.