Обратная сторона времени - Евгений Гуляковский

Отравленные жала наконечников стрел рано или поздно находили цель и пробивали ткань защитных комбинезонов, если перед этим стреле удавалось зацепиться за вершину звуковой волны. Барабанный ритм усиливал удар наконечника в несколько раз.

Нельфов подвела их излишняя самоуверенность и безоглядная вера в надежность своей защиты. Неожиданно вспыхнувший бой постепенно и неуклонно приближался к трагической развязке.

К этому моменту Сергея отделяла от места схватки всего сотня метров крутого склона, закрывавшего от него картину происходящего на вершине.

ГЛАВА 46

Вершина Белой скалы считалась священным местом для племени Громового Ветра. Это произошло много тысяч лет назад, и теперь никто не помнил о том, что причиной возникновения священного места стало пришествие тех самых «бывших богов», с которыми теперь так успешно сражались воины племени.

Для ширванов нельфы давно перестали быть богами. Слишком редко появлялись они на планете и уже сотни лет ничем не подтверждали свое могущество. Когда же «боги», ставшие простыми пришельцами, чужаками, убили шамана и позволили разрушить священный барабан, они стали врагами, против которых обратился справедливый закон мести.

Сражение закончилось. Двух оставшихся в живых пришельцев — мужчину и женщину — подвели к жертвенному камню, испокон веков располагавшемуся на вершине Белой скалы.

Новый, недавно избранный сходкой колдунов племени главный шаман воспользовался случаем и произнес зажигательную речь, стремясь изо всех сил поднять свой невысокий пока авторитет у соплеменников. Но одной речи для этого было маловато, даже вместе со священным танцем. Чтобы окончательно утвердиться в своей новой должности, Бун Буму нужно было вызвать Громовой Ветер.

Вот только сил для этого у него было недостаточно, и он прекрасно об этом знал, да и новый, наспех сделанный священный барабан был не чета старому. Но Бун Бум старался изо всех сил и пошел уже на четвертый круг священного танца, несмотря на риск свалиться посреди ритуала замертво.

Пленники, смирившиеся со своей участью, терпеливо ждали. Женщина, еще недавно, по традиции, считавшаяся жрицей огненной птицы, теперь стояла перед жертвенным камнем, поддерживаемая под руки подручными шамана, и Бун Бум в те редкие минуты, когда в священном танце наступал короткий ритуальный перерыв, боялся взглянуть в ее сторону.

Рано или поздно старые традиции умирают, но те, на чью долю выпадала нелегкая участь отменять устоявшиеся правила и свергать давних богов, знают, как тонок лед под ногами ступившего на эту тропу. Один неверный шаг, одна ошибка — и все будет кончено. Именно они окажутся виновны во всех последующих бедах племени, которых хватало во все времена. Вот только при смене любых декораций беды почему-то имели неприятную привычку увеличивать свое количество. Требовалось большое мужество, чтобы объявить о кончине старых богов и доказать, что их кровь такого же красного цвета, как у простых людей.

Это Бун Бум уже доказал. Вот они лежат — мертвые боги у подножья жертвенного камня. Их семеро, и они унесли с собой сотни жизней его соплеменников — такова цена. И если он сумеет до конца довести начатый ритуал, никто не станет считать погибших. Победителей не судят… Пора завершать начатое… Но что-то мешает Бун Буму произнести заключительные слова и занести над бывшей жрицей жертвенный нож. Предчувствие? Может быть…

Сделав над собой нечеловеческое усилие, Бун Бум останавливается перед жертвой и все-таки поднимает нож, превратившийся для него, если судить по весу, в огромный обломок скалы. Поднимает его так высоко, как того требует ритуал, чтобы все могли увидеть пока еще чистое, не умытое кровью жертвы лезвие.

И сразу же вслед за этим действием звучит щелкающий карабинный выстрел, похожий на удар бича. Бун Бум, с перебитым позвоночником, складывается пополам и сам падает на жертвенный камень. Волна Громового Ветра, не успев родиться, стихает.

Вопль ужаса и ярости, вырвавшийся из глоток ширванов, сотрясает окрестности.

Неожиданность на какое-то время помогла нападавшим. Не высовываясь из-за широкого вала камней, окружавшего жертвенную площадку, они вели непрерывный прицельный огонь из всех видов оружия. Плазмомет расчистил дорогу к центру площадки, но вокруг жертвенного камня все еще толпились туземцы. Алексей запретил применять тяжелое оружие в этой части площадки, боясь зацепить пленницу. И тогда Сергей решился на отчаянный поступок.

В эти минуты чаша весов все еще колебалась, жизнь пленницы висела на волоске, — каждую секунду кто-нибудь из туземцев мог воспользоваться жертвенным ножом, валявшимся на земле, и отомстить за смерть еще одного своего шамана. А снизу, под вопли и бой новых барабанов, поднималась целая толпа туземцев, уже заполнившая весь склон горы и единственную тропу, ведущую вниз. Но здесь, на вершине, на короткое время у землян образовалось преимущество, и Сергей воспользовался им сполна. Набросив на плечи плащ невидимости, единственный в отряде, он включил генератор и, несмотря на протесты Алексея, бросился к жертвенному камню. Батарея генератора невидимости уже почти израсходовала свой заряд, и остолбеневшие туземцы смогли наблюдать странную картину. Фигура бегущего к ним человека то появлялась, то полностью исчезала в невидимости. Впечатление было такое, словно Сергей совершал гигантские скачки и каждый раз оказывался не в том месте, куда летели отравленные стрелы туземцев.

Добравшись до жертвенного камня, он стал в упор стрелять из пистолета в преграждавших ему путь туземцев. С такого расстояния невозможно было промахнуться. Последний из оставшихся в живых туземцев успел вскинуть свой короткий лук и выпустить стрелу.

Сергею не приходилось целиться, но и туземец находился в таком же положении, враг был всего в двух шагах от него. Плащ, израсходовав остатки энергии в батарее, полностью отключился, и стрела нашла свою цель… Она вонзилась в незащищенное запястье Сергея, навылет пробив ладонь, сжимавшую пистолет. Закричав от боли, Сергей упал на одно колено и выронил оружие. Темп атаки был потерян, и казалось, ничто уже не могло спасти его от следующей смертоносной стрелы, но в этот момент за его спиной коротко и грозно рявкнул карабин Алексея, пуля свистнула у Сергея над головой, и последний остававшийся в живых туземец упал с развороченной грудью.

Дальнейшее воспринималось Сергеем словно в тумане — яд действовал слишком быстро, несмотря на принятые Алексеем меры. Наконечник стрелы был отломлен, а древко выдернуто из руки. В походной аптечке отряда нашелся жгут и обезболивающее. На какое-то время Сергей справился с болью и самостоятельно завершил то, ради чего только что рисковал жизнью… Он поднял валявшийся на камнях жертвенный нож и левой рукой перерезал сыромятные веревки на руках и ногах Илии.

Даже сейчас, сквозь ядовитый туман, наползавший на его сознание, он не мог не отметить, как прекрасна эта женщина… Каким-то образом туземцам удалось снять с нее защитный комбинезон, и в тонком трико, плотно облегавшем ее фигуру, она показалась ему ожившей статуей богини, слишком поздно вошедшей в его жизнь…

Все, что происходило потом, он помнил урывками. Вопли туземцев и непрерывная мучительная дробь барабанов раздавались уже у самой кромки скалы. Оставались считаные минуты до того момента, кргда вопящая орда дикарей затопит площадку на вершине и сметет их в пропасть…

Освобожденная Сергеем Илия решительно взяла бразды правления в свои руки. Она достала из рюкзака одного из ее убитых товарищей прибор, похожий на пульт дистанционного управления электронного устройства.

Навела его на сплошной белый монолит скалы и набрала лишь ей одной известную комбинацию кнопок.

Послышался гул невидимых моторов, в скале образовалась ровная трещина, а затем два каменных блока разъехались в стороны, открывая вход в помещение ретрансляционной станции…

Они едва успели втащили внутрь последнего из убитых нельфов, когда туча стрел, выпущенная с края площадки, понеслась к распахнутым настежь дверям станции… Но каменные челюсти сомкнулись прежде, чем смертоносный град успел проникнуть внутрь.

Вспыхнувший свет выхватил из темноты огромный зал, заполненный пультами управления и кабинами ретрансляторов. Но этого Сергей уже не видел, сломленное ядом сознание окончательно оставило его.

Очнулся он оттого, что кто-то осторожно массировал его руку. Илия сидела рядом с его постелью и втирала в рану какую-то мазь из маленькой золотой баночки. Сейчас на ней вновь был рабочий комбинезон, скрадывавший детали фигуры, и, вспомнив, как выглядела она в тонком, разорванном шаманом трико, Сергей почему-то улыбнулся.

Заметив, что он очнулся, Илия нахмурилась. Ей было совсем не до улыбок. Действие яда удалось приостановить, и беспокойство за жизнь этого нужного ей землянина отошло на второй план. Он спас ей жизнь, рискуя собственной, а в этической системе нельфов такой поступок означал многое, слишком многое… Она старалась не думать о том, что ее ждет в будущем, представлявшемся безрадостным и мрачным.