Звёздные крылья - Вадим Собко

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Бабье лето плывет над садом. На пожелтевшую листву каштанов и кленов падает неясный отблеск солнечных лучей. Теплое марево застилает небо, и солнце в вышине какое-то ленивое, туманное.

Листья осыпаются. Они шуршат под малейшим дуновением ветра. От них исходит неуловимый запах тления, и запах этот не дает забыть о наступившей осени.

Юрий Крайнев шел по большому саду института стратосферы. Приятно было так идти, смотреть на каштаны и клены, ловить пальцами нити белой паутины и спокойно думать свою думу.

Дойдя до конца сада, он оглянулся. Институт поднимался над верхушками деревьев тяжелой глыбой гранита. Солнце блестело в стеклах окон, и казалось, будто золотые кроны каштанов и кленов отражаются в зеркальном стекле,

Идти в кабинет не хотелось. Юрий наклонился и поднял с земли большой лимонно-желтый листок. Узорчатое кружево прожилок казалось нарисованным. Он потянул за уголок — листок разорвался, сухо хрустнув. Крайнев поднес его к губам и уловил запах осени, уронил листок и пошел дальше. Он получил теперь право на отдых — закончена большая работа, закончен крейсер,

Крайнев шел садом. Небольшой столик и несколько кресел стояли под пышнокронным каштаном. Юрий опустился в кресло. Момент окончания большой и ответственной работы Юрий всегда переживал необычайно остро. Как приятно вспомнить тот день, когда карандаш провел на бумаге первую линию. Давно, давно это было…

Крайнев сидел в кресле, большой и широкоплечий. Морщинки появлялись в уголках его глаз, когда Юрий, смеялся. Виски поседели окончательно. Но это не было старостью. Глубокие переживания и долгие ночи раздумий посеребрили волосы инженера.

В глубине сада зашуршали листья. Кто-то приближался к месту, где сидел Крайнев. Он прислушался и недовольно поморщился. Но когда высокая, затянутая в военный костюм фигура Валенса показалась из-за деревьев, лицо его разгладилось.

Директор института молча подошел и сел в кресло рядом с Крайневым. Подлинная дружба существовала между ними. Ничто не могло сломить ее. Часто они встречались и несколько минут проводили вместе, даже не разговаривая. Это были минуты отдыха.

Они сидели молча, и Валенс прекрасно понимал чувства, владевшие Крайневым. Пожилой и опытный, он очень любил своего молодого друга и хорошо знал, что пройдет полчаса, Юрий отдохнет и снова бросится в водоворот сложной работы, в которой умел находить самые правильные пути.

Тишина нависла над садом. Она держалась на длинных нитях бабьего лета, натянутых между деревьев.

Ни Крайнев, ни Валенс не заметили, как, прорезая тишину, над садом выросло мелодичное металлическое гудение. Оно то поднималось до высоких нот, то почти замирало, но тембр его — металлический, энергичный — не менялся.

Крайнев удивленно поднял брови и посмотрел на Валенса. Опытный пилот, он по звуку мотора точно определял машину. Сейчас он не мог ничего сказать. Очевидно, какая-то новая конструкция.

— Ты не знаешь этот самолет? — сказал Валенс в ответ на вопросительный взгляд Крайнева. — Достойная машина, сейчас мы посмотрим на нее.

Самолет показался в небе. Он имел несколько необычную форму: крылья его были выгнуты дугой. Они напоминали натянутый лук, где тетивой служила задняя кромка крыла, а стрелой — весь фюзеляж. Маленький, ладный, он, казалось, не летел, а плыл по воздуху, как бы купаясь в лучах осеннего солнца.

Вел его, безусловно, не рядовой пилот. Фигуры высшего пилотажа, доступные только выдающимся мастерам, вычерчивал летчик в холодном небе.

— Это Валя, — сказал Валенс.

— Какая Валя? — удивился Юрий.

Валенс укоризненно покачал головой. Вопрос Юрия влил каплю горечи в его мысли: Крайневу не следовало бы забывать это имя.

— Валя, твой бывший шофер. Разве ты забыл ее? Она давно закончила авиашколу и недавно перешла работать к нам. Прекрасно летает.

Валя! Воспоминания вдруг волной нахлынули на Крайнева. Вот он выходит из дверей своего дома в прекрасный майский день и видит в своей машине нового шофера — светловолосую девушку. Тогда они полчаса ездили по городу, и Валя доказала ему, что с полным правом носит звание шофера первого класса. Многое вспомнил Крайнев, услыхав это имя…

А самолет купался в лучах солнца. Синим светом сияли его крылья, иногда ослепляя глаза отраженным лучом. Вот с большой высоты летит он прямо вниз, будто падая на здание института. Это — пике, прекрасное, мастерское пике с высоты трех тысяч метров на заранее намеченную точку. Рев, гудение и свист врываются в тишину институтского сада. Блестящее тело самолета проносится совсем низко над деревьями.

Потом гуденье смолкает. Самолет скрывается. Плывут в воздухе длинные нити бабьего лета; неяркое светит солнце, тихо осыпаются прозрачные кленовые листья.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Самолет несся вниз, к земле, ветер свистел под широко распластанными крыльями. Самолет падал, мотор его ревел, а винт прибавлял скорость при падении. До земли оставалось совсем немного. Два истребителя того же типа гнались за ним. Они падали в таком же неистовом пике, стараясь не упустить первый самолет. Василь Котик удирал. Петро и Микола его преследовали. Это был учебный воздушный бой, первый бой, который разрешили провести трем братьям. Уже много часов налетали молодые Котики. Уже много времени прошло с того — дня, когда впервые взлетели они над аэродромом, впервые почувствовали ветер высот.

Сейчас каждый из них ведет самолет в самом сложном полете, в бою. Еще немного — и войдут они в полк истребителей как полноправные летчики.

Василь выравнял самолет недалеко от земли. Центробежная сила вдавила тело в сидение так, что в глазах потемнело, но самолет вышел из пике и в ту же минуту рванулся вверх, навстречу тем двум, еще раньше прекратившим стремительное падение.

«Бой» развернулся с новой силой.

Самолеты взмыли вверх. Они падали отвесно, один возле другого, падали стремительно, переворачивались и разлетались, пытаясь занять позицию, выгодную для обстрела «противника», казались живыми существами, а не машинами.

Василь сидел в своем самолете, и у него было такое ощущение, будто он слился с машиной, будто она послушна не только его движениям, но и мыслям. Его увлекала эта прекрасная игра. Движения становились удивительно четкими и точными. Много раз представлял он себе, что перед ним враг, и, оказываясь в удобной позиции, в азарте «боя» даже нажимал на гашетки. Но пулеметы молчали.

И в какую-то радостную секунду Василь почувствовал, что может управлять самолетом, что знает машину, как самого себя, и машина не пугает его. Почувствовав это, засвистал дроздом, задиристо и звонко, но не услышал собственного свиста — шум мотора заглушал все звуки.