КРОВЬ БОГОВ. Сага мертвых песков - Роберт Говард

Это понял и Лутуф, который сжимал свой кинжал, злобно поглядывая на сикха. Он был в ярости оттого, что его надули, и к тому же жадность толкала мусульманина на то, чтобы захватить всю добычу. Афганец не сомневался, что Лал Сингх прячет где-то при себе крупную сумму денег. А то, что сикх спас ему жизнь, не имело для него никакого значения.

Лутуф считал, что Лал Сингх — всего лишь трусливый слабак: то, как сикх восхищался доблестью и отвагой афганца, и то, как он скривился при виде убитой женщины, указывало на его малодушие и трусость. Лал Сингх — не мужчина, решил афганец. В образ настоящего мужчины, каким его понимал Лутуф Абдулла, сикх совершенно не вписывался.

Но Лутуф очень мало знал сикхов. Если бы ему хоть когда-нибудь пришлось сражаться с сикхами, то сейчас он наверняка не стал бы и пытаться завязать драку.

А вот Лал Сингх знал афганцев намного лучше. Он знал, что афганцы отличаются свирепостью и дикостью, поэтому не спускал пристального взгляда с Лутуфа. Афганец уже окончательно отдышался после сражения с разбойниками и теперь чувствовал себя в состоянии сразиться хоть с десятью индийцами. Подняв кинжал, он сурово взглянул на сикха.

— Я убил всю шайку. Мне полагается вся добыча. И я возьму ее! — И с этими словами он бросился на Лал Сингха.

Но сикх отскочил в сторону со скоростью пантеры и резко выхватил саблю, так что в воздухе раздался пронзительный свист. На него накатила волна ярости, хотя по природе своей он вовсе не был дикарем, как афганец. Напротив, Лал Сингх являлся настоящим рыцарем. Но он принадлежал к народу прирожденных воинов, а в душе каждого сикха всегда живет ярость к врагам, которая в нужный момент вспыхивает во много раз сильнее, чем ярость дикого курда или афганца. Афганцы узнали о ней во время своих набегов на Индию, англичане познакомились с яростью сикхов в Лахоре, германцы — во Фландерсе, а вот глупому Лутуфу Абдулле пришлось столкнуться с ней только сейчас, в заброшенном доме в Бенаресе.

Почти сразу же после того, как Лал Сингх перешел в наступление, афганец вынужден был занять оборонительную позицию. Уже не стараясь напасть на сикха, Лутуф лишь отчаянно защищался, все отступая и отступая. Противники спотыкались о тела разбойников, скользили по залитому кровью полу, но вот наконец афганец уперся спиной в стену и попросил о пощаде.

Лал Сингх опустил саблю, но в тот же миг Лутуф бросился на него с искаженным злобой лицом, нанеся удар, от которого сикх едва успел уклониться.

Афганец замахнулся еще раз, но тут сабля Лал Сингха пронзила его насквозь, и Лутуф тяжело рухнул на пол, вырвав оружие из руки сикха.

Лал Сингх извлек из тела убитого свою саблю и задумчиво посмотрел на бывшего напарника.

— Воистину странными бывают дары кармы, — сказал он самому себе. Освободив мир от десяти грабителей и убийц и одного кровожадного афганца, я покидаю Бенарес с весьма приличной суммой — где-то около четырех тысяч рупий. Марендра Мукерджи, должно быть, изрядно позабавится, услышав мой рассказ, так что пора в Дели!

ИСПАНСКОЕ ЗОЛОТО

Испанское золото

Майк Костиган пристально рассматривал нечто, лежавшее на его ладони.

— Говоришь, нашел это на Восточном Пике? Именно там?

— Около, — ответил нищий мальчишка, тощий бродяжка с копной взъерошенных волос, из-под которых иногда мелькал странный взгляд маленьких глаз.

— Около, — повторил Майк неопределенно, сведя брови на переносице. — Пик большой. Ты имеешь в виду северную сторону холма, на которой что-то взрывали?

— Да. — Глаза мальчишки коротко блеснули. — То самое место. Это у Лемме, да.

Майк положил вещицу обратно в протянутую шершавую ладонь со словами:

— Похоже на испанскую монету восемнадцатого века. Смотри, чтобы кто-нибудь не отобрал ее у тебя.

Он проследил за бродяжкой, который, ссутулясь и неуклюже ступая, уходил вниз по улице. Беспризорный ребенок, грязный и худой, которого в городе так и звали Скинни — доходяга и который считался умственно отсталым, — несчастный, выброшенный на обочину осколок нефтяного бума, пронесшегося когда-то над городком.

— Странно, если он нашел испанскую монету на Восточном Пике, — размышлял Майк, — я не видел ничего подобного, кроме как в музее частных коллекций. Наверное, какой-нибудь рабочий нефтепровода потерял, а мальчишка, болтаясь, как обычно, по окрестностям, случайно наткнулся на нее и подобрал.

Немного погодя Костигана окликнул приятель, и он мгновенно забыл и о всяких мальчишках, и об их монетах.

— Эй, Майк! Знаете, кто собирается в «Бороду»? Уверен, что и вы направляетесь туда!

— Нет, я просто вышел прогуляться, — ответил Майк.

— Ненавижу навязываться, но если вы никуда не собираетесь…

— Такое прекрасное утро, я с удовольствием прокатился бы куда-нибудь.

Вскоре их машина с грохотом неслась по дороге, идущей из Затерянной Долины на запад. Приятель Майка с любопытством взглянул на него:

— Как это вы решились провести отпуск в родном городишке? Вас же обычно носит по всему свету, тем более, что денег у вас с избытком.

Майк улыбнулся. Это был высокий молодой человек. Сутуловатый, но могучего телосложения, с массивными плечами и длинными мускулистыми руками. С открытым, слегка капризным лицом ирландца и живыми серыми глазами под гривой черных, почти смоляных волос. Выглядел он очень молодо, слегка за двадцать.

— Действительно, смешно сказать, но только теперь выяснилось, как много у меня здесь друзей. И потом, знаете, сюжет моей новой книги, которая сейчас разошлась по всей стране, да и всех моих ранее напечатанных рассказов, я искал и находил на нефтяных промыслах.

— Да, но нефтяной бум, когда-то имевший место в Затерянной Долине, вроде пошел на спад. А вы не слишком молоды для писателя?

— Что вы, мне уже за тридцать. Хотя согласен, — для писателя это возраст юности.

— И что вдохновляет вас сейчас?

— С тех пор как вернулся, пока ничего. — Майк улыбнулся. — Но вы знаете, после любого бума всегда что-нибудь да остается. По краям подобного водоворота всегда болтаются какие-то щепки, обломки, и я надеюсь отыскать среди всего этого необычную, нестандартную личность и потом использовать, как типаж, как характер.

— Тогда остановите свой взор на Восточном Пике и взгляните мельком на двух геологов, которые там работают.

— Геологи? На Восточном Пике?

— Так они себя называют, но только, что бы они ни говорили, это одна лишь видимость. Люди Гальфа давно просверлили все горы вокруг и все-таки не обнаружили той нефти, ради которой стоило бы механизировать работы. А те парни не похожи на настоящих геологов или топографов. Может быть, они посланы сюда какой-нибудь Южно-американской компанией, я не знаю, но выгладят они как испанцы; черноволосые, темнолицые мужчины с усами. Я слышал, они прилетели на самолете и сели на том поле, что севернее Восточного Пика, единственном поле, не обработанном в этом году.