Княжья Русь - Александр Мазин

Однако недовольство вятичи выражали только словесно. На штурм не торопились. Хороший урок преподали им ночью русы. Теперь лесовики держались на безопасном удалении. То есть это они думали, что на безопасном. Сотни полторы шагов для степного лука – не стрелище. Но Богуслав велел своим покуда вятичей не бить. Хороших стрел не так уж много. Полезут вороги, тогда и получат сполна. А сейчас торопиться некуда. Наоборот, следовало тянуть время. Славка прикинул: гридням Владимира потребуется не меньше суток, чтобы поспеть. И это – если очень поторопятся. Хорошо бы, чтоб поторопились. Что придут – в этом Богуслав не сомневался. Владимира он знал хорошо. Владимир не оставил бы своих ворогу даже в ущерб собственной выгоде.

А как иначе? На то он и князь. За то его гридь батькой и зовет. Что есть дружина? Тот же род. Только воинский. Про Владимира можно много обидного сказать. Но против Правды он не пошел ни разу. И своих не предавал.

Ворохнулась внутри мыслишка: а он сам? Да, больше он с Рогнедой не любится, но было же, было… Да и отошел он от Рогнеды, если подумать, лишь после того, как вошла в его жизнь Лучинка. Есть ли в том заслуга? Вон пастырь его Христов, батюшка Евсевий, так и сказал. Грешить ты, Славка, перестал не потому, что в грехе раскаялся, а потому, что новый грех свершить нацелился. Для Евсевия что с Рогнедой, чужой женой по языческому обычаю, что с язычницей Лучинкой – нет разницы. И то блуд, и это. С Лучинкой, правда, Богуслав не блудодействовал. Данного слова держался твердо: пока сама не придет, он ее не тронет.

А пред князем его, Богуслава, вина не так уж велика. Князь-то живет по языческому закону, а по этому закону ежели баба иль девка с другим по доброй воле переспит, так худо невелико. Значит, лихой молодец оказался. А дитя ежели от такой тайной потехи родится, так все равно в своем роду. А не хочешь, чтоб в роду, так не принимай. А принял – уже свое. Вот сын Ярополка теперь – Владимиров. А выблядки самого Владимира – не княжьи дети, а всяки-разны.

Так что, даже если бы и знал Владимир про то, что было у Богуслава с Рогнедой, все равно бы выручать пришел. А уж потом отдельно со своим шустрым сотником разобрался бы. Своими руками и своим мечом. Ибо таково право отчее: наказывать сынов. Но – самому. Чужой – не моги.

Однако, если сейчас не поспеет светлый князь, наказывать будет некого. Пусть запасов в капище оказалось изрядно – на год хватит, однако оборонять этот овечий загон – дело заведомо гиблое. Ворота хлипкие. Разок бревном приложить – и нету. А можно и частокол опрокинуть: он же от зверей и нежити, а не от оружных людей. Бревна вкопаны кое-как, в один ряд. Меж собой не скреплены, только щели мхом набиты. Упереться рогаткой, навалиться вдесятером – и повалится бревнышко.

Одна надежда: вятичи – не воины. Во всяком случае, большинство из них. Жизнь свою ценят больше, чем победу. Значит, есть надежда, что попытаются уговорить сдаться. Можно даже попробовать обменять свои жизни на целость капища и пятерых жрецов, которых русы повязали ночью.

Что ж, подумал Славка, будем ждать переговорщика.

Ага, а вот и он.

– Эй, рус! – Коренастый воин в добром доспехе выбрался из толпы и неторопливо двинул к капищу. – Выдь наружу, поговорим!

– Можно и так поговорить! – ответил Славка. – Я тебя хорошо слышу.

– Пока с бога не слезешь, разговора не будет!

Славка подумал немного – и решил не дразнить тура: толкнулся посильнее и перепрыгнул на ближайшую избу. Приземлился мягко, солому не пробил. Вскарабкался повыше, уселся на конек.

– Говори!

Вятич решил не настаивать на том, чтобы Богуслав покинул капище.

– Я – Рузила! Военный вождь девяти родов!

– А я – сотник великого князя Владимира Богуслав! – крикнул Славка.

Вот и познакомились. Что дальше?

– Сложите оружие – и мы никого не убьем!

Сейчас, разбежались!

– Поклянитесь богами и предками, что не тронете нас – и мы тоже никого не убьем! Уйдем мирно!

– Ты говоришь своим голосом сотник или голосом своего князя? – поинтересовался Рузила.

Хитрый, однако, вятич.

– Мой князь пришел за данью! – поведал Славка. – И он эту дань возьмет! Но я могу попросить его не быть строгим с теми, кто уклонился от ряда.

– Мы рядились с князем Святославом! – возразил Рузила. – С Владимиром у нас ряда нет!

– Это вы так думаете! А мой князь считает иначе! Он-то о ряде не забыл. И свидетелями своей правоты он ведет десять тысяч воинов! Таких, как я! – Тут Славка немного покривил душой: и воинов было поменьше, и таких, как он, в княжьей дружине далеко не десять тысяч. – Многие племена думали, что мой князь забыл о своих данниках. Они уже поняли, что ошиблись. Теперь у них всё хорошо. Пришел и ваш черед. Поклонитесь князю, он станет вам защитой от врагов. А не то – принудит силой!

– Мы не боимся врагов! – выкрикнул Рузила. – Наши леса обширны, наши охотники умелы. Никакой враг не отыщет нас, если мы того не захотим! Ни враг, ни твой князь! Выходи, сотник, без оружия, и я, как обещал, оставлю тебя в живых! И худого не сделаю. Выкуп назначу небольшой: тридцать серебряных гривен. А за твоих людей – вдвое меньше. А мальчонку, так и быть, бесплатно отпущу! Согласись: цена невелика!

– Невелика! – не стал спорить Славка. Его бронь, и то стоит больше. Хотя бронь ведь тоже достанется вятичам. – У меня другое предложение! Давай я буду драться с тобой или с любым твоим воем! На любых условиях! Если я побеждаю, мы все уходим невозбранно. Если нет – мы все сдадимся без боя, как ты предложил! Идет?

– Нет! – крикнул Рузила. – Ты – варяг, я вижу! Вы, варяги, очень ловки с оружием! Зачем драться один на один, когда нас здесь по сто на каждого из вас!

Тут уж Славка задумался. Что здесь столько лесовиков, это хорошо. Пока Славка со своими засели в капище, Рузила людей не уведет. Вот бы Владимиру их всех сразу и накрыть. А то разбегутся вятичи по лесам – и нет их. Надо тянуть время…

– Давай без оружия биться! – предложил Славка. – Вы, вятичи, я слыхал, в этом мастаки!

– От кого слыхал? – поинтересовался Рузила.

– От батюшки своего, боярина Серегея!

– Того, что воеводой у Святослава был? – уточнил Рузила. – Знаю я его! Нет, Богуслав, без оружия мы с тобой бороться тоже не станем. Твой отец с моим дядькой боролся. У дядьки с тех пор одно ухо плохо слышит. Не пойдет! Или принимай мои условия, или будем вас бить!

– Подумать надо! – попытался выгадать время Славка.

– Думай! – разрешил Рузила. – Сроку тебе – до полудня. А там – или сдавайся, или готовься умереть!

В том, что вятичский воевода слово сдержит, Богуслав не сомневался. Однако на всякий случай оставил трех гридней в дозоре. Остальных собрал на площади перед идолами: совет держать. Может, все-таки сдаться? Стыда в этом нет: вятичей действительно очень много. В том, что выкупят всех, тоже можно не сомневаться. Владимир и выкупит, да и отец Богуслава деньгами пособит. В том, что вятичи не будут измываться над пленными, тоже сомнений нет. Не печенеги, чай. Словенского корня племя. Обычаев придерживаются свято. В плен Славка не первый раз попадал – и каждый раз как-то обходилось. Плохо то, что, если Владимир выкупит своих гридней, получится, будто он признает независимость вятичей. Какие ж это данники, если господин у них своих людей выкупает? И примучить их будет много труднее, ведь что станут говорить: захватили вятичи русов в плен. Значит, вятичи сильны, а русы, соответственно, слабы. Где же это видано, чтоб сильный слабому данью кланялся?