Дочь - Александра Толстая

Как мы ни старались получше причесаться и одеться для посольского обеда, но каким странным казалось, вероятно, мое чересчур длинное, с длинными рукавами и высоким воротом черное шелковое платье, которое я называла "лекционным", мои "лаковые" мужские башмаки, единственные, которые я могла достать на свою ногу в Японии, весь наш облик, потому что, как ты ее ни прикрывай, нищета всегда кладет на людей свою печать.

Посол и его жена прекрасно нас приняли, стараясь сделать все возможное, чтобы мы хорошо и просто себя чувствовали. Но... мы были люди из разных миров. Они жили в мире порядочности, уважения к личности, довольства, уверенности в себе, а мы пришли из мира насилия, бесправия, нищеты... Мы отвыкли от салфеток, роняли их и ныряли за ними под стол (в советской России из салфеток шили белье), я не знала, зачем после сладкого подали чашечки с теплой водой. У нас в доме в старое время подавали чашечки со стаканчиками теплой воды и мятой, чтобы полоскать рот после обеда. Я следила за другими и увидала, что они ополаскивают руки после сладкого и указательным мокрым пальцем утирают себе губы, и я, хотя смысла в этом действии не уразумела, сделала то же... Кроме того, я заметила, что американцы, отрезав мясо, перекладывают вилку в правую руку, кладут мясо в рот, затем снова вилка переходит в левую, нож в правую. Нас в детстве гувернантки так не учили... Ужасная канитель, особенно если есть хочется, но и эту премудрость я тоже скоро усвоила. Надо же было цивилизоваться!

За обедом посол меня много расспрашивал о советской России и с большим интересом слушал мои рассказы. А после кофе посол встал и, сказав, что ему необходимо со мной весьма конфиденциально переговорить, попросил меня в свой кабинет.

Я испугалась. Что это могло быть? Может быть, что-нибудь связанное с Советами? Может быть, они требуют, чтобы нам не выдавали виз в Соединенные Штаты? Разные лезли в голову глупые мысли, мысли, которые только и могут лезть в голову потерявшего уверенность советского человека, психология которого так отличается от психологии людей, живущих в свободной стране.

Посол пропустил меня вперед, подвинул мне кресло, и мы сели за громадный письменный стол. Он выдвинул один из ящиков и достал письмо.

- Это письмо адресовано на мое имя, - сказал он. - Прочтите и дайте ответ. Я его содержание знаю.

"Дорогая г-жа Толстая, - писал человек из Канады. - Газеты печатали, что вы в Японии и не хотите возвращаться на свою родину - Россию и что вы хотели бы приехать в Канаду, если иммиграционные власти вам позволят это сделать. Вам это удалось бы, если бы вы вышли замуж или за американца, имеющего собственность в Канаде, или за канадца. Пишущий эти строки - американец, который имеет собственность и в Канаде, и в Соединенных Штатах, что дало бы вам возможность устроиться в любой из этих стран. Я очень хотел бы познакомиться с вами и, если бы мы не подошли друг к другу, я, как супруг-приятель, мог бы выбрать вам мужа, который подошел бы, так как я изучаю физиономию (student of physiognomy), френологию (phrenology), линии рук (palmestry) и другие науки. Дам здесь мало. Я женюсь только по любви, иначе нет. Здесь есть люди, которые видели и знают вас, которые думают, что вы чудо. Они говорят, что вам около 30 лет. Мне - 49. Если бы мы нашли, после того как мы женимся, что мы сделали ошибку, я сделаю все от меня зависящее, чтобы произвести дружеский развод. Пришлите вашу фотографию и вашу биографию. Я сделаю то же самое, если бы вы захотели попробовать новую форму романа, как я вам предложил. Побывайте у американского консула для дальнейшей информации, если вы заинтересованы, и этим сделаете большое одолжение приглашающему вас другу. Саскачеван, Канада.

Подпись".

- Что вы об этом думаете? - спросил посол.

- Как что? Напишу ему письмо с отказом и благодарностью...

- Но вы не хотите серьезно обдумать его предложение?

Я расхохоталась.

- Что вы находите в этом смешного? - спросил посол с некоторой обидой в голосе.

- Простите, но мне смешна одна мысль, что я могу выйти замуж в моем возрасте, мне уже 48-й год. А потом, что за странная идея - пишет совершенно чужой человек...

- Но я все-таки вас не понимаю? Это было бы выходом из вашего положения, а он же предлагает вам, в случае, если вы не подойдете друг другу, немедленно дать вам развод.

Но посол не мог убедить меня. Я взяла письмо домой и ответила канадцу, что благодарю его за предложение, но воспользоваться им не считаю возможным.

В это же приблизительно время приехала из Европы большая приятельница моей сестры Тани, мадам Майриш, очень милая, живая, образованная люксембуржанка, с которой было легко и приятно. Она обещала моей сестре разыскать меня и узнать, чем она может мне помочь, и сразу же предложила мне денег. Я сказала ей, что в настоящее время у нас нет визы, но что если бы ее получили, то я очень просила бы ее дать мне тогда взаймы достаточно денег, чтобы нам троим проехать в третьем классе в Америку.

Наконец в конце апреля 1931 года нас вызвали к американскому консулу и вручили нам то, что называлось Affidavit reunavailable documents. Это были документы на простой белой бумаге, которые мы должны были подписать и где было сказано, что бумаги эти выданы нам вместо паспортов, которых мы не имеем, так как не признаем власти, которая теперь в России, на нашей родине.

Казалось, что трудности все превзойдены. Но не тут-то было! Когда мы заказали билеты третьего класса до Сан-Франциско в пароходной линии N.Y.К. Nippon Yusen Kaisha, то общество отказалось нам эти билеты продать.

"Наша контора в Гонконге, - писали они мне, - получила 2 июня 1931 года распоряжение от генерального консула США в Гонконге, гласящее, что эмигранты, получившие визу в США, должны иметь достаточно средств, чтобы содержать себя до конца жизни, и что только люди, которые представляют конкретные доказательства, что они независимы в финансовом отношении и не будут искать заработка, получат разрешение на въезд в Соединенные Штаты".

Снова отчаяние, хлопоты через наших друзей американцев, через американского консула.

- Боятся, - говорил нам наш приятель японец. - 0-о-очень боятся. Вы едете Америка. В Америке спрашивают: Толстая-сан имеет деньги? - Нет, не имеет. Толстая-сан, уезжайте обратно. Ольга-сан, Мария-сан, все уезжайте обратно в Японию. А кто повезет обратно? Пароходная компания. Денег нет, повезут даром, потеряют деньги. Боятся. Но будем хлопотать...

И мы опять без конца хлопотали.

И вот наконец все препятствия устранены. Мадам Майриш дала нам 750 долларов, из которых мы 600 заплатили за билеты. Мы на пароходе. Летают в воздухе конфетти, бросают нам на палубу гирлянды, сделанные из разноцветных бумажек, мы за них держимся - это наша последняя вещественная связь с этой чудной страной, давшей нам возможность счастливо прожить в ней 20 месяцев. Третий гудок, бумажная цепь разрывается, группа японцев и японок машут нам руками, у многих японок на глазах слезы, да и мы недалеки от того, чтобы расплакаться.

Прощай, милая красавица Япония, прощайте, дорогие японские друзья! Мы никогда вас не забудем.

Погода тихая, небо ясное, безоблачное, море не колышется. Пароход медленно отплывает.

Что нас ждет впереди?

Часть IV

ПЕРВЫЕ ШАГИ В АМЕРИКЕ

Как растут ананасы

На пароходе, каком-то "Мару", - неплохо. Кабинка на четверых, рядом ванны - морская вода. На палубе чисто, публика разная, большей частью японцы, филиппинцы. В нашем третьем классе европейцев мало, два русских коммерсанта из Китая.

Прошли полпути.

Земля. Гонолулу. На пароход взбираются тонкие, великолепно сложенные, ловкие, как обезьяны, смуглые мужчины в одних трусиках. Пассажиры первого класса бросают в море монеты. Гавайцы, как утки, ныряют в море и через секунду выплывают с монетой в зубах. На берегу вереницей выстроились громадного размера некрасивые женщины, увешанные гирляндами цветов, похожих на гардении. Не успели мы оглянуться, как толстые женщины и нас увесили цветами, от приторного запаха которых кружилась голова.

Тепло, но не душно, дышится легко, на душе весело и свободно, ничто не давит, будущее впереди, надежда на лучшее, а пока что в нашем распоряжении 12 часов, чтобы осмотреть все, что можно, в этом раю и... выкупаться. На пляже достали купальные костюмы на прокат. Вода теплая, мягко катятся одна за другой ласковые волны. Молодежь скользит по волнам на морских лыжах. Вдали яхты, парусные суда, а вдоль берега жестко шелестят листья пальмовых деревьев.

- Бананы, настоящие бананы, - кричит Мария в полном восторге. - Красные бананы... А вот это что такое?

Это манго - очень сладкий, но приторный плод.

А когда мы расстались с морем, захотелось увидеть, как растут ананасы, и, подойдя к полицейскому, мы спросили, как далеко до ананасовых плантаций. Полицейский удивился, но все-таки очень вежливо нам объяснил, что надо сесть в трамвай, проехать до конца города, а там идти миль шесть пешком. Далеко, но нам уж очень хотелось видеть, как растут ананасы. Другого такого случая в жизни уже не будет...