«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев

ОР РГБ. Ф. 792. Карт. 17. Ед. хр. 61. Л. 21 и об. Автограф. Датировано по карандашной помете неустановленного лица в правом верхнем углу первого листа письма (Л. 21) и по времени поездки Лихачева в Югославию.

13. 12 марта 1965 г.

Дорогая Вера Степановна!

Как обстоит дело с собр[анием] соч[инений] Достоевского[1228] — я сам не знаю!

Дважды я выступал на заседаниях нашего ученого совета (в 1964 и 1963 гг.), что нам надо издавать не собр[ание] соч[инений] Некрасова (со всей его прозой!), а Достоевского, и что если нельзя издавать Достоевского сразу, то надо к этому изданию готовиться — создать группу по изданию наследия Достоевского, собиранию его писем и пр., чтобы не повторить ошибок с изданием Тургенева (полная стихийность и неорганизованность!). Выступления мои успеха не имели.

После того как я выступил на заседании РИСО об издании Достоевского, мы по предложению РИСО составили председателю РИСО большую записку и собрали подписи в Ленинграде.

Письмо, разумеется, возымело действие (ведь это колоссальный доход для издательства!), но страшно разъярило Бушмина, который рвал и метал, заявляя, что институт давно запрашивал (а кто это знал?) издание сочинен[ий] Достоевского, что мы хотим лишить институт его плановой темы (в записке издание Достоевского планировалось как всесоюзное дело всех[1229]специалистов — с привлечением Вас в первую очередь). Бушмин стал действовать, и в каком положении дело сейчас — никто не знает. Теперь никто в это дело вмешиваться не хочет. Группа по изучению наследия Достоевского, разумеется, не организовывается. Сейчас Бушмин собирается уходить со своего «поста» директора. Может быть, без такого часового будет и легче.

Я не представляю себе, чтобы наш институт мог справиться с изданием Достоевского один! Это ведь сложнее Тургенева.

В Польшу я еду на 15 дней на следующей неделе[1230].

В № 1 «Русской литературы» вышла моя полемика с Бухштабом[1231] по текстологическим вопросам[1232]. Полемика в спокойных, строго научных тонах. Она мне очень приятна, так как позволяет еще раз разъяснить свои позиции без ругани, иронии, «разоблачений» и обвинений (наш обычный стиль полемики!).

Тема советской текстологии очень интересна, но обо всем можно ли писать? Ведь тут самое главное: вмешательство редакторов, самоцензура, давление случайных перемен в настроении начальства и пр. «Сталинский период»!

Здоровье мое не очень хорошо. Переехали мы на новую квартиру, лишены телефона, ездить далеко, но зато хорошие прогулки и просторно.

От души желаю Вам всего самого хорошего.

Искренне Ваш Д. Лихачев 12.III.65

Письмо о Достоевском В. В. Виноградов не подписывал (впрочем, м[ожет] б[ыть], Бельчиков его и «подписал» под этим письмом).

Наш нов[ый] адрес: Ленинград, К-18, 2-й Мичуринский проспект […]

ОР РГБ. Ф. 792. Карт. 17. Ед. хр. 61. Л. 22–23. Автограф.

14. 17 апреля 1965 г.

17. IV.65

Дорогая Вера Степановна!

Жалею очень, что при обсуждении не было меня и Бухштаба. Я бы непременно приехал. Мне интересны все замечания и точки зрения.

О «Русской литературе» я ничего сказать не могу: что они там собираются печатать. У меня там нет каких-либо позиций, так как в свое время я из редакции ушел[1233]. Поэтому они даже статьи по древнерусской литературе печатают, не показав мне, и попадают впросак: статьи, например, Г. Моисеевой[1234] — сплошное надувательство.

Знаю, что Б. Я. Бухштаб дал еще одну статью[1235]. С ним приятно спорить, так как он корректен, точен, спорит по существу, а не бранится.

Не знаю: кажется, Е. И. Прохоров больше «ругатель», чем спорщик. Для того чтобы с толком спорить научно, надо понимать точку зрения противной стороны, тогда и опровержения окажутся убедительными. Может быть, я в отношении него и ошибаюсь. Это было бы приятно.

Нашего спора словопрением не решить. Здесь конкурируют две точки зрения в целом. Меня очень радует, что чешские и частично польские текстологи охотно приняли мою точку зрения и считают ее плодотворной.

Внутренне я готов вносить в свою точку зрения поправки уточняющего, корректирующего характера, больше дифференцировать специфику.

Кстати, Ваши «Основы текстологии» не всегда считаются со спецификой материала. Это видно даже из заглавия Вашей работы — «Основы текстологии», и никаких указаний на титуле, что речь идет только о новой русской литературе.

Когда-то после моего первого доклада на общем собрании ОЛЯ Вы сказали, что наши точки зрения сходны, что и Вы считаете текстологию особой наукой. Я тогда этому Вашему суждению обрадовался.

Ну посмотрим: спор решится не сразу и не нами.

От темы «текстология фольклора» Международная комиссия отказалась, так как нет смысла посвящать этой теме третье заседание. Ведь споров в этой области нет. Спор же возможен по вопросу о каноническом тексте. Есть сторонники и старой точки зрения, и моей. Но предлагал эту тему не я. Еще до нашего совещания тему канонического текста решили поставить на повестку Гурский и Голиньский[1236]. Я к их точке зрения только присоединился. У Голиньского готов доклад.

Фридлендер[1237] делал доклад на уч[еном] совете о 30-томном издании сочинений Достоевского. Он сказал, и дирекция с ним согласилась, что к работе должны быть привлечены все специалисты по Достоевскому, и Вы в первую очередь. О Вас я еще раз специально спросил Фридлендера. Он сказал, что пока еще распределения работы нет, это дело не быстрое, что он не видит возможности издавать Достоевского без Вас.

Какие бы ни были между нами научные расхождения — я никогда не переношу их в личную сферу. С Бухштабом мы старинные приятели. В Вас я чувствую друга и всегда готов встать на защиту Ваших интересов — когда это и интересы науки, когда это вообще справедливо.

Чувствую себя неважно: очень устаю. В Польше было хорошо, но еще недели я бы уже не выдержал. Все труднее становится ездить за границу и не очень хочется.

Мечтаю о даче. Своей у нас нет. Мы снимаем большую комнату с балконом на берегу моря в Зеленогорске. Довольствуемся ею уже лет 10. А у Вас, я слышал, хорошая дача?

Пишите! Условимся, что в предстоящей полемике мы не изменим отношения друг к другу. Подадим пример научной принципиальности и корректности. Этот призыв я обращаю в первую очередь к себе.

Желаю Вам от души всего самого хорошего

Д. Лихачев

Это письмо, разумеется, только для Вас (не для Е. И. Прохорова, которого я знаю плохо и, может быть, в нем ошибаюсь).

ОР РГБ. Ф. 792. Карт. 17. Ед.