Тайны Чернолесья. Пробуждение - Анна Сазонова

Мадам Розия сидела, низко склонив голову, пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец, и молчала. Видимо, как обычно. Рия не переставая расписывала прелести столичной жизни, а я слушала краем уха, и думала о том, что мне как-то страшно менять свою привычную лесную жизнь на блестящее столичное общество.

— Но все эти мелочи не стоят внимания, — оборвала сама себя Рия, — лучше поделись заклинанием, которое использовала во дворе.

— Мне нечем делиться, я не знаю, как я это сделала…

— Да ты просто почему-то не хочешь мне говорить! — надула губки Иллария.

— Да нет же! — я действительно, никогда не пыталась оформить свои случайные опыты чародейства во что-то доступное для изучения и использования. — Я правда не умею привязывать свои заклинания к невербальным и словесным компонентам. Не думала, что они могут представлять ценность для кого-то еще.

— Ну и зря! Ты какая-то совершенно непрактичная! Нельзя же, чтоб что-то единожды придуманное, пропало и забылось. А хочешь, мы подумаем об этом вместе? — оживилась Рия. — Может быть вдвоем у нас получится лучше?

Я обрадованно закивала, и мы с подругой погрузились в мир рассчетов. Я вспоминала то, о чем думала во время использования чар, пытаясь мысленно воспроизвести свои действия на тот момент, Рия помогала, чем могла. Она действительно очень хорошо знала теорию чародейства. Гораздо лучше меня.

Тетушка Розия, довольно-таки скоро ушла, попрощавшись, а мы все сидели, увлеченно споря. Постепенно расходились посетители трактира. Кто по комнатам, а кто и по домам. Ушли купцы, сидевшие рядом с нами и раздражалившие Илларию, ушел, нетрезво покачиваясь, бродячий певец, который весь вечер что-то тихонько наигрывал в зале. Ближе к полуночи, в столовой комнате остались только мы, да хозяин трактира, позевывая над толстой расчетной книгой, посматривал со своего места.

Интенсивный труд принес свои плоды, и часа через три непрерывных экспериментов Рия освоила совершенно новое заклинание.

— Я предлагаю назвать его «Удар Илларии», — в своей, совершенно очаровательной, лукавой манере заявила она, — ведь если бы не я, то тебе бы ничего подобного в голову не пришло!

— Рия… — мне стало смешно от ее наивного нахальства, — я, конечно, не против, но не будет ли это тебе напоминать о неприятном эпизоде?

— Ах, Леся, я поражаюсь, о какой ерунде ты думаешь! — вздохнула она. — Подумаешь, неприятность! Ведь не ударила же! Да, я знаю, что я вспыльчива. Это совершенно неэлегантно смотрится. Но я так испугалась, что ты обидишься и не захочешь со мной дружить. Я буду стараться держать себя в руках, если для тебя это так важно.

«Надо же! Мнение простой сельской девчонки — мое мнение, не безразлично такой блестящей аристократке, как Рия! — я с улыбкой смотрела на подругу, ощущая внутри души ликование — как приятно изменить кого-то в лучшую сторону! И тут же решила, — я буду на нее оказывать хорошее влияние, и она станет добрее и проще в обращении с людьми».

— Ну что ты так смотришь, Леся? Ты сердишься на меня? — она чуть надула губки, состроив обиженную гримаску. — Ты хотела назвать его по-другому, да? Конечно, ты имеешь право на то, чтоб в названии звучало твое имя! Да. Но ты еще сделаешь много-много других заклинаний, и, может быть даже без меня…

— Да нет же, Рия! Мне не жалко. Пусть будет «Удар Илларии». И только мы вдвоем будем знать, что это означает, — кинулась я утешать обиженную девушку.

— Как замечательно! — Просияла она, кинувшись мне на шею.

Я со смехом увернулась, вскочив с места и начиная собирать со стола исписанные за вечер листы.

— Идем спать, Рия. Поздно уже. Я устала.

— Да, да, идем, — согласилась она.

Договорившись утром встретиться внизу, мы попрощались на ночь и разошлись по комнатам.

Кассий еще не вернулся со своих таинственных деловых встреч. Было уже за полночь, так что я не стала его ждать и легла отдыхать.

Жесткая скамья впивалась в ноги, поясницу ломило от постоянного сидения, и он уже не знал, какую позу принять, чтоб избавиться от этой боли и расслабить уставшие мышцы. В ритм работы он уже более или менее втянулся, но постоянная усталость не покидала напряженных рук. Втянулся только благодаря сидевшему рядом с ним гиганту — бывшему кузнецу — бородачу Теану, лысый череп которого на голову возвышался над всеми гребцами. Этому мощному человеку, похоже, и неудобная поза и тяжелое весло были нипочем. Он, неустанно выдерживая ритм, равномерно работал за себя и незаметно давал отдохнуть соседям по банке, подстраховывая вымотавшихся. А с соседями повезло. За прошедшие три месяца кошмара, которые Стасий не желал вспоминать, Теан и Мей — неунывающий жилистый парень, сидящий по другую руку от принца, обучили его маленьким хитростям, чуть-чуть облегчавшим невыносимую жизнь на веслах.

Продолжая свою нескончаемую монотонную работу под мерный барабанный бой, Стасий бросил взгляд на бескрайнюю морскую гладь — где-то на горизонте показались белоснежные паруса. Залюбовавшись этим чудесным видением, бывший принц замешкался и не попал в такт, за что и поймал спиной удар кнута. Послышались проклятия, но он тут же снова ушел в свои мысли, поспешно ловя ритм.

Ах, как бы он хотел плавать на одном этих судов. Даже простым матросом. В Истене он никогда не интересовался морем и кораблями. Сейчас, если бы он мог, он не вернулся бы сразу в Руазий, несмотря на то, что восстановить справедливость было необходимо. У него было время подумать и понять, что вот так вот вернувшись сразу, он ничего не добьется. Нужен был план. У Мея был какой-то нереальная идея побега, они с Теаном уже полгода собирались с силами и ждали случай, но случая никак не подворачивалось. Оставалось пока сидеть на банке в цепях и грести до одурения… и ждать.

Стасий снова посмотрел вдаль, хотя не сомневался, что парусник уже скрылся из виду, но нет, корабль даже стал ближе к галере. Вдруг, зелено-белый эдельвийский флаг его скользнул вниз и прямо на глазах сменился черным. Тревожно закричал впередсмотрящий, забегали солдаты, зазвучали отрывистые команды на верхней палубе.

— Пираты!!

— Быстрее же! Шевелитесь живее, скоты, — раздалась над ухом ругань, и хлыст с новой энергией прогулялся по согнутым спинам невольников.

«Что будет, если все-таки догонят? Смерть? Еще более худшее рабство, или вот он, спасительный шанс, которым еще неизвестно как можно воспользоваться… и можно ли?» — непрошенные мысли заполонили голову, хотя мускулы работали на пределе сил. Началась погоня. Что она принесет?

Мерно отбивали ритм барабаны, и тягуче пели флейты, на их фоне особенно нежно звенели колокольчики на накидках и кайме шаровар. Сладкий запах благовоний разливался по залу где под присмотром наставницы занимались шесть девушек разного возраста.

— И, раз-два-три-четыре, раз-два… — голос наставницы монотонно звучал в ушах, накладываясь на колокольчиковый звон и ругательства учителя.

— Ыйхырова дочь! Тяни носок! Спину прямо… прямее… грудь вперед! Вперед грудь, я сказал, а не выпятить живот! — свист хлыста и чей-то вскрик боли, уже не вызывали ни любопытства, ни сочувствия, ни даже желания взглянуть в сторону несчастной, не сумевшей удержать нужной позы — все повторялось каждый день с небольшими вариациями. Хлыст, больно бьющий и, чудесным образом, не оставляющий после себя следов на тонкой коже, уже много раз опробован на собственной спине, плечах и прочих частях тела. Желание удовлетворить любопытство и взглянуть на неудачливую соседку по залу было чревато вероятностью оказаться на ее месте.

— Голову вверх, подбородок поднять! Вы прекрасные лейри, а не стадо рабынь для гарема! — грозный рык Халаш-бая, немолодого учителя в лучшей школе танцев и манер города Картерга, да и всего Башанга, раздавался, почти не умолкая. — Бедро параллельно полу, клуши! Тяните ногу изящнее! Не можете? Выгоню к темной бездне, и пусть ваши покровители вас продадут на рынке, как тупой скот!

Музыка ускорялась, движения становились все быстрее, счет наставницы все чаще, а ноги, руки и прочие части тела делали свою работу уже почти машинально, не требуя особых размышлений. Халаш-бай надрывался ругательствами, легко успевая за музыкой и задавая ученицам темп. Нормальная, уже привычная, рабочая остановка. Пусть ругается. Лишь бы за хлыст не брался.

Она привыкла. Светлая Дева, она и правда привыкла к этой жизни. К ежедневным изматывающим танцам по несколько часов в день, ругательствам учителя, урокам манер и башангского языка, занятиям по анатомии человеческого тела и урокам красоты, гармонии и философии. Привыкла тянуть носок, бедро и все, что там еще можно тянуть. Держать прямо спину и высоко подбородок. Привыкла к тому, что движения должны быть плавными и грациозными, а шаги мелкими и красиво раскачивающими фигуру. И даже, помоги ей Богиня, привыкла, к показавшимися на первый взгляд, совершенно бесстыдными, нарядам башангской лейри. Всем этим колокольчикам, полупрозрачным накидкам, тонким, почти просвечивающим шароварам и кофточкам, оставляющим открытыми весь живот и большую часть груди.