Северное сияние - Филип Пулман

Приближалась вторая фаза ритуальной схватки; медведи стали беспокойно расхаживать по снегу, мотая головами. Все зрители застыли и только провожали их глазами.

Наконец соперники остановились и умолкли; разделенные всей шириной боевой площадки, они смотрели друг на друга.

Затем с ревом, вздымая снег, они одновременно снялись с места. Как два огромных камня, что покоились до поры до времени на соседних вершинах, а теперь, сброшенные землетрясением, катятся вниз по склону, набирая скорость, перепрыгивая через расщелины, снося на своем пути деревья, пока не столкнутся внизу с такой силой, что оба превращаются в порошок и разлетающиеся осколки, – так сошлись эти два медведя. Грохот раздался в тишине и отразился от дворцовой стены. Но они не рассыпались, как камни. Они отлетели друг от друга, и первым поднялся

Йорек. Развернувшись пружиной, он схватился с Йофуром, чьи доспехи согнулись при столкновении и теперь мешали ему поднять голову. Йорек сразу нацелился в открытое место на его шее. Он скребанул по белому меху, потом зацепил когтями шлем Иофура и рванул вперед.

Почувствовав опасность, Йофур зарычал и отряхнулся – как Йорек в тот раз, когда вылез из моря и поднял вокруг себя целые фонтаны воды. Йорек отлетел от него, потеряв опору под лапами, а Йофур с железным скрежетом поднялся на дыбы, силой мышц выпрямив пластины на спине. Потом, как лавина, обрушился на Йорека, все еще пытавшегося встать.

От этого сокрушительного натиска у Лиры перехватило дыхание. Земля вздрогнула у нее под ногами. Как может выдержать такое Йорек? Он лежал лапами кверху, никак не мог перевернуться, и Йофур сомкнул зубы где-то недалеко от его горла. Брызнула кровь, одна капля упала на одежду Лиры, и она прикрыла ее ладонью, как залог любви.

Но тут когти задних лап Йорека вонзились в кольчугу Йофура Ракнисона и рванули ее вниз. Она распалась надвое, Йофур отскочил в сторону чтобы оценить повреждение, и это позволило Йореку встать.

Несколько мгновений медведи стояли поодаль друг от друга, пытаясь отдышаться. Теперь движения Йофура сковывала кольчуга, превратившаяся из защиты в помеху: она еще была закреплена внизу и волочилась за его задними лапами. Однако Йорек был в худшем состоянии. Из раны на шее лилась кровь, и он тяжело дышал.

Но он бросился на Йофура раньше, чем тот освободился от лязгающей кольчуги, сшиб его и сразу потянулся к обнаженному месту на шее, где отогнулся край шлема.

Йофур отбросил его, и они снова схватились, вздымая фонтаны снега, который летел во все стороны и временами скрывал их от зрителей.

Лира следила за бойцами, затаив дыхание и до боли стискивая руки. Ей показалось, что Йофур рвет рану на животе Йорека, но, наверное, только показалось, потому что секунду спустя, когда опало облако снега, оба медведя уже стояли на задних лапах, как боксеры, и Йорек бил могучими лапами Йофура по голове, а Йофур отвечал ему такими же яростными ударами.

Эти удары отзывались в Лире дрожью. Словно гиганты орудовали кувалдами, и на каждой было по пять стальных шипов…

Гремело железо, скрежетали зубы, дыхание с хрипом вырывалось из глоток, лапы топтали снег. На несколько метров вокруг он был забрызган кровью и превратился в красную кашу.

Доспехи Йофура были в жалком состоянии: пластины местами треснули и погнулись, золотая насечка где сорвана, где густо замазана кровью, а шлем слетел вовсе. Броня Йорека, при всей ее невзрачности, сохранилась гораздо лучше: покрытая вмятинами и выбоинами, она была цела и по-прежнему отражала удары страшных пятнадцатисантиметровых когтей.

Но Йофур превосходил Йорека ростом и силой, а Йорек был голоден, утомлен и потерял больше крови. У него были раны на животе, на обеих передних лапах и на шее, тогда как у Йофура кровь текла только из нижней челюсти. Лира ничем не могла помочь другу. А дела его были плохи, он хромал; всякий раз, когда он ставил левую переднюю лапу на землю, видно было, что она едва выдерживает его вес. Он уже не бил ей, да и правая лапа действовала гораздо слабее – по сравнению с тем, что было всего несколько минут назад, ее удары казались шлепками.

Это не укрылось от Йофура. Он стал дразнить Йорека, обзывать одноруким, трусливым щенком, трухлявым выродком, вороньей снедью, непрерывно осыпая ударами слева и справа, которые Йорек уже не мог парировать. Он был вынужден пятиться и только пригибался под градом ударов злорадствующего короля.

Лира плакала. Ее добрый, бесстрашный защитник погибал у нее на глазах, но отвести от него взгляд в эту минуту было бы предательством: если он оглянется на нее, то должен увидеть ее блестящие глаза, полные любви и веры, а не трусливо опущенное или повернутое в сторону лицо.

Поэтому она смотрела, хотя слезы мешали ей видеть то, что происходило на самом деле, – да если бы она и увидела, вряд ли поняла бы. Йофур определенно не понимал.

А Йорек пятился только для того, чтобы найти сухую, прочную каменную опору для толчка, и бездействующая левая лапа на самом деле просто отдыхала и накапливала силу. Медведя нельзя обмануть, но, как показала история с Лирой, король медведей не хотел быть медведем, он хотел быть человеком, и Йорек перехитрил его.

Наконец он нашел то, что нужно: каменную глыбу, намертво впаянную в вечную мерзлоту. Он оперся в нее и присел на задние лапы, дожидаясь нужного момента.

Момент настал, когда Йофур воздвигся над ним с торжествующим ревом и потянулся мордой к будто бы не защищенному левому боку Йорека.

И тут Йорек сделал свой ход. Как волна, пробегающая тысячи миль по океану, не показывает свои силы над глубокой водой, но, достигнув мелководья, вздымается до неба, приводя в трепет прибрежных жителей, и с неодолимой силой обрушивается на сушу, так взметнулся Йорек Бирнисон с твердой каменной опоры и могучей левой лапой ударил Йофура Ракнисона по незащищенной челюсти.

Это был страшный удар. Он снес нижнюю челюсть, и она полетела по воздуху, оставляя на снегу за собою кровавый след.

Красный язык Йофура вывалился и повис. В одно мгновение король медведей стал безгласным, беззубым, беспомощным. Йорек больше не мешкал. Он ринулся вперед, впился зубами в горло Йофура и тряс, тряс его, целиком отрывая от земли и шваркая о землю, словно это был какой-то тюлень, вытащенный из воды.

Он еще раз дернул головой вверх, и жизнь покинула Йофура Ракнисона.

Оставался завершающий ритуал. Йорек вспорол открытую грудь мертвого короля. Обнажились ребра, как шпангоуты перевернутого судна, и, сунув лапу в грудную клетку, Йорек вырвал кровавое дымящееся сердце и съел на глазах у подданных Йофура Ракнисона.