Часовые Вселенной - Евгений Гуляковский

— Из чего она сделана? Что собой представляют ее камни?

— Я этого не знаю. Никто не знает. В таблице Менделеева, во всей нашей Вселенной нет аналогов элементов, из которых она состоит.

— Можно ее посмотреть поближе? — спросила Сандри. Похоже, корона произвела наиболее сильное впечатление именно на нее.

— Конечно. Только будьте осторожны. Ее поверхность почти на тридцать градусов холоднее окружающей среды. Когда прикасаешься к ней впервые, кажется, что взялся за раскаленное на морозе железо.

— Зажгите, пожалуйста, верхний свет.

Арлан не хотел открывать сразу все достоинства своей находки, но отказать Сандри не мог. Он сразу же понял, что ею движет не простое любопытство. Когда включились верхние плафоны, корона, украшенная по своей внешней поверхности алмазными гранями насечки, вспыхнула всеми цветами радуги. Вокруг нее в воздухе возник цветной ореол, напоминающий нимб. Но даже этот эффект, вызвавший всеобщий вздох восторга, казалось, не произвел на Сандри никакого впечатления.

Она осторожно передвинула корону вместе с коробкой к себе и, не прикасаясь к ней, только время от времени поворачивая коробку, внимательно осмотрела со всех сторон.

— На Земле одно время я занималась прикладным искусством. У меня на родине широко распространены ремесла, создающие недорогие украшения для женщин. Эти ремесла не относят даже к разряду ювелирного дела. Но законы гармонии, пропорциональности и эстетики одинаковы в любой отрасли искусства. Мне кажется, в этой короне есть какая-то неправильность…

— Что ты имеешь в виду?

— Видите эти зубцы в передней части? Собственно, они и придают этому предмету вид короны. Мне кажется, они не составляют с основой одного целого. То есть я хочу сказать, что они приделаны позже. И хотя шва не видно, по их положению, по небольшому смещению относительно друг друга можно определить, что их приделывали словно бы наспех, в то время как все остальное изготовлено великим мастером, который не мог допустить подобной небрежности в своей работе.

— Но ведь эту вещь делали не люди. Строение тела у них может быть совершенно другим, а понятия об эстетике тем более.

— Конечно, я это понимаю. И все-таки законы красоты одинаковы для всей Вселенной. Вот посмотрите на эти четыре кольца. Они располагаются с наружной стороны задней части короны. Для чего они? Когда корона надета на голову, их просто не видно. На внутренней поверхности этих колец есть зеленые камни. По одному камню на каждое кольцо. Для того чтобы их увидеть, надо смотреть на корону сверху вот под таким углом. Когда корона надета, их невозможно заметить. Но ведь драгоценные камни в любом ювелирном изделии служат для его украшения. Они всегда выносятся в центр оправы, на видное место. Оправа потому и называется оправой, что должна выделять главную часть изделия, подчеркивать красоту камней. Здесь этого нет. Хотя передние красные камни вделаны так, как положено. Мне кажется, этот предмет может иметь совершенно другое назначение. Почему, собственно, вы решили, что это корона? Кто-нибудь надевал ее на себя?

Недоуменное молчание было ей ответом.

— Вот видите, даже мой вопрос кажется вам кощунственным. Но ведь это наше, чисто человеческое свойство — превращать отдельные предметы в фетиши. И оно очень часто мешает нам видеть мир таким, каков он есть. Мне кажется, что эта штуковина может быть опасна. Обращайтесь с ней осторожней.

Она отодвинула от себя коробку подальше к центру стола и поежилась, словно холод, исходящий от реликвии, только теперь добрался до нее.

— Что вы с ней собираетесь делать?

— Хороший вопрос… Я и сам толком не знаю. Наверно, подарим жрецам из храма Триединого. Они отдали мне свою единственную самую дорогую реликвию. Надо им как-то компенсировать эту потерю. В частном владении она не может находиться, слишком велика ее цена…

— Цена? — с удивлением спросила Беатрис. — Ты хочешь сказать, что ее стоимость можно как-то измерить?

— Я не это имел в виду. Цена необязательно должна означать денежные единицы.

— Ну а все-таки, сколько она может стоить? — спросил Ли Карт, прищурившись и разглядывая корону так, словно она была неким экзотическим блюдом, поданным к обеду.

— Да нет у нее цены. Никто ее не сможет определить.

Версон, весь вечер хранивший задумчивое молчание, теперь впервые нарушил его и сказал, словно подводил итог каким-то своим раздумьям:

— Раз командир решил подарить корону жрецам Анирана, значит, конечной точкой нашего маршрута будет Капулькар, я правильно понял?

— В общем, да, а что, на этот счет есть другие мнения?

— Есть. Нас, по существу, бросили на Роканде. Этим аниранцы сами разорвали заключенные с нами контракты и освободили нас от всех обязательств перед ними. Нашим находкам нет цены. Особенно важна информационная библиотека. За эти две недели я посмотрел кое-что. Там несколько огромных библиотек, описание новых технологий, конструкторские чертежи межзвездных кораблей, научные журналы за десятилетия, аниранские справочники, энциклопедии… Вы хоть представляете, какую ценность может все это иметь для нашей родной планеты? Как ускорится технический прогресс, если эти данные попадут земным ученым?

— С этим я согласен. Но есть целый ряд обстоятельств, заставляющий нас лететь именно на Аниран. Прежде всего сама информация. Без помощи аниранских институтов на разбор этой груды разрозненных сведений уйдет не один год. Ты уверен, что захватчики не заинтересуются Землей? И что тогда станет со всеми нашими ценностями? Во-вторых, если мы прилетим на этом корабле на Землю, нас не отпустят обратно в космос. Корабль разберут по винтику. Земное правительство засекретит все наши находки!

— Зачем тебе обратно в космос?

— Затем, что мы не сделали самого главного. Не нашли планеты, с которой пришли захватчики. Не обнаружили их логова. И если среди найденных кристаллов есть координаты нужного нам места, на Аниране помогут его обнаружить и не станут возражать против рейда к этой планете. Вот почему нам необходим Аниран. Если удастся покончить с захватчиками, обезопасить от них нашу собственную планету — вот тогда никто не сможет нам помешать подарить Земле любые сведения. Да и вернемся мы после этого не беглецами, захватившими чужой корабль, а полноправными представителями аниранской цивилизации.

— Предположим, тебе удастся обнаружить координаты этой чертовой планеты, что ты с ней собираешься делать?

— У нас осталось три мезонные ракеты. С их помощью можно взорвать любую планету.

— У аниранцев эти ракеты были давным-давно, и они не смогли взорвать даже Роканду.

— Они не могли подойти к цели на нужную дистанцию. Только мы можем это сделать. Только на нас заградительное «Д-поле» не оказывает своего смертоносного воздействия. Есть еще одна причина, по которой мы не можем лететь на Землю, пока не уничтожена эта мразь. Они могут следить за нашим кораблем. Я не знаю, каким образом, я не знаю даже, способны ли они это делать. Но такая опасность существует. Аниранские ученые уверены, что захват произошел после рейда одного из их кораблей к некой неизвестной планете. Теперь захватчики могут прийти вслед за нами прямо отсюда, с Роканды.

— А на Аниран мы можем лететь? — спросила Беатрис, и он увидел, как сильно она побледнела.

— Аниранские корабли много раз посещали Роканду. Целый флот совсем недавно побывал в ее районе. Захватчикам давным-давно известны координаты Анирана.

— Почему же его не захватили до сих пор?

— Я не знаю. Неизвестно, сколько времени требуется для подготовки захвата. Возможно, по каким-то причинам Аниран им не нужен или они боятся связываться с аниранской метрополией. Не все факты нам известны. И пока они этого не сделали, мы должны предотвратить захват новых планет. Любых планет, заселенных человеческой расой! — сказал он специально для Беатрис.

Аниран появился на их экранах спустя месяц после начала стартового разгона и включения пространственных двигателей. Заславский приказал остановить корабль на безопасном расстоянии от планеты и выслать разведочный зонд. Он не знал, было это предчувствием или предвидением. Скорее последнее… Слишком много фактов свидетельствовало о том, что Анирану угрожает судьба Роканды.

Зонд не вернулся.

Данные, полученные после запусков еще трех зондов, свидетельствовали о том, что все передающие станции планеты молчат. Не отвечал ни один радиолокационный буй. Ночная сторона планеты выглядела так, словно там никогда не было развитой цивилизации. На ее поверхности не светилось ни одного огня. На расстоянии полупарсека от планеты связь с высланными зондами обрывалась навсегда…

Он боялся рассказать об этом Беатрис. Но не было возможности слишком долго скрывать страшную новость.

Неподвижный и безжизненный, «Спейс» с заглушёнными двигателями висел в пространстве как призрак. Казалось, ощущение катастрофы, обрушившейся на них, медленно просачивалось сквозь стены. Он не знал, когда именно Беатрис догадалась о происшедшем, но на третий день она сказала: