Рыцарь Леопольд фон Ведель - Альберт Брахфогель

— Будь я англичанин, милорд, — сказал Леопольд, — подобная осторожность могла бы оправдываться. Но я немецкий дворянин и протестант, которого привело в Шотландию и Англию желание видеть чужие страны и иностранных монархов. Ничего другого я не желаю, как познакомиться с ученым двором его величества, а от политических вопросов я очень далек.

— Посещение ваше очень лестно, — с улыбкой ответил лорд Лайонс, — но сознайтесь, что нельзя же идти наперекор изъявленной его величеством воле.

— Следовательно, мне нельзя даже издали взглянуть на его величество?

— Если вы не настаиваете на личной аудиенции, — сказал Лайонс, — то, быть может, найдется средство удовлетворить ваше желание. Завтра воскресенье, и епископ будет проповедовать в городской церкви в присутствии короля, и вы можете беспрепятственно присутствовать при богослужении и видеть нашего высокого монарха.

— Я последую вашему указанию, милорды, а послезавтра уеду из Джонстона.

— Сожалею, господин рыцарь, — с иронической улыбкой заметил Вильерс, — что по возвращении вам так мало придется рассказывать о короле Иакове.

Леопольд пристально посмотрел на царедворца.

— Как путешественник, я расскажу только то, что я видел и слышал.

Придворные кавалеры поклонились и ушли. Итак, планы Леопольда рухнули! Однако он решился хоть издали взглянуть на короля, и на следующий день со спутниками своими присутствовал при богослужении, заняв отдельное место невдалеке от кафедры. Церковь была голая и холодная, кафедра и алтарь — бедные, стулья стояли длинными грязными рядами. Кальвинизм — религия демократическая — принимал в Шотландии все более и более резкие формы с целью полнейшего присвоения себе правительственной власти. Этому соответствовало собрание верующих: мужчины со строгими, суровыми лицами, в широкополых шляпах, женщины в темной одежде, с потупленными взорами.

У главного входа послышалось небольшое движение — и вошел король со своей свитой. Никто не встал, никто не снял шляпу, никто не повернул даже голову к монарху. Иаков I был благообразный юноша лет двадцати. Во всей особе этого рослого и «изящного» господина проглядывала какая-то неловкость и стеснение. На нем была красная одежда, но ни цепи, ни других украшений, только брильянтовая пряжка в виде креста блестела на его шляпе. Вильерс и Лайонс сели по обеим сторонам короля, за которыми разместилось еще восемь или десять других кавалеров, вот и весь придворный штат Иакова I Стюарта! Леопольд еще размышлял об этом, когда епископ уже поднялся на кафедру и начал службу:

— Начальство и имеющие власть, воздайте кесарю кесарево, а Богу Божье.

Быть может, текст был очень своевременен и подобран не без умысла, но Леопольд просто остолбенел, когда епископ прямо обратился к королю и с замечательным бесстыдством объяснил, что под именем власти следует понимать не какое-нибудь случайное правительство, а власть, установившую это правительство, т. е. христианскую общину, истинную церковь Христову! Нашему герою казалось, что король стоит у позорного столба перед своим народом! По-видимому, это нисколько не возмущало короля, он смиренно принял благословение, преклонил колени, поцеловал по окончании богослужения руку епископа и вышел из церкви.

— Достаточно нагляделся я на этого мрачного короля, — пробормотал Леопольд, — и настолько понимаю как его, так и положение дел в его нищенском государстве, что для составления доклада не нуждаюсь ни в его помощи, ни в аудиенции.

Он уже решился было выехать из Джонстона, как вдруг к нему явился мистер Уильям Фуллер с заявлением, что ему поручено ехать перед его величеством в Эдинбург. Поэтому просит он чести сопровождать Леопольда и вместе с тем предлагает свои услуги в столице. Понятно, что Леопольд согласился, но обстоятельство это заставило его призадуматься, и он решил быть вдвойне осторожным.

Дорогой мистер Уильям Фуллер беспрестанно восхвалял короля Иакова и его ученость, говоря, что только его авторитет влиял на католиков и кальвинистов. Леопольду показалось, что разговоры эти клонились лишь к тому, чтобы или внушить ему высокое мнение об Иакове, или выпытать у него его собственные воззрения, но он избежал и того и другого заявлением, что мистер Фуллер, находясь беспрестанно при особе короля, лучше может судить об Иакове, так как ему, Леопольду, король известен столь же мало, как мало известны ему дела Шотландии.

Пробыв несколько дней в Эдинбурге, Леопольд и его спутники решили отправиться в обратный путь в предпоследний день месяца, и, чтобы не быть связанными почтовою ездой, купили себе семь лошадей. Едва успели они покончить с этими делами, как к ним опять явился мистер Уильям Фуллер и предложил им сопровождать их в Бервик, «где у него были кое-какие дела». Вместе с тем Леопольда пригласили одного и без переводчика в крепость к полковнику лорду Стюарту. То и другое показалось Леопольду странным. Лорд Стюарт и его супруга очень предупредительно приняли фон Веделя. Лорд Стюарт был сыном графа Леннокса, младшего брата Генри Дарнлея, таким образом, он принадлежал к королевской фамилии и приходился дядей Иакову I. Леди Стюарт провела Леопольда в столовую, где накрыт был стол на четыре особы. Четвертая особа не замедлила явиться, это была леди Эллен, графиня Арран, супруга губернатора.

— В нашей неспокойной стране, — сказала леди Стюарт, — редко приходится встречать иностранцев, а в особенности дворян, которые, подобно вам, сэр, заехали бы в такую даль из одной любви к познаниям. Поэтому вы не найдете Странным, что человек, близкий к королю, старается оказать вам вежливость, в которой его величество отказал вам.

— Вы очень добры, миледи. Я надеялся видеть ученого короля, но раз уж это не удалось, то пришлось мне видеть его величество только во время известной проповеди в джонстонской церкви.

Лорд Стюарт засмеялся:

— Следовательно, вы составили себе весьма превратное мнение о почтительности, с какой шотландцы относятся к королевскому достоинству и, наверное, не знаете, король ли правит здесь народом, или народ королем.

— Судить об этом после столь непродолжительного пребывания в стране было бы, с моей стороны, слишком опрометчиво.

— Очень скрытно и осторожно! — заметила графиня Арран. — Будьте, однако, откровенны, вас привела сюда не одна страсть к путешествиям, но и официальное поручение. Нам известно, что из Хэмптонкорта вам поручено приглядываться к нашим делам.

Отвечать на это было трудно.

— Доставленные вам, миледи, сведения не точны. Я немецкий протестант, посетивший земли разных государей и желавший побывать также в Англии и Шотландии. Во всем этом справедливо лишь одно, не желая подвергаться подозрениям, я обратился к лорду Уолсинхэму с просьбой о выдаче мне паспорта. Вручая мне бумагу эту, лорд выразил надежду, что я лично возвращу ему ее и расскажу кое-что из моих путевых впечатлений. Ни о чем более не было речи, и я не считаю себя обязанным к сообщениям, выходящим из круга обыкновенных путевых впечатлений.

— Ну, хорошо, фон Ведель! — улыбнулся лорд Стюарт. — Все это понятно при взаимном желании англичан и шотландцев испытывать друг друга. Скажите, однако, сэр, поскольку при свидании со статс-секретарем вы ведь должны что-либо рассказать ему, не имеется ли у вас повод умалчивать о непринятии вас моим царственным племянником и о проповеди в Джонстауне?

— Не понимаю, милорд, почему я должен скрывать то, что я видел публично, и что поэтому не составляет тайны.

— Прекрасно! — живо сказала графиня Арран. — Следовательно, вы будете говорить только о том, чему вы были очевидцем.

— Несомненно, миледи.

— Послушайте, рыцарь, — улыбнулся Стюарт, — в таком случае вы, наверное, расскажете и о том, что мы болтаем теперь?

— Если вы не потребуете от меня честного слова хранить это в тайне, то я не вижу причин умалчивать об этом.

— Отлично, сэр! Этим вы окажете величайшую услугу как Англии, так и Шотландии. В Англии, да и в Шотландии существует партия, желающая, чтобы Иаков наследовал Елизавете. К партии этой принадлежат в Англии лорды Уолсинхэм и Гундстон, губернатор Бервика, а у нас — мой племянник Иаков и его двор. Но сама Елизавета, и сама Шотландия не хотели бы видеть Иакова на английском троне! Елизавета ненавидит сына Марии Стюарт, а шотландцы очень хорошо знают, что со стороны Англии их ждут только насилия и притеснения, если бы Стюарты поселились в Уайтхолле. Расскажите о том, что вы видели здесь, и затем вы легко убедитесь, кто какую роль играет в деле престолонаследия.

— Вы чрезвычайно удивляете меня, милорд! — ответил Леопольд. — Не знаю, спросит ли сэр Френсис о чем-либо важном, но если бы это случилось, то я не премину высказать ему как ваше откровенное мнение, так и мое собственное.