Оберег - Дмитрий Сорокин

— А что там?

— Ничего особенного, те же печенеги, только Черноморда там точно нет…

— Слушай, а откуда ты все это знаешь? Мы же с тобой здесь не шли, мы сверху пролетали на урагане, так там темно было; к тому же ты без сознания был…

— Меня старый волхв Любомудр еще десять лет тому назад начертанию земель обучал, рассказывал, какая страна где находится. Многое позабыл, конечно, я же говорил, что учеником не самым прилежным был… Где Хорезм находится, или, например, Чайная Страна какая-нибудь, — не знаю, забыл. Но кое-что все-таки помню!

— Очень хорошо, что у тебя память такая крепкая, — произнес Руслан, пристально глядя вдаль. — Только хотел бы я знать, что это там за туча такая, идет вплотную к виднокраю?

— Степняки! — ахнул Молчан.

— Не меньше десяти тысяч. — прикинул на глаз Рыбий Сын. — Хотя… погоди-ка… лично я людей не вижу. Руслан, а ты?

— И я не вижу. — вглядевшись, ответил Руслан.

— Табун! — глаза волхва совсем округлились. — Столько коней! И драться ни с кем не надо…

— Ты хоть одного поймай сперва. — досадливо махнул рукой богатырь. — Да и насчет подраться, это тоже еще как сказать…

— Аркана нет, веревку вырастить времени тоже нет. Ловить нечем. — подытожил Рыбий Сын. — Что делать будем, други? Может, пустим к ним Шмеля? Пусть расскажет им, какие мы славные парни…

— Ага, и лови потом Шмеля, ищи-свищи…

— Опять обижают! — вздохнул Шмель. — Чего вам еще от несчастного коня надо? Вчера купаться, а сегодня что?

— Ишь, ранимый какой! — иронично всплеснул руками Руслан. — Ничего особенного нам от тебя не надо. Просто пообщаешься немного с сородичами, объяснишь им, что мы ребята простые, но хорошие, и, главное, в отличие от этих диких кочевников, кониной не питаемся. Понял? Стосковался, ведь, поди, по болтовне с себе подобными?

— Понял. Только ради вас… Надеюсь, я буду налегке? А то не так просто найти общий язык с сородичами, имея седока на спине.

— Конечно-конечно! — Рыбий Сын с превеликой охотой спешился, поморщившись от боли в ноге. Руслан не менее поспешно расседлал коня.

Шмель фыркнул, и поскакал наперерез стремительно приближающемуся табуну. Друзья, пристально за ним следившие, пропустили момент, когда он слился с тысячами других коней.

— Они нас не стопчут? — обеспокоенно спросил Молчан.

— Поживем-увидим. — пожал плечами богатырь с деланным равнодушием.

Не доскакав полверсты до замерших друзей, табун резко свернул влево. Оглушительный грохот заполнил все вокруг, земля ходила ходуном. Через полчаса огромная живая темная масса снова скрылась за виднокраем.

— Ну, вот и все, друзья мои. — вздохнул волхв. — Остались мы без последнего коня.

— Зато мы живы! — оборвал его Руслан. — А конь… Что конь! Так, средство передвижения… — в голосе его все же слышались грустные нотки. — Пошли дальше.

— Подождем еще немного. — мягко предложил Рыбий Сын, положив руку на плечо богатыря. — вдруг, вернется?

Через час на виднокрае показались пять точек.

— Уговорил! Нет, ну это же надо! — Руслан даже подпрыгнул от радости.

— Не верю своим глазам! — вторил ему волхв. Рыбий Сын просто улыбался.

Шмель бежал легкой рысью, гордо задрав голову.

— Вот, привел. — не без самодовольства доложил конь. — Имен у них пока нет, так что называйте, как хотите. Основной уговор: не бить, холить-лелеять, цыганам не продавать, на обед не есть. Вот!

— Молодец, дружище! — потрепал коня по холке Руслан. — Проси, чего хочешь!

— Эх, хозяин… Овса ж у тебя все равно нет, поди?

— Вот чего нет, того нет… Погоди, доскачем до обитаемых мест, будет и тебе, и новым твоим приятелям отборный овес! Молчан, ты без седла верхом ездил когда-нибудь?

— Нет, а что?

— А то, что коней у нас пять, а седло одно. Рыбий Сын у печенегов сколько лет прожил, там еще и не таким штукам научился. Сам я не то, чтобы привыкший, но тоже всякое приходилось. Поэтому давай- ка, выбирай себе скакуна, седлай, и поехали.

Молчан выбрал себе резвого молодого пегого жеребца с белой звездочкой во лбу. После горячей скачки конь все никак не желал успокаиваться, приплясывал на месте.

— Звать тебя будем… а хотя бы… Непоседа. Эвон, никак не успокоишься, все вперед рвешься. Надеюсь, что мы с тобой подружимся. — волхв скормил коню засушенную горбушку хлеба, завалявшуюся на дне мешка, и принялся седлать четвероногого.

Рыбий Сын остановил свой выбор на рослом коне мышиного цвета. Помимо загадочно блестевших глаз, конь обладал еще длинной густой гривой, и был очень красив.

— Я назову тебя Ершом. — задумчиво произнес словенин. — Уж не знаю, почему, но мила мне эта ерепенистая рыбка! Оставшиеся два вороных жеребца, похожие друг на друга, как две капли воды, получили имена Ворон и Грач, и кто из них кто, с уверенностью мог сказать лишь Шмель. Наконец, все было готово, и три всадника в сопровождении двух заводных коней поскакали в степь.

К закату духота стала невыносимой. Перегретый воздух дрожал, то тут, то там, в степи возникали мороки, именуемые миражами. Друзья уже перестали обращать на них внимание. Молчан весь день озабоченно перебирал обереги. Чем ближе к вечеру, тем сильнее хмурился волхв.

— Что случилось? — спросил его Руслан, заметивший обеспокоенность друга. — Чуешь чего?

— Чую. Средь богов крупная драчка намечается. Кто у них там чего опять не поделил — то мне неведомо, но Перун у нас вояка известный, так что грозы не избежать. И гроза эта, чую, стократ сильнее прошлой будет. Да и на небо глянь — вон какие тучи черные ползут.

— Опять купаться… — пробормотал Руслан. — Этак, пока до Черноморда доберемся, добела отмоемся, он нас за мертвяков еще посчитает…

Черноморд же внимательно наблюдал за ними. Коней добыли — молодцы! Тем быстрее помчатся навстречу бесславной гибели, позорной смерти! Только вот не понять, почему одного из них, высокого плечистого русоволосого воина, зеркало упорно показывает, как мертвого? Уж сколько раз колдун бился над этой загадкой! Получить власть над любым ожившим мертвецом — легче легкого, и будет он выполнять любые приказы своего хозяина до тех пор, пока либо сам в прах не рассыпется, либо пока хозяин не отпустит его или же не помрет. А этот никак не реагирует на мощные некромантские заклинания! И, опять же, намедни сражался с целыми полчищами таких же, вроде бы, мертвяков, как он сам, хотя должен бы быть вместе с ними. Ничего, как только он с дружками своими доберется сюда, ему уже ничто не поможет, безразлично, живой он там, или мертвый.

Теперь же можно вернуться к более приятным хлопотам. Из головы того полубезумного мертвяка, что столь неудачно помогал ему украсть Фатиму и пал в давешнем сражении в лесу, колдун выудил образ прекраснейшей девушки. Она молода и прекрасна, и всего через год… Ну, или через два, бутон распустится, и она станет подлинной жемчужиной его гарема. С помощью трех заклинаний Черноморд спроецировал этот образ в свое волшебное зеркало. Неподвижная фигурка тотчас же ожила, зашевелилась. Девушка, мгновение назад склоненная над вышиванием, отложила работу, потянулась, сладко улыбаясь каким-то своим мыслям. Ну, и где же это? Черноморд произнес еще одну магическую формулу. Результат получился очень странный: девушка в Киеве, но найдет колдун ее аж в Лукоморье. Усомнившись, карлик повторил опыт еще и еще раз. Ответ был тот же самый. Что ж, пожал плечами Черноморд, Лукоморье — это значительно ближе, чем Киев. Значительно. А что девушка, по которой так сильно сох мертвяк, вдруг ни с того ни с сего окажется за столько верст от дома… Не один же Черноморд умеет творить чудеса! Если эта синеглазка еще и колдунья, то это было бы просто великолепно! Одолеть более слабую чародейку, подчинить ее себе, победить сперва как колдун колдунью, а потом — как мужчина женщину. И при этом смотреть на мучения других мужчин… Бывает ли победа полнее?! Вряд ли. Такого у него никогда еще не было! На охоту!