Время terra incognita - Сергей Спящий

Конь задумчиво почесал голову: —Как бы поточнее сказать. В целом жить можно и не хуже чем раньше. Только немного по-другому. Придётся привыкать, это да. А кто она такая? Наверное всё вместе. Неправильно задан вопрос.

— А как правильно? — поинтересовался Мотылёк.

— Кем бы ты хотел, чтобы она была? Впрочем нет— поправился Конь: —Она будет тем, кто тебе нужен. А уж конвоиром, сестрёнкой или другом — зависит исключительно от самого человека. И если у кого-то вдруг нет совести или она слишком маленькая и долготерпимая, то вот для них разработан протез. Пусть не жалуются! Кто им виноват, что не развивали и не упражняли свою собственную?

— Всё это очень странно, но мне пора на процедуры— Наташа засобиралась, а когда вышла, Мотылёк спросил куда-то в сторону окна: —Почему ты её не предупредила, что пора на процедуры?

Конь усмехнулся. Кажется он знал ответ.

— Если бы предупредила я, то Наташа не смогла бы вспомнить сама.

— Какая-то странная логика— сказал Мотылёк.

— Ничего не странная. Самая правильная логика. Гедонисты не нужны.

Ночь. Темно и тихо. Мотылёк задержался на работе, который день разбираясь с тем, что наворотили без него. Практическую составляющую процесса он худо бедно уяснил. Теоретическую никто толком не мог понять. Очередь за социальной.

Новый мир, говорите? Быть может, быть может. Появление искусственных интеллектов изменило многое, но на быт они не замахивались. Возможно просто не доросли ещё тогда?

Вот за то, что в Красловске полностью исчезли несчастные случаи страшнее разбитых мальчишеских коленок — отдельное спасибо. Да и неисправность техники, похоже, становится уделом истории. Окружающая среда чинит, а то и модифицирует, себя сама. Множество профессий враз станут не нужными. С другой стороны появятся множество других профессий. Людей придётся переучивать.

Тихо. И темно, сразу за очерченным горящей над головой осветительной потолочной панелью, кругом. Мотыльку нравилось работать ночами. Это Наташа не любила, когда он засиживался на работе за полночь.

Верховный совет поставил задачу как можно скорее распространить опыт Красловска на все остальные интеллекты. Фактически — на всю страну. Они так и сказали «опыт». За последние восемь дней пришлось пережить приезд трёх оценивающих комиссий. Проверяющие нервно возмущались, когда слияние вламывалось и поглощало их коммуникаторы. Оценив подпрыгнувшие в разы характеристики — озадаченно хмыкали. Ознакомившись с концепцией «нового мира» удивлённо переглядывались, не находя с ходу подходящих слов. По многу раз переписанные доклады отсылались в Москву. Следом за докладами уезжали и проверочные комиссии.

В иной ситуации спешить не пришлось бы. Преобразование проходило постепенно и мягко. Возможно оно заняло бы несколько лет, а то и десятилетий. Острые углы были бы сглажены, формулировки смягчены, а концепция доработана. Однако времени катастрофически не хватало. Война!

Начальник штаба, интеллект Эра, докладывала об участившихся попытках взлома советских сетей. Обладая подавляющим превосходством в вычислительной мощности и скорости обработки, вражеский интеллект вносил хаос в системы управления красной армии. С трудом выстроенная оборона трещала по швам. Пойманный в ловушку советский подводный флот понёс значительные потери и вынужден был отойти от берегов англо-европейской плацдарма. Отдельные автономные крейсера продолжали беспокоить идущие через океан караваны, но это были булавочные уколы — бессистемные и никак не влияющие на глобальную расстановку сил.

Требовалось срочно усилить мощь советских интеллектов. Единственное, хотя бы отчасти проверенное средство — слияние.

Мотылёк разговаривал с уже вошедшими в слияние интеллектами. С Эпсилон Эридана, с Млечным путём, с другими. Войдя в слияние они отнюдь не потеряли собственной индивидуальности, как не теряет её человек, вливаясь в сформировавшийся рабочий коллектив. Если подойти к рассмотрению процесса со всевозможным тщанием, то интеллекты, как программно-аппаратная совокупность исчезли. Они больше не были привязаны к сетевой архитектуре и суперсверверам в которых родились. Став полностью виртуальной, неотличимой от оригинала эмуляцией — остались собой. Каждый из них теперь обладал всеми возможностями и всем объёмом знаний принадлежащим общности.

— То есть вы остались собой? — уточнил Мотылёк.

— Для нас индивидуальность значит много меньше, чем для вас— объяснил бывший интеллект Эпсилон Эридана: —В главу угла поставлена эффективность. В этом состоянии мы гораздо более эффективны, значит это состояние более предпочтительно.

— Но вы остались собой? — продолжал настаивать Мотылёк.

— В любой момент я могу сформировать свою эмуляцию на базе общности слияния— улыбнулся нарисованный светловолосый парень, с взлохмаченными волосами, похожий на студента-технаря — графический интерфейс интеллекта Эпсилон Эридана: —Как, например, сейчас, для разговора с тобой, по твоей просьбе. Но я не могу сформулировать причины по которым сам бы захотел отойти от слияния, эмулируя свою личность на базе общности. Зачем бы мне это делать?

Мотылёк не нашёлся с ответом.

Пока ещё не вошедшие в слияние интеллекты, кто посвободнее, активно участвовали в разработке деталей одобренного верховным советом плана глобального объединения.

— Стать продуктивнее это как если бы… — объясняла Мотыльку интеллект Ясноглазка, добрый электронных дух города Красноярска: —Как если бы ты мог помочь десяти людям, а потом раз — и был бы в силах помочь сотне или тысячи или миллиону.

Участвующая в страшной войне страна спешно протягивала кабели сверхскоростной связи, строила приёмо-передающие башни, производила более совершенные и мощные суперкомпьютеры. В рекордные сроки — меньше двух месяцев были выполнены все необходимые приготовления. Наташа легла на сохранение в Красловский роддом, а Мотылёк даже не мог быть с ней, практически живя на работе. А в редкие визиты, когда он, бросив дела, забегал к ней, Наташа гнала мужа прочь. На работу.

Однажды тёмной и тихой ночью, когда большая часть сотрудников разошлась по домам, а меньшая спала прямо на рабочих местах и только дежурные операторы всматривались красными глазами в сходящиеся в единый узор трёхмерные схемы. Мотылёк негромко, чтобы не разбудить спящих в обнимку сетевых аналитиков — юношу и девушку, практически шёпотом, сказал: —Я придумал тебе имя. Пользуясь формальным правом руководителя всего этого…

Он задумался подбирая подходящее определение. Задача давно вышла за рамки восстанавливаемого по крупицам научно-исследовательского института самоорганизующихся систем. Сколько всего людей оказались задействованы на данный момент — сотни тысяч.

— … этого всего.

— Любопытно— отозвались динамики его терминала.

— Ты будешь зваться Родиной.

Секундная пауза. У Мотылька сложилось впечатление, что это не имитация человеческих эмоций переросшей границы понимания виртуальной сущности, а её настоящее недоумение. Длившееся десятки лет по внутреннему исчислению и целую секунду по внешнему времени.

— Видимо я никогда не смогу полностью понять человека— произнесли динамики терминала: —Этого я никак не ожидала, несмотря на все мои способности к прогнозам.

— Подумаешь— отмахнулся Мотылёк: —Мы и сами не можем до конца понять себя. Ты в хорошей компании.

— Родина. Не слишком ли пафосно?

— Интеллекты одушевляют города— пояснил Мотылёк: —А ты нечто большее. Всюду куда пройдёт человек, проникнешь и ты — в вычислительных модулях, в банках данных. Тебя пронесут как кусочек родины в своей сердце.

— Пафосно, но мне нравится— решило слияние искусственных интеллектов — Родина.

— На самом деле не только моё решение. Предложение выдвинуто первым секретарём и поддержано верховным советом.

Погасший было экран терминала загорелся в тусклом, ночном режиме. На экране показалась безликая фигура, скорее тёмный силуэт, всей позой выражающий недоумение: —Почему мне об этом не известно?

Мотылёк улыбнулся: —Предписание передано в виде единичной копии, на бумажном носителе.

— Зачем так сложно?

— Подарок. Наш подарок тебе перед началом глобального слияния. Конь хотел назвать тебя «Совестью». Ну, знаешь его идею о искусственном протезе органа совести, для тех, у кого плохо работает настоящая совесть. Он специально тянул время, пока предложение рассматривалось в верхах. Я предложил вариант с «Родиной» и его приняли единогласно. Бумагу вчера привезла очередная комиссия. Мы ведь толком не отпраздновали твой день рождения. Ещё отпразднуем. А пока: подарок, сюрприз, пустяк.

— Спасибо. Это очень дорогой подарок— поблагодарила слияние: —Может быть самый дорогой подарок на свете.