Сионистское движение в России - Ицхак Маор

И рассказывая об этом ответе Членова, Клебанов добавляет: «Мы знали, что он страдает злокачественным заболеванием и, как врач, прекрасно понимает свое положение. Я, однако, не ожидал услыхать столь суровый приговор самому себе, не представлял, что спокойно и с жестокой уверенностью будут произнесены такие слова, слова полного отказа от личной жизни во имя идеи.

Смущенный и потрясенный, я пытался извлечь из себя какое-то невнятное ободрение, даже шутливым словцом хотел как-то смягчить всю беспощадность его обращения с собой; но когда я взглянул на Членова, на черты его лица, внезапно похудевшего и заострившегося, на взгляд его глаз, обращенных вовнутрь, в себя, — язык мой онемел, и я протянул ему руку в прощальном привете» (Яаков Клебанов, «Последняя встреча». В «Книге памяти Членова»).

И действительно, Членов безвременно скончался 31 января 1918 года, спустя три месяца после оглашения Декларации Бальфура. На траурном митинге, организованном Сионистской организацией в Москве на «шлошим» — тридцатые сутки после кончины, — с речами выступили представители всех направлений в сионизме, а также представители других общественно-политических течений в еврействе России. Александр Гольдштейн сказал:

«Членов был человек обреченный, и если бы он не уехал в Лондон, мы, быть может, на Московском Драгомиловском кладбище говорили бы сегодня все то, что говорим здесь. Но мне кажется, что если бы Членов умер в Москве, то еще и другою скорбью были бы полны наши сердца. У нас бы тогда не было сознания, что все же Членову было дано пережить в последние месяцы самое великое счастье его жизни. Он достиг публичного признания наших стремлений в английской декларации».

Выехав из России летом 1917 года. Членов по дороге в Лондон задержался в Стокгольме и прибыл в Лондон только в октябре. Стокгольм также был местом важной политической деятельности сионистов, хотя и не столь решающей, как в Лондоне. В Стокгольме был центр международной социалистической борьбы, в которой участвовали представители всемирного союза Поалей Цион: Шломо Капланский, Берл Локер и Леон Хазанович (как упоминалось, за исключением российской социал-демократической партии Поалей Цион, все другие партии Всемирного союза сотрудничали с сионистским конгрессом).

Из-за мировой войны деятельность международного бюро Интернационала прекратилась, но социалистические партии нейтральных стран несколько раз во время войны устраивали встречи своих представителей. Февральская революция явилась мощным стимулом для новой попытки организоваться в международном масштабе, и 3 мая 1917 года в Стокгольме был создан Голландско-Скандинавский комитет социалистических партий Голландии, Швеции, Дании и Норвегии. Секретарем комитета стал Камиль Гюисманс, бельгиец (Бельгия еще в начале войны была оккупирована немецкими войсками, нарушившими нейтралитет этой страны, чтобы, заняв ее, напасть на Францию). Голландско-Скандинавский комитет поставил своей задачей войти в контакт с социалистическими партиями воюющих стран, определить позицию относительно условий заключения мира, а также восстановить Интернационал. Представители Всемирного союза Поалей Цион активно поддерживали работу комитета. Они представили ему меморандум по еврейскому вопросу в странах диаспоры и по вопросу еврейского поселения в Палестине.

Ввиду этой деятельности представителей Поалей Цион Членов задержался в Стокгольме и вместе с ними разрабатывал формулировку еврейских требований. Он встретился с секретарем комитета Камилем Гюисмансом и также вел с ним переговоры по этому поводу. Совместные усилия Членова и деятелей Поалей Цион привели к важным результатам. 10 октября 1917 года Голландско-Скандинавский комитет опубликовал свой мирный манифест, на основе требований разных народов. В частности, комитет требовал «международного решения еврейской проблемы, национально-персональной автономии в тех областях России, Австрии, Румынии и Польши, где сконцентрированы еврейские массы; защиты еврейского поселения в Палестине». В приложении к манифесту, кроме того, говорилось, что «развитие еврейского поселения в Палестине должно быть обеспечено международным правом».

Когда в мае 1917 года переговоры с правительством Великобритании вошли в практическую стадию, Вейцман регулярно информировал сионистский Центр в России о положении дел. Однако не все члены Центрального Комитета разделяли мнение, что необходимо установить одностороннюю политическую связь с Англией и государствами Антанты в целом, в противовес странам Центральной Европы (Германии, Австрии) и Турции, потому что существует опасность для еврейского ишува в Эрец-Исраэль. Раздавались голоса, утверждавшие, что соблюдение политики нейтралитета предпочтительнее даже ясного английского обещания предоставить евреям национальный очаг в Палестине. Усышкин говорил, что следует воздержаться от принятия окончательного решения по этому вопросу, пока не выяснится, кто возьмет верх в войне. Трудно принять английский план, пока Эрец-Исраэль продолжает оставаться в руках у турок. Нельзя также полагать, что Германия будет разгромлена до такой степени, что примет навязанные ей мирные условия.

Членов же был такого мнения, что на мирной конференции решающее слово будет принадлежать Америке, Англии, Франции, Италии и России. Отказ от предложения Англии на сей раз явится невосполнимой потерей. Сионисты однажды уже отвергли обращение Англии в случае с Угандой. Но теперь дело идет не об Уганде, а об Эрец-Исраэль.

От Германии сионизм не получит ничего и не заслужит ее благодарности, даже если снова отвернется от Англии. Что касается Турции, то если она и не окажется совершенно обессиленной и удержит в своих руках Палестину, следует учесть, что Турция и впредь будет зависеть от великих держав. Она постарается избавиться от немецкого ига и тем самым неизбежно попадет в орбиту английского влияния. Американские дипломаты также всегда будут иметь вес в Константинополе. Правда, и Членов видел опасности, которыми нельзя пренебрегать, но все-таки считал, что на сей раз предложение Англии необходимо принять безоговорочно.

После затяжного тяжелого спора Центр российских сионистов постановил послать сионистам в Лондон положительный ответ по поводу английского предложения. За это решение проголосовали И. Л. Гольдберг, И. Розов, И. Членов. Усышкин проголосовал против. А. Гольдштейн и Л. Яффе воздержались. Обсуждение это состоялось в Москве за три недели до созыва Седьмого сионистского съезда в Петрограде.

В конце мая 1917 года переговоры с правительством Великобритании достигли решающего этапа, уже было широко известно, что ведущие английские политики приняли план Вейцмана относительно еврейской Палестины под властью Англии.

И вокруг этого разыгралась настоящая буря в еврействе Англии, что характерно для общественной жизни нашего народа. Бурю вызвали духовные наследники реформистских раввинов. Ассимилированных евреев, этих «англичан Моисеевой веры», бросило в дрожь, когда они узнали, что сионисты добиваются от правительства признания за евреями права на национальный очаг в Палестине. Правда, среди еврейской общественности Англии они находились в меньшинстве, но зато в эту группу входили чрезвычайно влиятельные люди: Эдвин Монтегю, министр по делам Индии; Люсьен Вольф, журналист, политик и историк;

Клод Монтефиоре, литератор и общественный деятель, один из вождей реформистского еврейства, родственник Моше Монтефиоре, и другие. Они не ограничивались внутренними спорами в рамках еврейской общественности — они атаковали действия Вейцмана и его товарищей со страниц английской печати и в правительственных кругах.

Они яростно боролись против любой декларации, которая признала бы в евреях нацию. В своих воспоминаниях Вейцман называет этих людей «внутренними врагами». Страх перед проблемой «двойной лояльности» лишал их покоя, и они затянули старую песню, что евреи не нация, а всего лишь религия, и нечего поэтому говорить о еврейском национализме.

Февральские события в России вооружили их дополнительным аргументом: падение царизма и приход к власти демократического правительства во главе с социалистом Керенским, заявляли они, положили конец еврейской проблеме в России и ликвидировали причины, заставлявшие евреев эмигрировать оттуда. А поскольку русское еврейство, являвшееся основной базой сионистского движения, в нем больше не нуждается, у сионистов нет отныне никакой опоры в еврействе.

Однако действительность еврейской жизни в России в дни Февральской революции разбила этот их «практический» довод, подобно тому, как вся еврейская история опровергала их идейные аргументы. Как сказано, сионизм никогда еще не переживал такого расцвета в среде русского еврейства, как в период революции. Об этом правительству в Лондоне докладывали из России английские дипломаты.