Ледяное сердце - Ольга Романовская

Герцог улыбнулся, но промолчал, углубившись в содержимое своей тарелки.

— Вы когда-нибудь будете разговаривать, как родные люди? — вздохнула Апполина. — Все время колкости, настороженность, недоверие…

— Кто же из нас двоих не доверяет другому? — Рандрин удивленно взглянул на нее. — Если бы я не доверял Заре, то не признал бы ее своей дочерью. Да, по твоим понятиям, мы не похожи на нормальных людей, но ты всегда жила по своим собственным законам.

— Я живу по правильным законам, — вскинула голову племянница, пробудившись из привычного состояния бодрствования наяву. — А вы все выворачиваете с ног на голову, даже чувства.

— Эльфийская демагогия!

— Я не стану возражать, потому что спорить с тобой бесполезно, — вздохнула девушка. — Лучше покажи Заре свой подарок.

— Немного позже. Она спокойно потерпит до десерта.

В столовую вошел Симуус, подошел к герцогу и, наклонившись, прошептал что-то ему на ухо. Рэнальд на мгновение нахмурился, промокнул рот салфеткой и, извинившись перед дамами, вышел вслед за дворецким.

Подали десерт; обе девушки поглощали его в полном молчании. Казалось бы, кузины, знакомы больше года, ужинают под одной крышей, вместе бывают на одних и тех же приемах и званых обедах — а общих тем для разговора так и не нашлось.

Апполина жила своей собственной, внутренней, жизнью, скользя по поверхности реальности, возилась с растениями в саду, о чем-то шепталась с ними, пела им песни на певучем языке отца, два раза в неделю присутствовала в качестве консультанта на заседаниях какой-то комиссии, принимала редких посетителей, каждому из которых уделяла не более пятнадцати минут. Чем она занималась в остальное время, зачем запиралась у себя, где пропадала целыми днями, знал только дядя, но он не спешил удовлетворить чужое молчаливое любопытство.

Горячо любимый Апполиной хорек умер, и, чтобы она еще больше замкнулась в себе, герцог подарил ей щенка.

Вернулся Рандрин и, извинившись, занял свое место. Все его поведение говорило о том, что ему не терпится поскорее закончить ужин.

Когда последние крошки были съедены, а последние капли — выпиты, Зара, не дожидаясь, приглашения подошла к двери и направилась в сторону кабинета отца.

— Зара, ты куда?

— Как куда, за подарком.

— Завтра, Зара, сегодня у меня дела.

— Хорошо, раз Вам жалко уделить всего одну минуту своего драгоценного времени…

— Хорошо, идем! — махнул рукой герцог.

Приложив руку к замку, Рандрин отпер двери кабинета и знаком пригласил дочь войти. Пока он доставал что-то из секретера, Зара обошла вокруг массивного письменного стола и остановилась возле двери в приемную. Голоса. Значит, у отца посетители.

— Зара! — недовольно окликнул ее Рандрин, подошел и отвел подальше от двери.

Девушку это насторожило, захотелось во что бы то ни стало узнать, что за таинственные люди дожидаются в приемной, наверное, именно об их приходе и доложил перед десертом дворецкий. Но она была не из той породы, чтобы спросить об этом прямо, прекрасно понимая, что ничего, кроме раздражения и лжи, ее вопрос не вызовет.

И Зара сделала вид, что гости герцога ее совсем не интересуют.

— Держи! — Рандрин протянул дочери обитый черным бархатом футляр.

Девушка открыла замок (как же порой удобно обходиться без ключа!) — с алой внутренней обивки на нее глядели, переливались бриллианты.

— Ну, довольна? — отец попытался перехватить выражение ее глаз.

— Дорогое, — Зара провела пальцами по колье и закрыла футляр. — Спасибо, оно подойдет к моему новому платью.

— Я рад. А теперь иди, у меня дела.

Рандрин выставил ее из комнаты, наложив на дверь заклятие против подслушивания — значит, что-то важное, раз он даже ей не доверяет. Но девушка была не так проста, чтобы не догадаться, каким способом можно узнать, кто нанес визит в неурочное время. Мгновенно переместившись к дверям приемной (на этот раз у нее не возникло проблем с перемещением в пространстве, наверное, потому что расстояние было маленькое), она прильнула к замочной скважине.

Зара улыбнулась: не все предусмотрел Рэнальд Рандрин, не на все успел наложить заклинание. Она вся обратилась в слух, жадно ловя обрывки разговора, потом, осмелев, приоткрыла дверь. Двое, судя по внешнему виду, только что приехали: на сапогах — грязь, на одежде осела дорожная пыль. Говорят о каком-то человеке, его имя ни о чем ей не говорит. Этого человека где-то прячут, а потом хотят тайно перевезти в Айши, обсуждают, как и когда это сделать.

Видимо, герцог что-то почувствовал, потому что резко оборвал разговор и направился к двери в приемную. Легкий холодок по коже и шум в ушах подтвердили, что заклинание наложено.

Разочарованная, Зара отправилась к Апполине: нужно было узнать, как при помощи колдовства связаться с нужным человеком. В школе их этому не учили, спросить у отца не представлялось возможным, оставалась кузина, пусть просветит ее на тему магических порталов и пространственных зеркал.

Вопреки ожиданиям, Апполина согласилась помочь.

— Начинать лучше с использования обычного зеркала. Я потом напишу тебе заклинание, с первого раза все равно ничего не получится, так что давай я открою свободный портал, а ты вызовешь собеседника: просто коснешься рукой зеркала и представишь того, с кем хочешь поговорить.

Произведя непонятные манипуляции над амальгамой, кузина оставила Зару наедине со ставшей прозрачной поверхностью. Смело приложив к ней ладонь, девушка вызвала Эйдана.

Глава 26

Вампиру неожиданное появление лица старой знакомой в мокрой листве не понравилось: он только, сладко потянувшись, забрался на одно из деревьев, пользуясь тем, что солнце почти село, а, значит, растеряло свою смертоносную силу, высматривал на горизонте темные цепочки купеческих караванов, движущихся к столице — а тут: «Здравствуй, Эйдан!». Разумеется, он ответил соответственно, даже не ответил, а просто оскалился, давая понять, что она ему мешает. Но Зара Рандрин намеков не понимала или не желала понимать.

— Тебе на дереве удобно?

Вампир снова промолчал и, сгруппировавшись, мягко спрыгнул на землю, практически бесшумно, лишь, будто потревоженные легким ветерком, зашептались между собой листья.

А караван поблизости есть — чуткий нос уловил слабый запах табака. У торговцев особый табак, не местный, перепутать сложно. Сытный питательный ужин. Интересно, додумались ли они взять с собой мага или хотя бы серебряные стрелы? Сейчас сложно сказать, он даже аромата крови не чувствует. Пять миль к востоку. Что ж, движение для вампира — в прямом смысле жизнь, и своя, и чужая.