Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская

– Да, мы условились встретиться у камня, что на птицу похож. Успеть бы до полуночи! Но я думаю, Дэриаль и до утра ждать будет. Он без меня не уйдёт.

– Ишь как! Все тебя любят, всем нужна! – хмыкнула Ольвин. – Смотри, не выдай меня! Если Рита к тебе придёт, сделай вид, что рыдаешь тут от горя, и прочь её прогони!

– Да я её и на порог не пущу!

– Ладно, пойду. Ночью жди!

– Ольвин! – окликнула Анладэль женщину уже у порога. – Благодарю тебя! Да хранит Мать Мира тебя и твоих дочерей! Я и не знала, что у тебя такое доброе сердце…

– Никакого милосердия. Я это делаю ради собственного блага.

Дверь захлопнулась за владетельницей Солрунга, и Анладэль услышала, как повернулся ключ в замке.

***

Вечером пошёл снег, очень быстро он устлал белым невесомым полотном серые камни внутреннего двора. И теперь, несмотря на то, что время близилось к полуночи, на улице было светло, а ещё свежо и по-зимнему морозно.

Мерцающие, как драгоценные камни, снежинки кружились в неярком свете нескольких уличных фонарей, развешанных вдоль лестниц и у ворот. Небо тускло светилось. Утонувшая в низких облаках луна никак не могла пробиться сквозь их плотный кокон, но ночь была светла.

– Ах, снег нам не на руку! – размышляла вслух Анладэль. – Следы остаются, да и нас за рильин разглядишь.

Лэмаяри скользила вниз по ступеням стремительно и бесшумно, как бесплотный призрак, сжимая крепко ладонь сонного Кайла.

Мальчик, впрочем, не отставал, хоть ещё толком не успел проснуться. Он чувствовал, как дрожит рука матери.

– Холодно нынче, верно? – улыбнулась Анладэль сыну, пытаясь унять волнение и тревогу.

У него самого зубы стучали, и вовсе не от ночной стужи, а от страха и предчувствия грядущих приключений.

Чуть впереди, запахнувшись плотно в тёплый плащ и натянув почти на нос капюшон, отороченный мехом макдога, крадучись брела Ольвин. Маленькая и коренастая, сейчас рядом с «дочерью моря», она казалось Кайлу неуклюжей, неповоротливой и очень шумной. Её топот любой бы услышал, окажись он в этот поздний час здесь, снаружи замка. Она с опаской оглядывалась по сторонам, боясь этого, и стоило Анладэль чуть слышно прошептать несколько слов, зло цыкнула на рабыню – дескать, тише! Хотя сама была главным источником шума и легко могла выдать всех.

У самых ворот, рядом с конюшней, Ольвин махнула рукой, жестом приказав им спрятаться за тюками с сеном. Сама же отправилась прямиком в людскую.

Через некоторое время оттуда выбежала молоденькая рабыня и, кутаясь в шаль, заспешила к воротам.

– Эрр Долл! Эрр Долл! – долетел до слуха беглецов её далёкий зов. – Спите что ль? Идём скорее! Миледи зовёт.

– Куда зовёт? Ночь на дворе. Что вам, проклятые, не спится? Где она есть? – ответил ей хриплый голос обезображенного привратника.

– Да к нам явилась. Пойдём скорее!

– Никуда я не пойду! Приказ милорда – мне от ворот уходить не след, – заворчал старик. – Пусть лучше сюда идёт!

– Вы это сами ей скажите! А мне ещё жить охота…

– Ох, чтоб тебя! Пошли! Что стряслось-то?

– Да почём я знаю. Прилетела, злая, как оса! Ругается, топочет, тебя требует немедля. Пойдём, эрр Долл!

– Ох, кровопийца! Ну, пошли, дочка. Узнаем, что там такое? Да мне обратно надо скоренько…

Едва за этими двумя закрылась дверь, Анладэль вскочила, подхватила сына на руки и стремглав кинулась к замковым воротам. Она продолжала бежать, даже миновав их, словно ждала, что кто-то вдруг бросится за ними в погоню, настигнет, вернёт обратно.

А Кайл, обхватив её шею руками, прильнув к плечу, смотрел, как удаляется тёмный провал арки в крепостной стене, беспросветно чёрный на фоне запорошённой снегом дороги, ровной, как лезвие клинка.

***

Не выдержав быстрого темпа, Анладэль споткнулась, едва не упала, но устояла. Это происшествие на мгновение выбило её из колеи. Лэмаяри остановилась перевести дух, задыхаясь от долгого бега.

Даже в ночи Кайл видел, как сияют её глаза, а ещё ярче – блаженная улыбка.

– Мы выбрались, сердце моё! Мы свободны! – прошептала она, тяжело дыша. – Сможешь идти сам?

Малыш кивнул с готовностью, и она опустила его на землю.

– Идём, идём, мой славный! Надо спешить!

И они снова побежали, теперь уже медленнее. Снег поскрипывал под ногами, от морозного воздуха горело в груди.

Теперь их укрывала тёмная тень крепостной стены, вдоль которой они продвигались к берегу. Она надёжно прятала от чужих глаз, но и дорогу здесь, в беспросветной тьме, приходилось выбирать наугад. Маленькие ножки мальчика то и дело спотыкались о камни.

А дальше, там, где начиналось море, мир и вовсе был погружен в абсолютный мрак…

Отсюда, с высокого берега, днём можно было любоваться бесконечной серебристой гладью солёных волн, тянущихся до самого горизонта. Эта картина поистине завораживала. Кайлу всегда казалось, что это самое красивое, что он видел в жизни.

Самое красивое, после лица его матери, разумеется.

Но сейчас на море даже лунных бликов не различить было. Чудилось, что впереди только жуткая тьма и пустота, словно там сама Бездна раскинулась. Стоит сделать шаг, оступиться – и навсегда окажешься в мире духов тьмы, станешь вечным рабом Владетеля Мрака.

Кайл силился не смотреть туда, но не мог отвести глаз. Ночь надвигалась со всех сторон, пугающая, безмолвная, леденящая сердце.

– Совсем немного осталось. Ты ведь не боишься, маленький мой? – словно читая его мысли, спросила Анладэль.

– Нет, мама.

Ведь он обещал ей, что будет смелым! Обещал, что сделает всё, что она пожелает, лишь бы больше никогда не видеть её слёз!

– Сюда! Осторожно! Здесь должна быть тропа… Надо спуститься к воде.

Нога Кайла поскользнулась на обледенелых камнях, и он едва не улетел вниз, но мать удержала его за руку.

– Тише, не торопись! Держись за меня крепче! Ещё чуть-чуть, а потом пойдём по кромке прибоя.

Они наконец сошли вниз. Но и здесь приходилось пробираться меж огромных валунов, ноги вязли в песке, смешанном с первым снегом.

Кайл теперь слышал шум прибоя. Во тьме волны оставались неразличимы, и лишь по накатывающемуся из темноты звуку он различал, что Спящее море в нескольких шагах.

В лицо дохнуло сыростью и холодом. Море рокотало сердито, глухо, словно большой пёс, разбуженный не вовремя, обрушивалось на невидимый во тьме берег и лениво уползало обратно в беспросветную