Ллойс (СИ) - Панасенко Дмитрий Сергеевич

– Только не говори, что ты боишься высоты, сладенький, у тебя, ведь, родители дирижаблем командовали. – С интересом пронаблюдав, как в неподвижном воздухе медленно тает длинная и плотная струя табачного дыма, Элеум снова заворожено уставилась на руины Сити.

– Я не боюсь высоты. – Сглотнув слюну, Райк сделал еще один шаг ближе к краю. – Просто… Этому дому лет сто, как минимум. Ты пока поднималась, два пролета чуть не обвалила.

Ллойс тяжело вздохнула. По большому счету, подросток был прав. Забираться сюда было опасно и глупо. От когда-то тридцатиэтажного, двадцатиподъездного здания, осталось меньше половины. Два из шести сохранившихся входов были почти полностью завалены обломками, один – можно было при наличии определенного чувства юмора назвать парадной пятиэтажки. Еще два ей просто не понравились. Наемница не могла сказать чем. Может быть, отсутствием в одном обычного в таких местах запаха летучих мышей, а может, чуть заметными, стертыми дождями и временем подозрительными пятнами на лестнице, Ллойс не знала, но привыкла доверять интуиции. Зато этот, угловой, не только выглядел гостеприимней прочих, но и привел ее сюда. Комната с обвалившейся стеной и частично обрушенным полом находилась на уровне двадцать шестого этажа. Достаточно высоко, чтобы без помех насладиться зрелищем горящих кварталов, и достаточно далеко от крыши, чтобы беспокоиться, что их кто-то заметит с воздуха. Ллойс почувствовала, как губы невольно раздвигаются в глупой, совершенно не соответствующей драматичности момента улыбке. Удобный насест для того, чтобы понаблюдать, как меняется привычный порядок вещей. Сити доживал последние часы. А значит, пустоши уже никогда не будут прежними. На ее глазах исчезал крупнейший торговый город пустошей. Безвозвратно обрывались пути и связи. Еще долго на севере не появится грузовиков с дурью и верениц барж с рабами. Пройдет много лет, прежде чем появится ещё одна Арена… Как часто она мечтала выжечь эту язву на теле мира. Пройти меж клеток с рабами и апартаментов хозяев с ранцевым огнеметом. Но сейчас, глядя на погибающий город, Ллойс почему-то совершенно не ощущала радости. Заставив дышать себя глубоко и ровно девушка осторожно покосилась на заворожено глядящего на пожар подростка. Надо уходить. Повторила она про себя. Он слишком плохо на тебя влияет. Ты расслабилась, подруга. Размякла. И похоже, начинаешь терять хватку. Хотя… Как можно быть готовым к такому…

Действительно, когда безжизненная, безжалостно взрезаемая колесами их грузовика, истекающая ядовитой пылью равнина, постепенно сменилась привычным редколесьем, и стало понятно, что до города остается всего несколько дней езды, Ллойс вздохнула было с облегчением. Эпидемия эпидемией, но Сити не мог умереть. Он был слишком огромным, зажиревшим и старым, этот ненасытный, без устали перемалывающий людей монстр, чтобы все кончилось именно так…

Задумчиво покрутив в пальцах сигарету, девушка неторопливо размяла шею. Ошибка. Она совершила ошибку. Снова. Большинство людей считает, что судьба справедлива. Что где-то наверху кто-то подсчитывает, насколько ты был плох, и от результата этих расчетов зависит полнота ведра с дерьмом, что жизнь вскоре опрокинет тебе на голову. Именно поэтому большинство, когда им удается выбраться, избавиться от проблем, невольно расслабляются, подсознательно считая, что раз уж неприятность случилась, то больше с ними в ближайшее время ничего плохого не произойдет. Большинство людей идиоты. Судьба действительно существует, но ждать от нее справедливости, по крайней мере, глупо. Не будет же коза, обгладывающая капусту, рассуждать, насколько справедливо обходится с овощем? Нет, она просто насытится и уйдет. И степень сохранности кочерыжки зависит только от того, насколько голодна коза.

Снова посмотрев в сторону охватившего, пожалуй, половину горизонта зарева пожарища, Элеум медленно покачала головой. Ыть или Пью. Снайпер ей с первого взгляда не понравился. Хитрая, продажная сволочь. Она повидала достаточно подобных ему уродов. Профессиональный охотник за головами. Не из тех, кого на этом пути держит судьба и обстоятельства. Пью просто нравилось пускать кровь. Садист и насильник. Достаточно жестокий и циничный, готовый продать голову собственной матери, если ему заплатят, снайпер, в отличие от большинства подобных ему отморозков обладал острым умом. Такие всегда ведут свою собственную игру. И твоя роль в ней зависит от того, насколько ты на данный момент полезна. Ллойс вздохнула. Слепой Пью. Где-то она о нем слышала. Воспоминание вертелось на самой границе подсознания, виляло скользким и длинным, пахнущим кровью и смертью хвостом, словно огромная рыба, но девушка никак не могла его ухватить. Какая-то древняя байка про вездесущего мутанта-убийцу, что-то про профессионала экстра класса, от которого не спрятаться и в довоенном бункере, что-то… Казалось бы, еще немного и она вспомнит…

– Ты слышишь, Ллойс? Здесь опасно! – Выдернул ее из размышлений голос скриптора. – Эта плита еле держится! Тут трещины сквозные. Мы можем упасть в любой момент. Да и торчим на виду. Если сюда зашлют хоть одного дрона…

– Значит, ты не боишься высоты, – глубоко затянувшись, Элеум щелчком отбросила вспыхнувший напоследок падающей звездой, почти моментально исчезнувший где-то в раскинувшейся под ногами тьме окурок. – Ты боишься падения. С одной стороны это правильно. Но доведя эту мысль до логического конца, стоит, все-таки, заметить, что это тоже ошибка. Падение – всего лишь форма полета. А убивает не полет, сладенький, а приземление. А точнее – скорость, с которой твое тело сталкивается с землей.

– Не надо так со мной, Ллойс. – Вздохнул Райк. – Пожалуйста. Только не сейчас.

– Не бери в голову, милый. – Вздохнула девушка. – Извини. Я просто очень устала. Как собака, устала. И прекращай трястись. Если этот дом простоял сотню лет, простоит и еще пару часов. А если наша судьба – погибнуть под обломками, то так и будет. Что же до твоих дружков – их дроны сейчас слишком заняты. Ищут переживших бомбардировку.

– Взрывы, сотрясение почвы, подвижки грунта. – Закатив глаза принялся объяснять скриптор, загибая пальцы. – Шансы обвала возрастают в разы.

– Шансы, – с потерянным видом протянула наемница. – И достав из кармана тускло блеснувшую в закатном свете монетку, подбросила ее на ладони. – Орел – решка. Шансы. Да. Понимаю. А каковы наши шансы дожить до утра? Или сделать следующий вздох?

– Ты меня пугаешь… – Приблизившись еще на шаг к краю, Райк опасливо заглянул вниз.

Чуть повернув голову, Элеум принялась задумчиво рассматривать профиль подростка. А может, все-таки, Райк? Может, этот парень, все же, водит ее за нос? Черт, она просто слишком долго была одна…

– Монетку за мысли. – Заметив взгляд Ллойс, попытался улыбнуться скриптор.

– Да, так, – усмехнувшись, Элеум махнула рукой в сторону Сити, подумала, что даже реши этот гребаный домишко рухнуть прямо сейчас, что значит пара жизней в сравнении с творящимся там? – Кстати, твой Придвен, он типа таких? – Ткнула она в сторону зависших среди багровых, подсвеченных закатным солнцем туч, огромных даже с такого расстояния теней. От одной из них вниз неожиданно, протянулось что-то вроде тончайшей, тут же рассыпавшейся и истаявшей в воздухе нити. Словно кто-то пропустил между пальцев струйку песка. Через секунду один из кварталов города озарился очередной серией вспышек. Немного погодя, до ушей путешественников докатился приглушенный гром далеких разрывов. Остатки небоскреба содрогнулись. За шиворот путешественникам посыпалась пыль и труха.

– Это «Сатурн» и «Ахав». Придвен длиннее Ахава на двести метров. – Сжав челюсти так сильно, что казалось, вот-вот и захрустят зубы, Райк, сделал еще один шаг и, скрестив ноги, устроился по правую руку от наемницы. – А Сатурн в сравнении с ним вообще крошка. Это акция возмездия, Ллойс. За уничтоженный форт Легиона. За погибших братьев. Ты знаешь кодекс. Легион не прощает.

– В задницу, Райк. – Покачала головой девушка. – Это геноцид. Уничтожение самого крупного города Севера. Называй это как хочешь. Возмездием, карательной операцией, миротворческой акцией, превентивным ударом. Суть не изменится. Я не знаю, сколько живых осталось на планете после войны, но готова поспорить, что сейчас их стало намного меньше. В Сити около семидесяти тысяч жителей. Было. И не они стояли за минометами, что бомбили ваш чертов форт. Не рабочие с фабрик и доков, не их жены и дети. Не клерки и не инженеры. Не танцоры, попрошайки и нищие. Не священники и не проститутки. Не официанты, парикмахеры и врачи, не наркоманы, воры, бродяги, и торгаши, шулера и мошенники всех мастей, не наемники, не бандиты и даже не работорговцы, и Бог знает, кто еще. Тот, кто решил ударить по вашей крепости, сидит сейчас глубоко под землей, в убежище. И если у вас нет тактики… у вас, ведь, нет?