Путешествие на Запад. Том 3 - У Чэн-энь

Если вы хотите знать, удалось ли им поймать главарей разбойников и каким образом, то прочтите следующую главу.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ,

повествующая о том, какой разгром учинили два монаха во дворце царя драконов, и о том, как с помощью Эрлана и его братьев они расправились с нечистью и вернули похищенные драгоценности

Мы остановились на том, как правитель государства Цзи-сай и все его придворные высших и низших рангов увидели настоящее чудо: Великий Мудрец Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе, зацепившись за порыв ветра, умчались в облака, прихватив с собой двух оборотней. Это зрелище так изумило каждого из присутствовавших, что все они обратили свои взоры к небу и, совершая поклоны, восторженно восклицали:

– Правду, значит, говорят: оказывается, на самом деле существуют святые небожители и живые Будды!

Когда же, наконец, оба монаха исчезли вдали, правитель государства совершил поклон перед Сюань-цзаном и Ша-сэном, выражая свою благодарность.

– Вы со своими плотскими очами и бренным телом думали, что наш собрат поймал оборотней благодаря своей неимоверной силе, – сказал Ша-сэн. – Где уж вам было разглядеть, что он небожитель, способный летать на облаках?!

Танский монах смущенно потупился:

– Но я, бедный монах, – произнес он, – сам не обладаю никакими чародействами и многим обязан моим трем спутникам-ученикам, владеющим тайнами разных волшебств.

– Не скрою от тебя, почтенный правитель, – вмешался Ша-сэн, – что наш старший ученик и есть тот самый Великий Мудрец, которого прозвали равным небу и который признал истинное учение Будды. Он в свое время учинил буйство в небесных чертогах и со своим волшебным посохом с золотыми обручами один противостоял стотысячному небесному войску – никто не мог справиться с ним. Он так разбушевался, что привел в смятение самого Лао-цзюня и вызвал сердечный трепет у Нефритового императора. Мой второй собрат и ученик нашего наставника Чжу Ба-цзе – повелитель зловещей звезды Тянь-пэн, также вступивший на путь Истины. Прежде он возглавлял восьмидесятитысячное водное войско небесной реки – Млечный Путь. Один лишь я не владею никакими особыми чарами. Не могу ничем похвастаться, кроме того что умею ловить и вязать бесов и оборотней, хватать разбойников и настигать беглецов. Могу также укрощать тигров и покорять драконов, умею пробивать пинком ноги колодцы в небе, кое-что смыслю и в том, как возмущать море и поворачивать вспять реки. О том же, как летать на облаках и туманах, вызывать дождь и ветер, менять расположение звезд, переносить горы и гонять луну, даже не стоит говорить – для меня это сущие пустяки!

Слушая все это, правитель государства все больше и больше изумлялся и, наконец, проникся к нашим путникам огромным уважением. Он предложил Танскому монаху занять почетное место и всякий раз, обращаясь к нему, величал его почтенным Буддой, а Ша-сэна и других учеников стал именовать бодисатвами. Все придворные чины, как гражданские, так и военные, были преисполнены чувством великой радости. Народ совершал земные поклоны в честь Танского монаха и его спутников, но об этом мы рассказывать не будем.

Обратимся теперь к Великому Мудрецу Сунь У-куну и Чжу Ба-цзе, которые вместе с двумя оборотнями мигом домчались до озера Лазоревые волны на горе Каменный хаос.

Сунь У-кун придержал облако, на котором они летели, дунул на свой волшебный посох и произнес одно только слово: «Изменись!» И вместо посоха в руках у него сразу же оказался острый монашеский нож. Он отхватил им ухо у угря и нижнюю губу у сома, а затем сбросил обоих вводу.

– Живей отправляйтесь к своему повелителю, царю драконов Вань-шэну, – крикнул Сунь У-кун вдогонку, – и доложите ему, что я, Великий Мудрец, равный небу, Сунь У-кун, прибыл сюда и требую, чтоб он немедленно отдал мне все сокровища пагоды Золотое сияние, находящейся в государстве Цзисай. Этим он спасет жизнь себе и всем своим домочадцам! Если же он вздумает вымолвить хоть половину слова «нет», я выплесну всю воду из этого озера, а его со всеми сородичами, старыми и малыми, предам лютой казни!

Оборотни, получив свободу, пустились в бегство, превозмогая боль. Они с шумом погрузились в воду, переполошив остальных оборотней: тритонов, крокодилов, жестких и мягких черепах, осьминогов, крабов и рыб, обитающих в озере, которые собрались толпой и наперебой расспрашивали, что случилось.

– Отчего это на вас болтаются обрывки проволоки? – спросил кто-то.

Вместо ответа один оборотень мотал лишь головой и с досады бил хвостом, прикрывая плавником обрезанное ухо, а второй, закрывая обрезанную губу, колотил себя в грудь и махал хвостом, видимо, подражая людям, когда они топают ногами от досады. Вместе с расшумевшейся толпой оборотни направились прямо ко дворцу царя драконов и доложили ему:

– О великий царь, беда пришла!

А царь в это время как раз распивал вино со своим зятем Девятиголовым. Увидев оборотней, они поспешно отодвинули чарки и стали спрашивать, какая случилась беда.

Оборотни сразу подробно обо всем рассказали:

– Вчера ночью, когда мы были в дозоре, нас изловили Танский монах со своим учеником Сунь У-куном. Они явились чистить пагоду. Нас привязали проволокой, а сегодня утром притащили к правителю государства на допрос, после чего Сунь У-кун и другой ученик – Чжу Ба-цзе – схватили нас, у него обрезали ухо, а у меня – нижнюю губу, и бросили в озеро, приказав явиться к тебе и сказать, чтобы ты вернул все сокровища пагоды!

Услышав имя Сунь У-куна, Великого Мудреца, равного небу, царь драконов так перепугался, что у него, как говорится, душа едва не выскочила из тела, а дух готов был умчаться за девятое небо. Трясясь от страха, он обратился к своему зятю:

– Ну, дорогой мой зять! Дело – дрянь! Будь кто другой на его месте – мы с тобой еще как-нибудь справились бы, а с этим… если только в самом деле это он – нам не сладить!

Но Девятиголовый надменно рассмеялся:

– Не беспокойся, дорогой тесть! Я с детства обучен военному искусству и кое-что смыслю в нем. Во всех уголках страны, омываемой четырьмя морями, мне приходилось не раз встречаться в бою с прославленными удальцами. Чего нам бояться? Вот я сейчас выйду и если за три схватки не заставляю его покориться, то не посмею больше предстать перед тобой.

Он быстро облачился в военные доспехи и вооружился серпообразной секирой. Выйдя из дворца, он вынырнул из пучин озера и, показавшись на его поверхности, громко крикнул:

– Кто посмел называть себя Великим Мудрецом, равным небу? Ну-ка, прощайся с жизнью и выходи сюда!

Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе, стоя на берегу озера, разглядывали появившегося из воды беса-оборотня.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});