Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

Вывалились мы из сарая со стороны дороги. Перевертыш, усевшись мне на грудь, решил закончить схватку несколькими сильнейшими ударами, но я закрыл голову руками, и когти скользили, попадая в стальные пластины в рукавах. Прижав руки плотнее к голове, мне почти удалось выскользнуть из-под оборотня, но тот изловчился и, пропоров фуфайку, вырвал пластину из правого рукава. Когти скользнули по руке и рассекли кожу. Боль придала сил, но попытка воспользоваться ножом не увенчалась успехом: руку перехватили и, вывернув, прижали кисть к земле.

Резкий свист ударил по ушам, в стене сарая, гудя, задрожало дюралевое древко стрелы. Почти сразу же по доскам заколотили пули. Разочарованно рыкнув, оборотень, едва не раздавив мои ребра, отпрыгнул в сторону и, припадая на пораненную ногу, понесся к концу проулка. Он уже присел для прыжка через забор, когда под лопатку ему вонзилась стрела. Словно не чувствуя боли, перевертыш подпрыгнул, но сил не хватило: он, не долетев до верха, процарапал когтями доски и сполз в снег.

Стрельба прекратилась, люди начали осторожно приближаться к неподвижно замершему у забора телу. Рыба, Алик и Игорь шли в первых рядах. Двое ополченцев проявили гораздо больше здравого смысла и на рожон не лезли. Коля где? К счастью, у него тоже хватило ума остаться на месте и наложить на тетиву стрелу с серебряным наконечником.

Кисть, сдавленная стальной хваткой оборотня, почти не слушалась, и убрать нож в чехол на поясе удалось лишь с третьей попытки. Закашлявшись от боли, разрывающей легкие, я вылез из сугроба и прислонился к стене сарая. Меня замутило и вырвало желчью. Сведенные судорогой ребра обожгла острая боль. Плохо-то как! Выпрямившись, я левой рукой выдернул неглубоко засевшую в доске стрелу. Так и есть — порядком сплющенный наконечник оказался серебряным. Выбитый номер был почти неразличим, удалось разобрать только две последние цифры «44».

Я выбрался на дорогу и пошел к обступившим тело людям — думаю, выжить после попадания стрелы с серебряным наконечником оборотень не мог. Или мог? Судя по тому, что ближе чем на десять метров никто к трупу подойти не решался, сомнения в смерти перевертыша возникли не у меня одного. Один из ополченцев помчался к выходу из проулка. Из соседних домов начали выбегать жители. Торопливо захлопнувший за собой калитку Кузьма Ефимович на ходу перекинулся парой слов с продолжавшим стоять у забора Николаем и поспешил к нам. Растолкав собравшихся селян, он бесстрашно подошел к оборотню, осмотрел тело и, упершись ногой ему в спину, вырвал стрелу. Серебряный наконечник полностью покрывали черные и зеленые окислы. Воткнув стрелу опереньем в снег, целитель перевернул труп и по толпе пробежал шепоток. Я подошел поближе и, разглядев лицо — уже именно лицо, а не волчью морду — присвистнул. Перекошенная предсмертной судорогой физиономия была знакома. Бояринов! Что ж, не могу сказать, что меня это сильно удивило.

— Мертв, — вынес диагноз целитель. Народ сунулся поближе к трупу, но оставшийся ополченец взмахами дубинки и матом заставил всех отойти назад.

— Столько бабок коту под хвост… — с какой-то непонятной интонацией процедил стоящий рядом Алик.

— Сколько… Сотню всего, — вспомнив про награду, положенную Ветрицкому, хмыкнул я.

— Какую сотню? — резко развернулся ко мне Игорек и презрительно прищурился.

— Награда за оборотня сотня золотом, нет? — Что-то я совсем ничего не понимаю.

— Награда, — кривляясь, протянул Игорь. — Да кому нужна эта награда? Думаешь, Айболит или Тема Жилин с пацанами из-за этих грошей сюда приехали?

— А не из-за них? — Я не стал обращать внимания на оскорбительный тон. Пока не стал. Тон в папку не подошьешь. К тому же он дело говорит, сто рублей золотом и в самом деле сумма для этих товарищей плевая. Но из-за чего тогда они сюда все собрались?

— Ну ты и тормоз! Сказали же — нет. — Рыба отвернулся к Алику. — Пошли, калеку проведаем.

— Из-за чего тогда? — очень вежливо спросил я, перехватив собравшегося уходить парня за рукав. Тормоз, значит. Ну-ну. Подошел Николай и с луком в руках остановился у меня за спиной.

— Ты хоть представляешь, сколько стоят печень или поджелудочная железа оборотня?! — вместо Рыбы прорычал Игорек и кулаком толкнул меня в плечо. — А простата? Да за нее брюликов дают в десять раз больше ее веса!

— В чем проблема? Труп вон лежит, — кивнул я на оборотня. — Ищите покупателей, и четверть ваша.

— Да кому эти потроха теперь нужны?! — брызнул мне слюной в лицо Игорек. — Там серебра столько осело, что ты, дебил, за них даже десяти копеек с пуда не получишь!

— Коля, ты десятку с них уже получил? — Я едва сдержался, чтобы не схватиться за нож. Ничего, пусть только попробуют долг зажать. Будет повод их на куски порезать. И ни один ополченец мне слова поперек не скажет.

— Нет еще. — Ветрицкий взглянул на пробившую листок бумаги стрелу и широко улыбнулся.

— Десятку гоните, — вплотную придвинулся я к Игорьку.

— Алик, отдай, — сделав шаг назад, распорядился тот. Алик порылся в карманах, вытащил комок мятых банкнот и вложил в протянутую руку Ветрицкого.

— А теперь валите отсюда, пока я вас резать не начал. — Я сделал еще один шаг к переглянувшимся парням.

Игорек скользнул взглядом по моей разорванной фуфайке, молча развернулся и зашагал к выходу из проулка, его приятели поплелись следом. Так-то, будут еще барагозить. В Форте за дебила я бы точно зарезал, но здесь к поножовщине власти относятся куда строже. Пожалуй, хорошо, что до этого дело не дошло.

— Собирай стрелы, — напомнил я Ветрицкому — а то опять спохватится, когда уже поздно будет — и забрал у него штуцер.

Коля взял у меня стрелу с погнутым серебряным наконечником и по глубокому снегу стал пробираться к забору.

Издалека донесся звон бубенцов, и минуту спустя в проулок залетели две тройки. В одной сгрудились ополченцы, в другой чернели рясы монастырских. Собравшиеся вокруг оборотня люди отбежали на обочину, чтобы не угодить под копыта лошадей. Не успели сани толком остановиться, а ополченцы уже повыскакивали на дорогу и начали оттеснять людей от оборотня. Пара парней в сопровождении монаха пошли к дому Ряхина. Ну, сейчас начнется! Карауливший труп ополченец указал на нас с Колей высокому иеромонаху, который о чем-то вполголоса беседовал с Кузьмой Ефимовичем.

— Останьтесь! — моментально распорядился монах. Я беспрепятственно прошел через цепь охранников — и остановился рядом с целителем. Коля выдернул из забора стрелу и о чем-то оживленно спорил с десятником ополченцев. Священник дождался возвращения осматривавшего двор и конюшню иеродьякона, отошел с ним в сторону и, выслушав доклад, подозвал меня: