Книга 2 - Владимир Высоцкий

***

«Погиб поэт — невольник чести»В который раз такой конец!Как будто было неизвестноТалант в России — не жилец.Да, был талант, талант высокий,Так оценил ХХ век.Каким он был твой сын Высоцкий,Певец, артист и человек?

***

Будь ты проклят, день вчерашний —25 июля!Может это все неправда,Может, просто обманули?У таланта век недолог,А у гения — подавно.Он ведь жил совсем недавно,А теперь висит некролог.Добрый бог, обманут толькоИль тебя уговорили?Он обязан жить был долго.Что ж вы, черти натворили?!

Л. С. Б

Нет, Володя, не верю, ты не мог умереть!Это бред! Это ложь! Это зла круговерть!Под огнем, над обрывом ты боролся за нас.— Где вы, волки? — кричал, мы твердили, — сейчас…Нам потери знакомы: Пушкин, Хармс, Гумилев,Пастернак и Платонов, Мандельштам и Рубцов,Маяковский, Есенин, друг твой — Вася Шукшин.Был Михоэллс расстрелян. Список незавершим.Из столетья в столетье вас хоронят тайком,Высылают, поносят, песню бьют каблуком.Список тянется дальше, и спасти не смогли.Виктор Хара и Галич — вот предтечи твои.Евтушенко не влезет на трон твой пустой.Он пытался уже… Правда трон был другой.Весь иззябший, простывший и в ненастье ты пел,Постоять на краю — нас прости — не успел…Если сердце большое, — боль свирепствует в нем,Значит, боремся, бьемся, значит, любим, живем!Мы клянемся: продолжим все отрезки пути,Кто-то все-таки должен через пули пройти.

***

Как мало постоял он «на краю»,Как зыбко в этом тексте слово «мало».Ему бы петь, хрипеть бы песнь своюО том, что всем нам и ему мешало.Как сжат, как горек, страшен некролог,Как тесно в нем земле, Боям, Шекспиру,Бессмысленным словам: о, как я могВонзить в наш быт разящую рапиру?Куда ж, куда ж вы, кони, занесли?Ведь только в песне вас кнутом стегали,А вы по краешку по самому землиРванули и его не удержали!На струнах замерли бессмертные стихи,Оделись в траур все деревья леса.Он спит! И сны его легки,Его баюкают Москва, Париж, Одесса.

***

Прошло каких-то сорок летИ два младенческих довеска…Он был и вот его уж нет,Как будто выключили светИ темнота спустилась резко.И погрузился мир во тьму,Где обитают полутени,Где хаос вяжет кутерьму,Нанизывая на каймуНечистоплотности стремлений.Но продолжаются векаИ продолжаться будут вечноПока забвенная рекаСтремит свой бег издалекаВ водоворотах бесконечных.Пока вдруг поперек путиС небес упавший волнорезомВонзится ангел во плотиНе поднырнуть, не обойтиИ судьбы вскроются надрезом.Взгляд обретя зрачками внутрь,Где все черно от унижений,Где плесенью покрылась сутьИ прессом осадилась мутьОтфильтровавшихся суждений.Разрезом кесаревым стонНаружу вырвется из чрева.И совесть — вечный эшелонЦивилизованных племенСозреет отголоском гнева.Всем, кто отмечен властью словИ равнодушием зловещимИм было тысячи Голгоф,Невинно сложенных головСвой счет предъявит человечность.Объединится стук сердецПроникновенностью могилы,Привычною для наших местИ возродится павший крестВеличием духовной силы.И утвердится в мире стыдЗа немоту и ущемленность,Что светоч наш умолк и спит,И на земле, где он зарыт,Справляет тризну приземленность.Пусть сорок дней — не сорок лет,Нам память сохранит пришельца,И не исчезнет в душах следЦелителя невзгод и бедИ слова русского умельца.

***

Она пришла и встала у березы,Склонила голову на грудь,В ее руках одна лишь роза,И белая притом — не позабудь!Прошла походкой тонкой, нежной,Под взглядами толпы людской,Со вздохом скорби неизбежнойСо взглядом, скованным тоской.Народ пред нею расступился,И замер весь поток живой.И та далекая, чужаяВдруг стала близкой и родной.Ее печаль и наше гореХотелось вместе разделить.(Хоть кто-нибудь бы догадалсяЗонт от дождя над ней раскрыть).Под проливным дождем стояла,В глазах и слезы, и печаль,В немой тоске не замечала,Как мокла траурная шаль.Умчалось время золотоеВ беде и в радости вдвоемБыла и другом и женоюИ музой доброю при нем.Все в прошлом, как беда случилась?Себе простить ты не смогла,Как что-то в жизни упустилаИ как его не сберегла.Теперь ничто уж не исправишь,Тех дней счастливых не вернуть,Последний поцелуй, последний взгляд оставить,Прощай, мой друг, не позабудь!

* * *

А как тут жизнь в вине не утопитьКоль мир такой порочный и бездушный?Гитара в розах, ты сгорел «в огне»,Что будет с нами, стадом равнодушных?Не уходи! Не покидай мой город!Он без тебя тобой не будет полонБез струн твоей гитары и без песенОн будет неудобен, будет пресен.И страшно мне в театр войти,На полутемной сценеМне больше не найти тебя и твоей тени.Не слышать голос твой, надорванный страданьемИ той, что рядом нет, и долог путь к свиданью.Ума не приложу, как свыкнусь с этой мысльюНезаменимы все, кто дорог нам и близок.

***

Спасибо, друг, что посетилПоследний мой приют.Постой один среди могил,Почувствуй бег минут.Ты помнишь, как я петь любил,Как распирало грудь.Теперь ни голоса ни сил,Чтоб губы разомкнуть.И воскресают словно сонБылые временаИ в хриплый мой магнитофонВлюбляется струна.Я пел и грезил, и творил,Я многое сумел.Какую женщину любил!Каких друзей имел!Прощай Таганка и кино,Прощай зеленый мир.В могиле страшно и темно,Вода течет из дыр.Спасибо, друг, что посетилПриют последний мой,Мы все здесь узники могилА ты один живой.

На 9-й день после похорон

В друзьях богат он был, на всех хваталоЕго надежной дружеской руки,Вот о врагах он думал слишком мало.Охота кончена. Он вышел на флажки.Таганка в трауре, открыли доступ к телу.К его душе всегда он был открыт.С ним можно было просто, прямо к делу.И вот таким не будет он забыт.Шли, опершись на костыли и клюшки,С женой, с детьми, не смея зарыдать.И кто-то выговорил все же: «Умер Пушкин»Ведь не хватало смерти, чтоб сказать!Мы, взявшись за руки, стоим перед обрывом,Земля гудит от топота копыт,А он в пути смертельном и счастливом.И вот таким не будет он забыт.Мы постояли по-над пропастью, над краем,Где рвется нить, едва ее задеть.И этот день — днем памяти считаем,А также каждый следующий день.

Владимир Высоцкий

Как плод граната зреет мерзостьПод красной меткой на груди.Моя оскаленная трезвостьМаячит зверем впереди.Я ногу выдерну из стремени,Чтобы умчался конь в поля,Я мягко выпаду из времениИ прикоснусь к тебе, земля.Зеленый дым вольется в очи,Перевернется небосклон,И, улыбнувшись между прочим,Я прикоснусь к тебе, огонь.Мой разум — нищая одеждаСгорит мгновенно, и тогдаТебя отрину я, надежда,И прикоснусь к тебе, вода.В стеклянной призрачной купели,Незримой волей окруженный,В первоначальной колыбелиДремать я буду, не рожденный.

Ответ на стихотворение Е.Евтушенко «Киоск звукозаписи»

(Неполный текст в журнале «Юность» N 8, 1981 г.)