Повелитель кошек (рабочий вариант) - Андрей Астахов

- Ллеу траан мрраи, - ответила гаттьена, капризно надув губки. - Уэээрнн!

- Правильно, дурак. Я это уже признал. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Уитанни ничего не ответила, но весь ее облик говорил, что она сильно рассержена. Я пожал плечами и занялся своими травмами. Мелкие ссадины и порезы я обработал эликсиром, попутно вытряс из сумки осколки разбитой бутылки, и после этого мне сильно захотелось лечь и поспать, что я и сделал.

Разбудил меня Джарли. Он был сильно встревожен тем, что я ему рассказал.

- Плохая новость, Кириэль, - сказал он. - Если в городе действуют агенты Ордена, они запросто могут открыть врагу ворота. Ты опять крепко помог нам.

- Да, и мне крепко досталось.

- Молодец, ты можешь постоять за себя. Но в следующий раз будь осторожен. На месте ассасинов людей могут оказаться оборотни.

- Я тоже об этом подумал. Теперь ни шагу не сделаю без Уитанни, - я посмотрел на девушку, которая слушала нас с самым безразличным видом. - Что наемники?

- Встали лагерем у ворот города. Мы, считай, в осаде. Есть соблазн выйти из замка с отрядом гвардии и навешать засранцам как следует, но герцог запретил. У нас слишком мало воинов.

- Джарли, мне очень жаль, что из-за меня у вас появились проблемы.

- Пустое, друг мой. Это когда-нибудь должно было случиться - я имею в виду войну с Вальгардом. Я никогда не верил в то, что северяне будут вечно соблюдать договоры.

- Ты веришь в победу?

- Трудный вопрос, лекарь, - Джарли уселся в кресло, забросил ноги в ботфортах на табурет. - Станет тебе легче, если я скажу "да"?

- Верно, я спросил, не подумав. Что теперь?

- Вечером в замок прибудут несколько магов и целителей, которые будут работать с тобой. Лазарет мы организуем во Вдовьей башне, это на городском рынке. Справишься?

- Не знаю, - я почувствовал, что оказался в ситуации полной беспомощности. Какой из меня лекарь? Да, я могу вылечить простуду или зашить небольшую рану. Но если начнутся бои за год, как я смогу помогать раненным с полостными ранениями, раздробленными конечностями, наконечниками стрел и пулями в кишках, поврежденными внутренними органами? Слишком много я на себя беру, вот что выходит. Плохой врач - пособник смерти, кажется, так древние римляне говорили...

- Что-то не так? - Джарли, похоже, догадался, о чем я думаю.

- Все хорошо. Я буду лечить раненых.

- Отлично. Я распоряжусь, чтобы все необходимое для лечения раненных доставили в башню к завтрашнему утру. И еще раз прошу тебя, будь осторожен. Твоя жизнь нам нужна, не относись к ней с пренебрежением...

*************

Боже мой, Боже мой, Боже мой! У меня просто нет слов, чтобы описать то, что творится в моей душе.

Сегодня пятый день осады, и последние двое суток мне кажется, что я живу в сплошном непрекращающемся кошмаре.

Джарли говорит, что вальгардцев у стен города уже несколько тысяч. Это всего лишь авангард, которым, по словам разведчиков, командует новый вальгардский наместник Роэн-Блайна Альфард Бродхорс, и со дня на день сюда прибудет вся армия коронного маршала Хагена. Я сам видел со смотровой площадки башни их лагерь - сотни разноцветных шатров, окруживших Роэн-Блайн. Их пушки и катапульты с позавчерашнего утра засыпают город ядрами и метательными снарядами. В городе начались пожары, над Торговым кварталом висит огромное облако черного дыма. И в башню все время приносят и приводят раненных - их десятки. Это горожане и солдаты гарнизона, участвовавшие в отражении приступа или имевшие несчастье попасть под вражеский обстрел.

Лазарет, который еще три дня назад сиял чистотой, сегодня напоминает бойню. Все окна открыты, но ужасную вонь крови и пропоротых внутренностей не может выветрить никакой сквозняк. Раненные лежат на полу, на пропитанных кровью тюфяках. Кровь повсюду - ей забрызганы стены на высоту человеческого роста, ее ручейки текут по полу, даже воздух будто насыщен ее испарениями. В первый день я несколько раз выбегал из лазарета, чтобы мои помощники - сумрачный седоволосый знахарь по имени Дейкер, его ученик Миро и две женщины, Тайра и Мицци, - не видели, как меня рвет. Не знаю, что я бы без них делал. Дейкер спец по переломам, он уверенно и спокойно вправляет сломанные кости, торчащие из страшных ран, накладывает деревянные лубки, и при этом у него такое невозмутимое лицо, что я даже завидую ему. Миро ассистирует ему, и они, кажется, понимают друг друга без слов - им достаточно обменяться быстрыми взглядами. Что же до женщин, их силы и энергия кажутся безграничными. Мы, все пятеро, почти не спим уже двое суток, но они все время в работе, даже едят тут же, рядом с тазами с темной пенящейся кровью и стонущими раненными. Эти добрые женщины меняют повязки, поят страдальцев водой, разговаривают с ними, а иногда я слышу, как они тихими голосами что-то им поют.

Но даже в этом аду я иногда чувствую себя счастливым. Сегодня утром принесли восемнадцатилетнего мальчишку со стрелой в легком. Я сразу понял, что он безнадежен - парень задыхался, и в ране пузырилась розовая пена. При помощи Дейкера я извлек стрелу, но ничего больше сделать было невозможно, разве только вскрывать грудную клетку и попытаться остановить внутреннее кровотечение. Между тем у парня началась агония - он начал хрипеть, лицо у него заострилось, ногти стали синими. И тогда я просто коснулся его золотым концом посоха Алиль. Мальчишка сразу перестал хрипеть, задышал ровно и глубоко. Я видел как посмотрел на меня Дейкер - он, похоже, был потрясен. Потом была женщина, которой ядром оторвало левую ногу. Она потеряла слишком много крови, но посох Алиль не дал ей умереть. Но заметил я и другое - не всегда магия посоха оказывалась действенной. Двум раненым я не смог спасти жизни. Видимо, никакая магия не может изменить того, что предназначено судьбой. Впрочем, я горд тем, что не всегда единственным средством спасти наших раненых становится могучая магия Изначальных. Вчера, уже после полуночи, к нам привели латника, схлопотавшего в Надвратной башне пулю в плечо. Солдат был в шоке, рвался в драку, материл нас последними словами, пока мы его раздевали.

- Водки! - орал он. - Дайте мне выпить, проклятые мясники! А-а-а-а, больно!

- Сейчас будет еще больнее, - сказал я, изловчившись, ухватил пинцетом пулю, которая, на мое счастье, засела в мякоти плеча совсем неглубоко - и рванул. Солдат взвыл и потерял сознание. Миро тут же поднес к его лице флакон с нашатырной солью. Очнувшись, латник посмотрел на меня дикими глазами.

- Будь ты... проклят! - простонал он.

- Вот твоя пуля, - сказал я, показав ему извлеченный из раны кусок свинца. - Теперь будешь жив и здоров.