Планируемая история (Сборник) - Александр Зиновьев

С окончанием «холодной войны», в результате которой был разгромлен советский блок, Советский Союз и советский коммунизм, началось стремительное падение западной демократии на всех уровнях и во всех сферах стран западного мира. Наметилась сильная тенденция к всеобъемлющему тоталитаризму. Я называю его западнистским тоталитаризмом. Крах коммунистических систем в странах бывшего советского блока и Советского Союза расширил не сферу западной демократии, а сферу экспансии Запада, одержавшего победу в «холодной войне» и идущего к тоталитаризму своего типа.

Эволюция западного мира к тоталитаризму скрыта мощным покровом идеологической и пропагандистской дезинформации и лжи, которые превосходят таковые времен гитлеризма и сталинизма как по техническим средствам и масштабам, так и по интеллектуальной изощренности и лицемерию. Западный воинствующий тоталитаризм рядится в одежды гуманизма, демократии, борьбы за права человека, справедливости. А по существу, по своим делам и их последствиям он страшнее и опаснее тоталитаризма гитлеровского и сталинского толка, ибо не обнажает себя, глубже, не встречает серьезного сопротивления, масштабнее, располагает неизмеримо большими средствами, имеет поддержку большинства народов западного мира и народов сферы западного влияния, которые идеологически оболванены или подкуплены западными подачками.

То, что сейчас хозяева западного мира творят с Югославией (главным образом с Сербией), используя мощные вооруженные силы США и НАТО, может служить характерным примером того, о чем я сказал выше. Ситуация в балканском регионе полностью сфальсифицирована в средствах массовой информации Запада. Очнись сейчас Геббельс, он позавидовал бы мастерству и размаху пропагандистского вранья нынешних геббельсов и геббельсят. Я не хочу сейчас докапываться до истины и взывать к справедливости – это безнадежно. Но какими бы ни были конкретные основы, причины и поводы к событиям в Сербии, их социальная сущность очевидна и без этого. А заключается она в том, что хозяева западного мира, распоряжающиеся гигантскими политическими, экономическими, пропагандистскими и военными ресурсами, устанавливают новый мировой порядок в соответствии со своими эгоистическими интересами. Устанавливают насильственно, не считаясь с интересами насилуемых народов, не считаясь ни с какими правовыми и моральными нормами, не считаясь даже с мнением и интересами народов западных стран.

То, что происходит в Сербии («Сербская война»), не есть война в строгом смысле слова. Это полицейская расправа с народом, который дерзнул оказать какое-то сопротивление замыслам глобального сверхобщества, западнизации и глобализации. Этот очаг сопротивления должен быть подавлен, дабы послужить уроком другим народам, устрашить их, призвать к покорности. И урок оказался действенным. Страны бывшего советского блока, включая постсоветскую Россию, проявили поначалу холуйскую готовность услужить глобальному сверхобществу в их карательной полицейской операции против строптивых сербов.

То, что происходит в Сербии, есть мощный удар по западной демократии. Судя по тому, какими жалкими являются протесты против этой операции сил Запада, удар оказался весьма эффективным. Так что эту операцию можно считать хронологической датой начала постдемократической эпохи в западном мире и началом эпохи западнистского тоталитаризма.

В «Сербской войне» есть еще один аспект, о котором все помалкивают: глобальному сверхобществу, метрополия которого находится в США, требуется подходящая территория на европейском континенте, на которой оно устроит гигантскую военную базу по последнему слову техники. С этой базы оно намерено держать под прицелом не только арабский мир и страны бывшего Советского Союза, но и страны Европы, включая и Западную Европу. Нападение на Сербию есть также и удар по Западной Европе, в недрах которой назревает сопротивление американской экспансии. Глобальное сверхобщество, использующее Соединенные Штаты Америки, стремится сохранить единство западного мира, но сделать это путем подчинения Западной Европы его интересам.

Так что «Сербская война» есть и удар по западноевропейской цивилизации, есть война антиевропейская.

Конкретные исторические процессы всегда суть смесь двух типов процессов: 1) стихийного, то есть непланируемого и неуправляемого; 2) сознательно-волевого, то есть планируемого и управляемого. Их пропорции и роли колеблются в определенных пределах. Доминирование второго типа ведет к тому, что процесс в целом становится по преимуществу планируемым (проектируемым) и управляемым, хотя какие-то его компоненты остаются непланируемыми и неуправляемыми.

При научном описании упомянутых типов процессов требуются различные системы понятий и утверждений методологии науки. Стихийные (естественно-исторические) процессы описываются в понятиях и утверждениях диалектики. Для научного описания сознательно-волевых процессов требуется другой методологический аппарат. Тут требуется знать, что такое социальные планы (проекты), как и почему они возникают, как реализуются, что такое социальное управление людьми, какими средствами и по каким правилам оно осуществляется. Это не отрицает диалектику, это есть другая ориентация внимания при исследовании социальных объектов.

Все известные теории социальной эволюции исходили из явного или неявного взгляда на эволюцию человечества как на стихийный, непланируемый, неподконтрольный воле и сознанию людей естественно-исторический процесс. Этот взгляд сложился тогда, когда люди слишком мало знали о закономерностях своей собственной жизни и имели слишком мало средств оказывать заметное влияние на ее эволюцию и тем более контролировать ее. Силы человечества были еще не настолько велики, чтобы допустить самую мысль о возможности сознательного управления ходом истории. Человечество было раздроблено на огромное число враждующих объединений, и мысль о мировом единстве выглядела неосуществимой утопией. Существовали регионы с высокой степенью автономности эволюции и эволюционно независимые регионы.

Даже марксизм, выдвинувший идею переделки социальной организации человеческих объединений в соответствии с заранее построенным проектом, фактически разделял взгляд на эволюцию человечества как на стихийный, естественноисторический процесс. И советский коммунистический эксперимент, который был самой грандиозной в прошлой истории попыткой планируемой и управляемой социальной эволюции, который оказал огромное влияние на ход истории человечества, не поколебал этот взгляд.

Но во второй половине нашего века ситуация на планете изменилась настолько радикально, что взгляд на эволюцию человечества как на стихийный (естественноисторический) процесс стал выглядеть как анахронизм. Человечество вступило в эпоху, когда эволюция его стала происходить в значительной степени не по своему капризу, не стихийно. Сознательный, планомерный и преднамеренный элемент в ней приобрел такую силу, что стал доминирующим во всем комплексе факторов эволюции. Теперь в эволюционный процесс стали вовлекаться такие гигантские массы людей и ресурсы, что субъективные факторы эволюции человечества приобрели качественно новое значение сравнительно с недавним прошлым. Неизмеримо возросла степень запланированности, изученности и осознанности социальных явлений и поведения людей, возросла степень контроля за ходом процессов и степень следования планам. Неимоверно усилились средства манипулирования массами людей, средства коммуникации и средства решения проблем большого масштаба. Возникли бесчисленные проблемы, которые в принципе не могут быть решены без участия огромных интеллектуальных сил и материальных средств. Степень непредвиденности и неожиданности исторических событий резко сократилась сравнительно со степенью предсказуемости и запланированности. Все это в совокупности породило новое качество в самом характере (в типе) эволюции человечества.

Сказанное выше не означает, будто роль объективных социальных законов становится менее важной. Наоборот, с возрастанием роли субъективных факторов возрастает и роль законов. Их действие становится более близким к абстрактному описанию и к действию законов неживой природы. Например, раньше казалось, что чем грандиознее и сложнее социальное объединение, тем меньше оно контролируемо, тем больше в нем неконтролируемых явлений. Такое убеждение сложилось потому, что не принимали во внимание следующие факторы: 1) прогресс средств сбора, обработки и передачи информации; 2) прогресс средств коммуникации; 3) прогресс средств манипулирования людьми, надзора за ними, пресечения массовых движений; 4) влияние массовой культуры на стандартизацию образа жизни людей. А в результате совокупного действия этих и других факторов степень контролируемости исторического процесса резко возросла. Но это, повторяю и подчеркиваю, не означает, будто история человечества стала жертвой субъективного произвола каких-то сил. Проектируемая и направляемая история имеет свои законы, отличные от естественноисторического процесса, но законы. И следствием этих законов является то, что при этом растет и степень вынужденности социальных действий людей, а также степень предопределенности эволюции человечества. И это неизбежная плата за прогресс.