Юлиан Семенов - Ольга Семенова

Из книги «Отчет по командировкам».

Одни считают Толедо античной столицей Кастилии, другие — самым красивым городом мира — хотя бы потому, что здесь жил великий изгнанник Эль-Греко, потерявший родину и нашедший ее в Толедо, и снова потерявший. В нем, рожденном на Крите, пришедшем через Грецию, Италию и Францию в Испанию, — величие и трагизм художника, посвятившего себя служению правде. Он знал правду, он служил только ей, святой правде, но чтобы делать это, он был обязан стать другом и «приписным живописцем» инквизиции. От него отшатнулись друзья, о нем брезгливо говорили те, которые дерзали — на словах, да и то шепотом, — не соглашаться с инквизиторами; а он, сжав зубы, молча и сосредоточенно работал. Неосторожное слово, сказанное в сердцах, могло принести гибель — не ему — гений не боится смерти, — могло пострадать его искусство.

Первым делом отец ведет меня в дом-музей художника в центре еврейского квартала. А потом мы до гула в ногах бродим под палящим солнцем по узеньким, по-восточному «закрытым» улочкам Толедо, и в маленькой лавочке отец покупает мне деревянную шкатулку с инкрустацией. Вечереет, пустеют улицы, мы не спеша возвращаемся в отель, и шаги наши по булыжной мостовой отзываются гулким эхом.

А в Толедо — вечность,Ласточек полет,Сан-Фермин, беспечность,И кинжалы — лед.

А в Толедо — древность.Очень много камня,Странно мало окон,Сплошь — резные ставни.

А в Толедо — лето,Лава узких улицЗахлестнет туристов,Что бредут, сутулясь.

А в Толедо — праздник,Все перемешалось,И в глазах Эль ГрекоВместе — смех и жалость.

Отец встретил перестройку на ура. Ему очень хотелось верить, что на этот раз страна освободится от удушающей бюрократической машины, станет европейской державой, люди смогут иметь свое дело и зарабатывать. Отец не отделял свои интересы от интересов, не буду употреблять выспренное «народа», скажу «читателей». Он надеялся, что средний класс, то есть все население страны (за исключением партийной верхушки, небольшой группы подпольных цеховиков и сотни состоятельных музыкантов, художников и режиссеров), получит возможность зарабатывать, путешествовать, одним словом, жить не нищенской, а достойной жизнью.

В 1986 году была создана Международная ассоциация писателей детективного и политического романа, и отец, как я уже писала, был избран ее президентом. Он, конечно, ликовал, и не только из-за почетного поста, но и из-за открывавшихся возможностей. Немедленно основав российский филиал организации и зарегистрировав московскую штаб-квартиру, начал пробивать свою газету и издательство. О газете, в которой можно было бы рассказать о том, о чем раньше не то что говорить, думать боялись, папа мечтал еще у барона. Давно ему пришла идея и о собственном издательстве. Помню, в самом начале 80-х, в гостинице «Ялта» он с карандашом в руке просчитывал выгоды собственного бизнеса (мне это тогда казалось несбыточной мечтой). В 87-м набрал «команду», пригласил юристов. Те начали выражать сомнения и боязливо ссылаться на всевозможные запреты. Отец переходил на крик: «Васильки! (тра-та-та!) Вы мне не объясняйте, чего у нас делать нельзя, я и сам знаю! Почти ничего нельзя! Вы мне скажите, что можно?!»

Законники, зарядившись его петровской энергией, выискивали юридические лазейки. «Вот это я понимаю, — радовался отец, — в будущем руководствуйтесь золотым правилом: что не запрещено — то разрешено!»

Папа пробивал все: бюджет, помещения, типографию, бумагу. Успевал в один день съездить в десятки организаций. В тот период он, и так спавший шесть часов в сутки, спал еще меньше. И чудо случилось. В 1988 году начало работу папино издательство ДЭМ (детектив, энигма, мистерия), а 13 мая 1989 года Совет министров СССР выпустил постановление о создании московской штаб-квартиры МАДПР. Тогда же были созданы газета «Совершенно секретно» и журнал «Детектив и политика». Никогда не забуду, как он любовался первым номером «Совершенно секретно», упоенно вдыхал запах свежей типографской краски, с нежностью листал и перелистывал страницы и все ликующе спрашивал меня: «Ты понимаешь, Кузьма, что случилось? Нет, ты понимаешь?!»

…Только за первый год работы издательства, журнала и газеты папа смог опубликовать по тем временам вещи уникальные: воспоминания князя Юсупова под названием «Конец Распутина», мемуары вдовы невозвращенца Раскольникова, отрывки из Екклесиаста, речи Каменева, новеллу Гийома Аполлинера, статьи о бомжах и растущем бандитизме, запрещенные еще недавно произведения Орвелла и Набокова. Он обладал безукоризненным литературным вкусом и печатал настоящие сокровища. Люди, изголодавшиеся по правде, расхватывали отцовскую газету и журнал молниеносно. Человек деловой, европейский, отец расширил «рынок», начав распространение газеты и журнала в тогда еще существовавшей ГДР среди наших воинских формирований. Мечтал создать отель для российских туристов возле озера Мюриц, начал переговоры с Аэрофлотом (обеспечить специальные рейсы для групп) и местными немцами, владевшими землей. За всю свою деятельность назначил себе символическую зарплату — 1 рубль в год и жил исключительно гонорарами. Жизнелюб, умевший и любивший веселиться, папа в чем-то оставался аскетом. Ему по-прежнему было абсолютно неважно, что есть: «Бросил в топку — и ладно», что надевать. Пришлось купить для презентаций черный костюм, но все остальное время он таскал джинсы или военную маскировочную форму, подаренную друзьями-никарагуанцами. Даже в ЦК, куда его иногда вызывали по писательским делам, заявлялся в таком виде. Часто заходившая в гости кузина Галя семенила за ним по квартире, картаво упрашивая: «Юленька, братик, надень в ЦК твой строгий черный костюм, ну очень тебя прошу!» — «Обойдутся, суки», — лаконично отвечал папа и решительно хлопал входной дверью.

Зато когда газета и журнал стали приносить миллионные доходы, отец, по примеру русских промышленников XIX века, занялся благотворительностью и перечислил 100 тысяч рублей (в то время на эти деньги можно было купить прекрасную дачу в Подмосковье) в Детский фонд, 100 тысяч — Армении, пострадавшей от землетрясения, 100 тысяч — фонду «Мемориал», отдал свой гонорар за «Ненаписанные романы» воинам-интернационалистам и открыл для них и жертв сталинских репрессий палату в 15-й городской больнице.

…Это было замечательное время, папа работал без передышки. Первый офис газеты находился в гостинице «Украина». В двухкомнатном номере весь день толпились журналисты, сотрудники, помощники. Встречи начинались в восемь утра и заканчивались около полуночи. В конце концов отец решил спать в офисе, и я иногда оставалась, чтобы составить ему компанию.