Цветок для короля (СИ) - Моран Маша

— Даже не думайте…

Глаза Айми сверкнули ненавистью, а на губах застыла змеиная улыбка. Катарина поняла: она и не думает отступать.

— Не понимаю, о чем вы, господин лекарь. – Айми сказала это нарочито громко и демонстративно повела плечом, высвобождаясь из хватки Катарины.

Повисшую паузу прервал Шанюань:

— Я останусь, отец. Помогу господину Рэйдену.

Катарина проводила процессию взглядом. Куда пропал этот вездесущий проныра – Дух Ширм? Сейчас он ей так нужен! С Айми нельзя спускать глаз – она способна разрушить хрупкое счастье, которым Катарине с таким трудом удалось завладеть.

В лазарете осталась лишь она, Шанюань да раненые стражники, которые мирно спали, приходя в себя после сражения с черными монахами.

Катарина снова посмотрела на монстра. Не было никаких сомнений – его тело являло собой старое сгнившее дерево. Дерево, в которое кто-то вставил глаза-угли и сердце, выращенное из корней. Вместо крови по ним текла лава, и бегали насекомые. И, словно игрушка – ватой, они были набиты черной гнилью.

Черная гниль… черная гниль… Ее используют только в Мертвой Алхимии. Сильнейший ингредиент, способный как исцелять, так и убивать. Но где ее можно раздобыть в таких количествах?

Катарина задумчиво растерла между пальцев порошок.

Только там, где много неупокоенных озлобленных призраков. Во владениях Короля Мертвых? Катарина не представляла, где еще можно найти достаточное количество призраков во плоти, что собрать с них столько черной гнили. Не выслеживать же их по всему свету.

По всему свету… Ее отец всегда промышлял торговлей запрещенных алхимических ингредиентов. Еще до того, как они приехали в Ванжан…

Катарина посмотрела на Шанюаня, который с любопытством изучал гниль и одновременно бросал на нее лукавые взгляды.

— Как ты назвал Его Высочество? Ну, когда он снял маску… Ты сказал, что думал, будто он…

— А! – Шанюань лучезарно улыбнулся: – Повелитель Призраков. В нашем поместье у него даже алтарь есть. Мама безумно боится духов. Говорит, что ее постоянно преследуют умершие предки за то, что она не захотела жить в благочестии в Далеких Королевствах. Она тоже иноземка, как и вы. А там за занятия алхимией жестоко карают…

Повелитель Призраков… Катарина бросилась к вещам Сунлиня под воодушевленный рассказ Шанюаня.

— Каждую неделю матушка сжигает сосновые благовония, молится и приносит дары Повелителю Призраков. У нас даже его портрет есть – маска точь-в-точь как у Его Высочества. И высокий такой же. И с веером! Вот я и подумал, что он действительно существует…

Испачканными в гнили руками Катарина достала потрепанный сборник поэзии. «Учение о всемогущих богах древности».

Повелитель Призраков здесь точно был! Катарина нервно листала страницы, пока на одной из них не мелькнула знакомая маска.

— О! Вот же она! – Шанюань остался за ее спиной и как ни в чем не бывало, устроил свой подбородок на ее плече. – Маска Повелителя Призраков…

Катарина медленно повернула голову, во все глаза глядя на обнаглевшего алхимика. Кончиком пальца она надавила на его лоб, заставляя отодвинуться от нее.

Шанюань скривил губы, но потом вдруг улыбнулся и оглянулся на спящих солдат.

— Не бойтесь, ГОСПОЖА… Я не выдам ваш секрет.

Катарина едва не выронила книгу. Нужно было что-то произнести, но от шока все слова перепутались и птицами метались в голове.

Шанюань практически сиял от радости, и этот его счастливый вид вывел ее из себя:

— Возможно, я и уступаю в мужественности мужчинам Ванжана, но причислять меня к женщинам только лишь из-за физического несовершенства…

Шанюань приложил палец к ее губам, заставляя замолчать:

— Со мной вы можете не притворяться. – Он продолжал улыбаться. – Как я уже сказал, моя матушка – тоже иноземка. Она – любимая наложница отца. По ее настоянию он находил алхимиков из Далеких Королевств, чтобы обучали меня. Я не знаю, как вам удалось обмануть господина Дайске, но мне ваш пол очевиден.

Продолжать спорить с ним? Доказывать? В любом случае, она не может признаться.

— Вы хотите, чтобы я разделся и доказал вам, что являюсь мужчиной? – Катарина брезгливо скривила губы.

Шанюань слегка покраснел, но не отвел взгляд:

— Это и заставляет восхищаться вами еще больше. Я понимаю, мне сложно соперничать с Его Высочеством, но… такая выдающаяся женщина наверняка понимает, что любовь короля быстротечна. И даже если время не справится, дворец сломит эту любовь. А я, хоть и сын наложницы, всегда смогу быть рядом.

Катарина нервно усмехнулась. Шанюань оказался еще настойчивее госпожи Лу.

— Мы с вами знакомы пару сяоши, а вы уже готовы предложить мне место подле вас?

Шанюань кивнул, становясь серьезным:

— Путешествие из столицы многому меня научило: нужно ценить каждый день. Завтра может и не наступить. До встречи с вами я еще ни к кому не испытывал таких чувств…

Катарина покачала головой. Сейчас лучше всего просто сделать вид, что она считает его слова несерьезными.

Она криво ухмыльнулась:

— Боюсь, эти чувства не выдержат проверку брачной ночью. – Она притворно шокированно округлила глаза: – Или вы решили сделать меня своим… наложником? Предупреждаю сразу: я согласен только на место первой и любимой жены. Или мужа?

Бедолага Шанюань несколько раз открыл и закрыл рот.

Катарина отвернулась и снова склонилась над книгой:

— Сейчас нет времени для шуток, господин Шанюань. Мы с вами должны помочь Его Высочеству. А для этого нужно понять… что здесь написано…

Она скользила пальцем по ровным черным столбикам, но как и прежде иероглифы не желали складываться в стихи.

Стихи… Стихи…

— Я не знаю этих иероглифов… – Шанюань сердито сопел рядом с ней. – О, кажется этот из каких-то старых стихов!.. Древняя поэзия всегда была слишком сложна для меня. То ли господин, то ли…

Дальше она уже не слушала. Неожиданно все стало понятным и простым. Настолько, что впору было ругать себя за глупость.

Она ведь не один день потратила на расшифровку дневника Чжиена. Могла бы догадаться! Похоже, Ночные Цветы испытывают тягу к шифрованию всего, что пишут.

Но тогда должна быть какая-то фраза-ключ.

«Учение» принадлежало мастеру Юну. Значит… значит…

Боги, да как же там было?! Она же еще никак не могла понять бессмысленного стихотворения.