Первопричина: Лагерь смерти - Артём Соболь

Прислушиваясь поднимаю голову…

— Осип старается, — втягивая носом дурманящий, но неопределимый аромат улыбаюсь. — Даже здесь пахнет. Или Маришка пироги печёт? Тогда… Звук?

Слыша как что-то булькает, открываю глаза и вижу что комната затянута фиолетовым дымом. Вскочив прыгаю к шкафу из которого этот дым и валит, прислушиваюсь и понимаю что звук оттуда. Там что-то булькает и шипит.

— Кажется, я сделал что-то не то. И что теперь? Блин… Надо открыть и…

Тоже время. Спальня. Влад.

Ситуация вышла из-под контроля. Посиделки и задушевные разговоры как-то незаметно перетекли в пошло-развратное русло.

Заводилой грядущей оргии выступила Серафина, которая решила приодеть сестёр Спичкиных. Долго возилась с кучей тряпок и наконец выдала… Выдала точные копии одежды Розы. Спичкины теперь одеты в бессовестно короткие и узкие топы и шорты.

Далее в дело вступают Маришка и Белка. Маришка, чтобы не теряться среди Спичкиных, перекрашивает волосы в красный. С одной стороны укорачивает их, с другой начёсывает нечто панковское. Меняет одежду, но не на вульгарную, а на кожаную. Куртка, штаны, сапоги.

Получается образ такой роковой бандитки. Но красиво, этого не отнять. Однако весь образ портит её улыбка и глаза. Они слишком добрые и мягкие.

Белка… Белка создаёт себе купальник. Тёмно синий, с голубыми молниями по бокам. И вроде он закрытый, всё что надо прикрывает. Но тугая ткань, на более чем роскошном теле…

И как бы мне надо начать возражать. Объяснить девушкам что для подобных глупостей сейчас не время и не место. Но… С собой справиться увы не могу. Красивые очень. Да и несмотря на более чем неуместное поведение и игривый настрой, все они теперь воины. Воительницы, которые не сомневаясь убьют… Убьют током, сожгут, взорвут врагам головы, превратят в кровавую взвесь, утопят, разрежут на части.

Какая ирония, фашисты, стремясь уничтожить низшие расы, сами создали тех, кто уничтожит самих фашистов. А они уничтожат, потому как ненавидят. В памяти каждой, навсегда запечатлена Марта в немецкой военной форме, довольный Вальтер, рожи солдат, надзирателей, полицаев. Это из них ничем не вытравить, даже победой. Всё что связано с немцами, будь то форма, свастика, даже их речь, вызывает и будет вызывать у них приступы ярости.

Подозреваю что самыми жестокими в нашей семье, будут Белка и Маришка. Им больше досталось, они будут мстить. Немецким солдатам, союзникам, даже мирным гражданам. Но… Да, это жестко, и мне бы стоило начать успокаивать девушек, дабы ненужных жертв избежать. Но здесь война. Жестокая и очень похожая на ту что была у меня. Хотя…

— Так, — ловит меня за подбородок Сера. — Ты опять в раздумия ушёл. Хватит. Лучше посмотри на нашу семью. Посмотри какой замечательный цветник вокруг тебя собрался.

— Вижу…

— Не всё, — улыбается Роза. — Сестрички-лисички, вперёд.

— Ну нет… — мотаю головой.

Однако меня уже не слушают. Фая и Рая, выбежав вперёд и встав передо мной, начинают неуклюже кривляться. Разворачиваются, виляют попами, наклоняются…

От этого… Очень хочется смеяться. С трудом сдерживаясь, дабы не обидеть, строю восхищённую рожу. А поскольку внутри я всё же похотливое кобелище, на мгновение представляю сестёр без одежды. Представляю и тут же понимаю что совершил большую глупость.

Девушки выстраиваются в ряд…

— Мы слышим тебя, — синхронно говорят они. — И мы тебе сейчас покажем.

Отступать некуда, бить… Рука не поднимется, разве что отшлёпать, но это… Ладно, не можешь предотвратить, возглавь.

Девушки на это, видимо Серафина передаёт им мои мысли, встают полукругом, разворачиваются и наклоняются.

Забегаю в центр, встаю на колени, хлопнув в ладоши потираю руки.

— Ну, приятного мне аппетита.

Хватаю кого-то из Спичкиных, притягиваю к себе, спускаю с неё шортики, как вдруг… Стены вздрагивают от взрыва. С кухни слышится мат Осипа. Из-под двери валит густой фиолетовый дым.

— Лазарев, — вздыхает Серафина.

— Убился? — вставая спрашиваю.

— Живой…

— Зря… Ой зря. Так, где эта сволочь? Сейчас я ему… Всё таки взорвал сучонок. Вперёд, на штурм лаборатории! Ногами по лицу не бить, в остальном запретов нет. В атаку!

Глава 30

В густом, практически непроглядном фиолетовом дыме, под отборную ругань Осипа, на ощупь движемся к лаборатории. Что удивительно, густой дым, блокирует силы Серафины, она буквально ослепла. Не видит ничего дальше своего носа.

Зато дым… Он блин приятный, и дышать не мешает. Совсем наоборот, его хочется вдыхать. И организм на него отзывается приятным теплом. Как будто…

— Задолбало! — восклицает Роза.

Тут же дым приходит в движение и втягивается в большой такой пузырь. Но не весь, по полу всё же стелется. Валит из лаборатории.

— Он заряжен, — присев и водя в дыму рукой заключает Белка. — Причём заряжен сильно. Но как-то… По-другому? Странно…

— А ещё он активен, — выдаёт Серафина. — Смотрите. Он течёт в сторону… Нас? Чертовщина какая-то.

Доходим до лаборатории, заходим внутрь и видим… Взрывом всё оборудование сдвинуло к стене. Сама стена как из пулемёта расстреляна. В углу горят тряпки. В центре всего этого великолепия, покрытый фиолетовой сажей, икает до смерти испуганный Лазарев.

— Доктор? — осторожно спрашиваю.

— А?

Выглядит доктор откровенно неважно. Штаны превратились в лохмотья, от рубашки оторвало рукава. То что осталось буквально пропитано кровью.

— Блин, он ранен. Мариш…

— Вы видели? — указывая рукой на разворочанный шкаф спрашивает Лазарев. — Вот это бахнуло… Круто! Надо повторить! Беспрецедентный результат, а какая эффективность! А разве у меня в шкафу был кетчуп? Почему у меня вся рубаха им заляпана. Ай не важно, но рубашку жалко… А что вы на меня так смотрите?»

— Ничего, всё хорошо, присядь, — подняв руки подходит к нему Маришка. — Всё хорошо. Зовите Ломакина, у этого чучела осколки из черепа торчат. Он кровью истекает.

— Идиот, — выдаёт профессор. — Ты что натворил?

— Я? Я совершил открытие. Взрывчатка. Я… Что со мной? Почему… Я…

Видимо понимая что ранен, Лазарев осматривает себя, вздыхает и пытается почесать голову. Однако как только прикасается к своей несчастной черепушке, торчащий из неё осколок выдаёт искру которая бьёт в палец Лазарева. От чего он охает…

— Чудовища! — глядя на нас кричит он. — Не подходите!