Последняя битва (Демонические войны-3) - Роберт Сальваторе

Роджер не стал ждать ответа. Он перевел взгляд на Херда — тот, похоже, больше не был настроен спорить, — схватил его за руку и потащил за собой, не обращая внимания ни на протесты узников, ни на укоры собственной совести.

На самом деле Роджеру ужасно не хотелось бросать здесь этих несчастных, но он не видел способа вывести их из Чейзвинд Мэнор. Мелькнула мысль освободить их от кандалов, но он отбросил и ее. Чего он добьется таким образом? Им это не поможет, без сомнения. Разве что в тщетной попытке вырваться на свободу они отвлекут на себя внимание стражников и тем самым немного помогут ему…

Нет. Он не станет приносить их в жертву.

Роджер повел епископа вверх по лестнице. Попросив его подождать, сам он прошмыгнул в караульное помещение. После чего широко распахнул дверь и жестом велел епископу следовать за собой. Тот, однако, буквально замер на месте, с ужасом глядя на солдата, который корчился на полу, тщетно пытаясь вдохнуть перерезанным горлом воздух.

— Роджер, что ты натворил? — с трудом выдавил из себя Браумин Херд, но тот шикнул на него, указывая на второго стражника, сладко спящего за столом, уронив голову на руки.

— He заставляй меня убивать и этого, — прошептал Роджер, и в голосе его слышались нотки искреннего сожаления.

Они, соблюдая крайнюю осторожность, двинулись темными коридорами Чейзвинд Мэнор. Друзья почти выбрались наружу, когда позади них поднялась суматоха. Сначала послышались истошные крики надзирателя, затем кто-то завопил:

— Держи их!

— Бежим! — Роджер потащил епископа в темноту ночи.

Сзади раздавались крики преследователей. Друзья бросились к стене.

— Залезай!

Браумин, обладая явными излишками веса, с трудом подтягивал свое тело вверх. Роджер изо всех сил подталкивал его снизу.

— Брат Хойет ожидает тебя, — сказал он. — Беги к нему!

Последнее усилие, и епископ оказался на стене. Он, однако, замешкался и даже протянул Роджеру руку.

Тот покачал головой.

— Торопись! — умоляюще сказал он и рванул прочь.

Не успев добраться до середины двора, Роджер понял, что его заметили.

Он продолжал бежать, стараясь увести преследователей как можно дальше от того места, где оставил Херда. Завернув за угол огромного здания, он изменил направление, едва не наткнувшись еще на одну группу стражников.

Роджер попытался вернуться, но дорогу ему преградили стражники, широкой цепью бегущие сзади.

— Стойте! — закричал он, резко остановившись и вскинув руки. — Я все объясню!

Не обращая на его слова никакого внимания, первый подбежавший к нему стражник взмахнул коротким мечом, и Роджер почувствовал, что голова у него словно раскалывается на части.

А потом все исчезло.

Когда известие о побеге достигло аббатства Сент-Прешес, Маркало Де'Уннеро оно не слишком удивило. Он знал, что затевается нечто подобное. Его шпионы давно следили за Дестау и Хойетом как уличенными в неблагонадежности и быстро засекли тех братьев, которые могли стать пособниками этих предателей. Новоявленного аббата удивило другое — бесстыдная наглость их действий. Вытащить епископа Браумина из самой надежной тюрьмы города! Он-то думал, что Хойет и Дестау сами собираются сбежать из Палмариса.

Спустя несколько мгновений Де'Уннеро покинул аббатство. Поскольку его люди следили за монахами все предыдущие дни, он знал, где их искать.

К этому времени город уже ожил. Солдаты носились по улицам, оглашая воздух яростными воплями.

Не обращая внимания на суматоху, Де'Уннеро свернул в темный проулок. Он почувствовал, как внутри поднимает голову зверь, и не стал останавливать его.

Вскоре из переулка выскочил огромный тигр, который понесся к берегу залива, где за две ночи до этого были замечены братья Хойет и Дестау. Де'Уннеро понимал, что они попытаются как можно быстрее переправить Браумина на другую сторону Мазур-Делавала, чтобы отправить его дальше, в Санта-Мер-Абель.

Прячась в тени, полосатый зверь заметил приближение лодки. Возникло острое желание прыгнуть в воду, перевернуть утлое суденышко и разорвать на части тех, кто там находится. Однако в нем еще оставалось что-то от мыслящего существа, и Де'Уннеро сдержал порыв. И был вознагражден за это несколько минут спустя, когда заметил на берегу три фигуры: два человека вели под руки третьего.

Они вошли в воду и направились к лодке, но при виде огромного хищника, неожиданно ринувшегося на них, без малейших колебаний Хойет и Дестау оттолкнули епископа Браумина и, выхватив оружие, кинулись навстречу нападавшему.

— Епископ! Беги! — отчаянно закричал Хойет.

Херд заметил приближавшуюся к нему лодку, но заколебался, оглядываясь на молодых монахов, которые самоотверженно заступили дорогу оборотню.

— Не делай нашу смерть бессмысленной! — воскликнул Дестау; последнее слово прозвучало почти неразборчиво, потому что огромный полосатый хищник вонзил когти в его грудь.

В ужасе Браумин, скользя и спотыкаясь о невидимые под водой камни, поспешил вперед, и вскоре какой-то человек, протянув епископу руку, помог ему взобраться на борт.

Браумин Херд оглянулся и увидел, как Хойет отступает перед тигром, отчаянно размахивая коротким мечом.

Через некоторое время монах упал, сраженный ударом когтистой лапы. Полосатый зверь, мощно загребая лапами, поплыл к лодке. Но теперь у него не осталось надежды догнать ее: течение уже подхватило суденышко, быстро унося его прочь.

Браумин был вне пределов досягаемости оборотня.

Однако он испытывал ужасающие муки, когда вглядывался в очертания берега и представлял себе воду, окрашенную кровью Хойета и Дестау, и разорванные тела преданных ему молодых монахов. Тягостно ему было думать и о Роджере, которому, как он полагал, вряд ли удалось сбежать из Чейзвинд Мэнор.

Так много людей отдали этой ночью ради него свои жизни!

Браумина Херда охватило непреодолимое желание соскользнуть в воду и позволить волнам залива поглотить себя.

Однако он прекрасно понимал, что таким образом он обесценил бы самоотверженность спасших его людей. Они отдали жизни за его освобождение, зная, что, оставаясь в плену у короля Эйдриана, он, Браумин Херд, пусть и против воли, будет способствовать победе неправого дела. Находящийся в неволе епископ был глашатаем объявившего себя королем самозванца. На свободе же он мог выступать против узурпатора, помогая сплочению людей вокруг принца Мидалиса.

Умом Браумин понимал все это и отчаянно надеялся, что, если ему суждено оказаться в похожей ситуации, это понимание поможет ему действовать так же храбро и самоотверженно, как действовали Роджер, Хойет, Дестау и остальные его сподвижники нынешней ночью.