В чужом обличье (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Реймонд осторожно присел и слабо улыбнулся.

Интерлюдия 9

Лукас Ферниш

Лукас ослабил пояс, устало откинулся на стенку. Жесткая скамья казалась мягче перины, натруженные ноги гудели.

— Что там за шум? — спросил он у проходившего мимо Баграса.

— А, опять Томас байки травит, — отмахнулся тот.

Лукас посидел немного, затем все же пересилил себя и поднялся. «Байки» Томаса Растраниша, а попросту говоря, рассказы из тех времен, которые Томас провел в наемниках, всегда привлекали Лукаса. Особенно когда рассказы касались мечты Лукаса — морей и океанов. Несмотря на неугасающую мечту, Лукас так и не покинул гор Перпетолиса, так и застрял в страже Нуандиша, но слушая рассказы Томаса, он словно бы отчасти воплощал её в жизнь. Вроде иллюзий Реймонда — на вид, как настоящее и лучше, чем полное отсутствие.

— Маги, я вам скажу, такие же люди, как и мы, — назидательно вещал Томас.

Впрочем, если кто и имел право на назидательный тон, то Томас. Лукас как-то видел его поединок с телохранителем короля, самим Гиозо. Алариш был быстр, как всегда, но Томас сумел продержаться три минуты — неслыханное дело, которое никому больше не удавалось. Лукас, честно говоря, половины приемов и уловок даже не разглядел.

— А что случилось-то? — спросил тихо Лукас у соседа, толстого Адорноса.

— Опять пил на службе? — почему-то спросил тот.

— Ты что! — обиженно воскликнул Лукас.

— Как же ты тогда не слышал, что на магистра Агостона напали?

— Иди ты! — изумился Лукас. — Кто осмелился?

— Помнится, как-то занесло наш отряд на Имеон, — вещал Томас, неспешно потягивая добротное пиво. — Я тогда еще недолго в наемниках ходил, совсем молодой и зеленый был.

— Ойстрийцы, целую армию магов наняли, чтобы втайне столицу завалить, но уважаемый магистр Хатчет заранее все узнал! — ответил Адорнос так горделиво, словно он лично предупредил деда Реймонда о грозящей столице опасности. — Выехал им навстречу и дал бой!

— А там как раз заварушка случилась, — продолжал Томас, — ну вы помните эту историю.

Судя по лицам стражников никто ничего не помнил. Лукас не взялся бы их судить — он и сам не знал, что там случилось на Имеоне… сколько, двадцать лет назад? Двадцать пять?

— У них незадолго до того маги власть брали, — пояснил Томас. — И взяли. Теперь у них эта, магократия, когда маги всем правят.

— Это же хорошо? — неуверенно спросил молодой Пельс из Тарнишей. — Маги они вона, пальцами пощелкали и всякие штуки сделали! Всем хорошо.

— Э, ты не сравнивай козу с её дерьмом, — усмехнулся Растраниш, — они пальцами щелкают обычно только для себя. Простым людям редко чего перепадает.

— Наша уважаемая мастер Светла не такая! — возразил Пельс, осеняя себя знаком.

— Я и говорю — не сравнивай!

— Так что там с магистром? — спросил Лукас у Адорноса.

Можно было, конечно, Реймонда расспросить, но пока еще до него доберешься! А тут свежие слухи, горячие, как он их проморгал? Известно как! Патрулировал улицы под руководством сержанта из Аларишей, а у тех не забалуешь. Все за своим Гиозо тянутся, подражают, никакого «завернуть в кабак, проверить порядок» и всего прочего.

— Всех убил, да только его самого прокляли, — шепнул Адорнос, — говорят, мастер Светла уже умчалась к нему, да так, что бедная лошадь не поспевала копытами перебирать!

Лукас усмехнулся понимающе.

— Маги, значит, по-своему все повернули, ну не всем на Имеоне это понравилось. Парочка магов получила несварение желудка, от вил и стрел в пузо. Наняли нас, значит, для охраны порядка и поддержания всякого такого-прочего. Только не слишком помогло, магов продолжали резать, только теперь уже иначе, прямо в их особняках, — рассказывал Томас.

— А почему же маг себе не наколдует так, чтоб его никто убить не мог? Нет, я понимаю, когда другой маг, более сильный бы его пересилил. Но так, чтоб простые крестьяне… — недоверчиво переспросил кто-то.

— Салага ты ещё, — хмыкнул Томас. — Дитём когда был, резался с пацанами в «камень, нож и тряпку»? Камень сильнее ножа, нож режет тряпку, а тряпка оборачивает камень, смекаешь? Вот, у магов такая же петрушка. Только у них разных этих умений — не три, а гораздо, гораздо больше. Какому-нибудь гидроманту, который на море корабли может одним чихом топить, достаточно ножик под ребро сунуть, и всё, спёкся он. А к нашей, вон, мастеру Светле если кто с ножиком кинется — она того в бараний рог голыми руками согнёт и дырку в боку себе зарастит тут же. Но какой-нибудь огневик-пиромант её может издалека сжечь в пепел. Понятно тебе. Вот, кстати, о пиромантии, помню, был у нас случай там же на Имеоне, направили наш отряд охранять одного такого, мастера этой самой пиромантии, чтоб ей пусто было. Любил он жечь всё подряд, особенно дома с бунтовщиками. Нашим, конечно, это не сильно понравилось, но у наемника права голоса нет, за что заплатили, то и делай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А как же свобода?

— Можешь не делать, будешь без денег, — мрачно усмехнулся Томас. — А ночью за ним Магорез — правда, тогда он еще не был Магорезом — пришёл. Услышали шум, ворвались, а он нашему мастеру уже глотку перерезает, словно не было там вокруг спальни и особняка таких защит, что мухи замертво падали. Дорезал ему глотку, оскалился и говорит, мол, вместо того, чтобы защищать это дерьмо, перерезали бы ему глотку. Маги, мол, тоже люди и дохнут, как все остальные.

— И что? — спросил кто-то из новеньких.

Томас молча наклонил голову, показывая длинный шрам, начало которого терялось в волосах, а конец уходил под рубашку. Томас припал к кружке, осушил её и после этого сказал:

— Нас он тоже порезал, как курят, я чудом спасся, он то ли спешил, то ли решил, что убил меня. На всю жизнь он мне запомнился. Потом маги, конечно, собрались толпой, устроили такую облаву, что даже Магорезу пришлось сбежать. Перебрался он в Прагс, устроил там резню, получил свое прозвище.

Томас обвел взглядом стражников.

— Потом мне разок это знание пригодилось, — сказал он, — когда наняли нас, один безумный дон из Пании, и мы поплыли далеко-далеко на юг. Солнце там жарило так, что некоторые в обморок падали, а вода была, как свежевыдоенное молоко — такая же теплая и мутная!

Лукас, собиравшийся пересилить себя и сходить к Реймонду, немедленно передумал. Рассказы о южных морях и том, как наемники воевали там с эльфами, обитателями жарких и таинственных джунглей! Их он любил больше всего.

Поэтому Лукас начал протискиваться ближе, попутно прицеливаясь на кружку с пивом.

Глава 10

Реймонд сидел, бездумно уставившись на чернеющую руку.

— Ползёт? — спросила подошедшая Агата.

— Ползёт, ползёт, — апатично отозвался Реймонд.

Всю прошедшую неделю каждый день мастер Светла колдовала над его рукой, да так, что башня чуть ли не ходила ходуном. Яркий свет бил из окон, соседи (и не только они) лишь качали головами. Кто-то даже пытался сочинять байки про «магическую любовь», дескать, это все побочные эффекты соединения двух сильных магов, в результате которого мастер Светла и выглядит так изможденно.

Дурака побили, за дело, но легче от этого Реймонду не стало.

Большая часть, конечно, знала «истинную причину»: магистр Агостон Хатчет бился со злыми колдунами, пытавшимся навести порчу на кронпринца Корсина, а через него и на короля с королевой. Наняли тех злых колдунов ранфийцы и ойстрийцы в складчину, потому что первые слишком жадные, а вторые слишком надменные, но магистр Хатчет вовремя приехал и не допустил порчи.

Точнее говоря, принял её на себя, поэтому его правая рука становилась все хуже и хуже день ото дня. Чернела и отсыхала. Вопрос «ползёт» относился именно к черноте, которая отступала после сеансов Светлы, а потом начинала карабкаться дальше по руке. Мастер не скрывала — когда чернота дойдет до шеи и груди, Реймонд умрёт, и сейчас граница чёрного подбиралась к плечу. Кто-то из горячих голов предлагал пойти закидать посольства Ойстрии и Ранфии камнями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})