Надрывы - Михаил Дубаков

— Кто это был?

— Я не знаю, — пожал плечами Магистр.

— Он сказал, что я ошибся…

Магистр вновь пожал плечами:

— Только время дает ответы.

— Я хочу, чтобы ответ был мне известен заранее! — жестко сказал император, глядя в усталые глаза мага.

— Нелегко держать чуть менее часа врата от реки Морей и до этой скалы, правитель, — с нескрываемым раздражением произнес Магистр, — есть предел силы у волшебников, есть предел выносливости у воина, есть пределы полета у стрелы, есть пределы власти у человека…

— Это намек? — сузив глаза, ледяным голосом спросил император.

— Это правда бытия, ваша светлость, — спокойно ответил император.

— Ступай, — кивнул головой император.

Волшебник повернулся, не говоря ни слова, и ушел.

Император смотрел на заходящее солнце и думал. Да, он не знал этого человека, который сегодня был казнен, да, возможно, он что-то значил и был лучше многих, но, по крайней мере, его дочь отныне будет спать спокойно, и этот аргумент со стопудовым грохотом перевешивал все остальные. Время… возможно, оно, и выявит ошибку… возможно… но ради дочери он мог пожертвовать многим, если не всем. А ошибку можно и исправить.

Император усилием воли выкинул из головы все сомнения, вырвал с корнем ненужные переживания — он не мог себе позволить такую роскошь, как переживать за судьбу единственного человека. Судьба всей империи зависела от него, и отдельные люди были лишь маленькими, бесконечно маленькими кирпичиками в огромном и порядком обветшалом здании.

— Кирпичики… — прошептал император и усмехнулся.

Эта мысль окончательно вернула его в прежнюю колею, жесткость и властность вытеснили прочь налет сострадания и тревоги, вернулась утраченная на мгновения вера, зацементировав облик стального человека.

— Свейрат! С рассветом отправляемся назад! — решительно прокричал император. — Передай тысяцким!

— Слушаюсь, мой повелитель, — раздался из-за спины голос Свейрата.

Император вновь взглянул на багровое солнце, вновь усмехнулся и отправился спать. В эту ночь его сон был на редкость спокойным и глубоким.

***

Золотые шпили минаретов столицы Левого Шилта Нарьи как всегда неожиданно выплыли из-за барханов. Сколько Хайф ходил с караванами, но каждый раз Нарья открывалась так неожиданно, словно он шел этой дорогой впервые.

Белые, как мел, городские стены, белые башни минаретов и золотые купола — ничего прекраснее Хайф в жизни видел. Но то было раньше… Это раньше он с восхищением смотрел на город, смакуя каждый изгиб улиц, каждый блик металла, теперь он смотрел на столицу почти равнодушным взглядом правителя, у ног которого лежит мир. Что для него это город? Всего лишь начальная точка, отправной пункт. Но все же Хайфу было приятно, что он начнет именно отсюда…

Что может быть слаще предвкушения, обоснованного предвкушения власти? Хайф улыбался, жестко и презрительно, глядя на белоснежную чистоту первого города.

— Сделаю его столицей моей империи, — прошептал он, поглаживая рукоять сабли. Сабля отвечала легким нетерпеливым подрагиванием.

— Потерпи, — едва слышно зашептал Хайф. — Я тоже терплю и ожидаю, в ожидании есть удовольствие предвкушения, ожидание усиливает сладость мгновения торжества…

Сабля Тысячи Вихрей, словно вняв его словам, затихла. Хайф знал, что будет делать. Времени было достаточно, а анализировать и думать он уже умел лучше. Нет нужды спешить, нет нужды опережать судьбу. Все предрешено.

Верблюд… Хайф усмехнулся, подумав о том, что будущий властитель мира въезжает в свою будущую столицу верхом на верблюде…

***

— Отдохнул, Девятый? — с легкой усмешкой поинтересовался старик, глядя на помятое лицо Аркина.

— Я не сомкнул глаз всю ночь! — зло ответил маг. — Зачем ты оставил без ответа все мои вопросы?

— Тебе нужно было отдохнуть, — спокойно сказал старик.

— А теперь?

— Что теперь?

— Ты ответишь? — Аркин раздражался все больше.

— Ты учился в Академии… — тихо произнес старик. — Чему тебя учил Магистр? Неужели, ты забыл все?

— Я все прекрасно помню!

— Тогда почему кричишь, теряешь терпение и даешь волю злости? Истинный Мастер должен не то, что помнить, а поместить эти истины среди инстинктов.

— Но…

— Я знаю, — старик предупреждающе поднял руку. — Ты не Мастер, но непременно им станешь.

Аркин смешался:

— Я…

— Ты пока зеленый ученик, Девятый. И, заметь, мой ученик.

— Но…

— Молчи! А теперь задай мне те вопросы, на которые хотел услышать ответы.

— Кто написал Безымянную книгу? Почему я Девятый? Каким образом я Девятый? Что за народ, чьими рунами девятка вписана в мою ладонь? Почему я ваш ученик? Откуда вам известно, что я стану Мастером? — Аркин перевел дыхание.

— И это все, что ты хотел бы знать? — несколько разочарованно спросил старик.

— Ну…

— Ясно! — прервал его старик и спокойно уселся в большое кресло. — Если ты действительно хочешь все это узнать, то слушай внимательно. Во-первых, — старик загнул мизинец на левой руке, — времени катастрофически мало на этот раз и обучать тебя я вынужден чересчур быстро, во-вторых, — он загнул безымянный палец, — на все эти вопросы я отвечу, но когда сочту нужным, полезным или необходимым, в-третьих, — он загнул средний палец, — были, видно, достойнее тебя, но времени мало…

— Но…

— А пока я отвечу на кое-что, — старик поднял руку. — Ты — Девятый, потому что я — Восьмой; попал ты сюда с помощью простого заклятья перемещения…

— Но…

— Перемещение в пространстве возможно! — нетерпеливо предвосхищая вопрос Аркина, ответил старик. — И еще, та руна на руке не принадлежала никакому народу, а книга на этом языке — единственная во всем Ренаре.

— Но…

— Все! Остальные ответы позже, ученик.

— А если я откажусь? — задирчиво спросил Аркин.

— А ты откажешься? — лукаво усмехаясь, спросил старик.

Аркин опустил глаза и тихо сказал:

— Нет…

— Вот и славно, завтра приступим, а сегодня отдыхай, в эту ночь ты будешь спать спокойно, это я тебе обеспечу, — старик вновь улыбнулся и исчез.

— Вот так раз… — пробормотал Аркин, вытирая пот со лба. Его просто раздирало от любопытства, каждая клеточка его мозга жаждала ответов, а старик мастерски играл на этом.

— У-чи-тель… — по слогам прошептал маг, глядя в потолок.

***

Герк, поднявшись на вершину холма, с гордостью наблюдал за своей армией. Более двухсот тысяч! Черные единороги гвардии, ровные отряды пехоты, кавалерия Шилта…