Право выбора (СИ) - Васильев Андрей Александрович

А чего скромничать? Платит приглашающая сторона, а потому я собираюсь как следует облегчить ее кошелек. Поесть дома я не успел, а та произвольная программа, которую мы прошли с Викой, порядком раззадорила мой и без того неслабый аппетит. А что я пиво не пью как правило... Ну, раз в год и палка стреляет.

— Народу у вас прибавилось — заметил я, проходя мимо столиков, за которыми сидели люди, налегающие на простую и вкусную немецкую кухню.

— Третье число — пояснил официант — Многим надоело 'оливье' и заливная рыба, вот они и выбираются в город поесть. Каждый год одно и то же.

— Харитон — Ерема протянул мне руку, я ему ответил тем же и заметил, как он скривился, заметив на моем пальце перстень, подаренный Стариком. Но рукопожатие все-таки состоялось.

— Какое безвкусное украшение — Ерема брезгливо дернул щекой, глядя на черный камень — Зачем оно вам?

— Подарок — не стал скрывать правду я — Опять же — импозантная штука. Неформат.

— Да уж — Ерема улыбнулся, но видно было, что через силу — Что-то закажете?

— Так уже — бодро отрапортовал я — Колбасок и всего другого. Составите компанию, там блюдо на четверых рассчитано?

— Я не употребляю мясо. Но я уже заказал овощи, так что в определенном смысле компанию я все-таки составлю.

Нет, он не пророк. Он святой. Мяса не ест, за опоздание не упрекнул, смотрит кротко, аки птаха.

— Ну, надеюсь, вид того, как я буду жадно и смачно кусать эти упоительно горячие, острые и жирные колбаски, брызгающие пряным и ароматным соком в разные стороны и запивать их светлым, чуть горьковатым и очень холодным пивом вас не смутит? — невинно поинтересовался я.

— Совершенно — по-детски улыбнулся Ерема — А вы меняетесь, Харитон, меняетесь. Вы научились исскуству подавать пороки как благодеяние, а это серьезный шаг.

— Вперед или назад? — откинулся на спинку тяжелого дубового стула я.

— А это с какой стороны посмотреть — не стал чиниться Ерема — С моей — назад, а с вашей... Решите для себя сами.

— Пока не могу — я понимал, что сейчас иронизирую над своим собеседником, который смотрел на меня каким-то просто всепонимающим и всепощающим взглядом, но удержаться не мог — На пустой желудок у меня отсутствуют способности к системному анализу.

— Ваше пиво — офциант положил на стол квадратик подставки и опустил на него литровую запотевшую кружку пива — Через пару минут будут колбаски. Может, еще какие-то горячие закуски желаете?

— Нет-нет — ответил я — Спасибо.

Я отхлебнул фирменного 'капиталовского' пива. А чего — недурственно. Не слишком горькое, чуть пряное. Очень даже.

— Как встретили праздник? — поинтересовался я у своего собеседника.

— Праздник еще не настал — перед Еремой поставили тарелку с овощами, приготовенными на гриле, он одобрительно глянул на официанта — Благодарю вас. Так вот — до праздника еще три дня.

— А, Рождество — я вертел головой, в ожидании своей снеди. Желудок от запахов еды и попавшего в него пива уже собирался пожирать сам себя — Да, светлый праздник, не стану спорить.

— Если вы не против, я бы перешел к основной теме нашего разговора — Ерема не приступал к еде, он то ли из чувства такта ждал, пока принесут мой заказ, то ли просто есть не хотел.

— Можно — не стал спорить я — Но я, если вы не против, совмещу это дело с трапезой, ибо зрю, как к нам приближается податель благ земных в красном фартуке и с большим блюдом!

Ерема чуть поморщился. Ага, задел я тебя. Не по душе тебе моя аналогия.

— Ваш заказ — официант поставил передо мной огромное блюдо, аналог вчерашнего.

— Дай тебе бог жену хорошую — искренне пожелал я парню счастья, освободил приборы от салфетки и вонзил вилку в ближайшую колбаску — И — детишек побольше.

— Пожалуй, сперва поедим — посмотрев на меня, сказал Ерема и тоже взялся за вилку и нож.

Это было вкусно. Черт, я так проголодался, что убрал почти всю еду с огромного блюда, рассчитаного на четверых.

— Уффф — я вытер салфеткой рот и очень по-доброму посмотрел на пророка — Нет, не понимаю я вегетарианцев, уж извините. Вот так, сознательно, лишать себя таких радостей, такого праздника? Нет, не понимаю. Отказываюсь понимать.

— Люби свою веру, но не осуждай другие, так говорят мусульмане — Ерема отправил в рот кусочек болгарского перца — Я не навязываю другим то, во что верю сам, но стараюсь донести до них свою веру.

— Насколько я помню, изначально ваша вера отрицала других богов — я отхлебнул пива — Первые проповедники отчаянно жгли старых кумиров, уничтожали жрецов и волхвов, разве не так? Да и друг дружку тоже, достаточно вспомнить гугенотов и католиков.

— Были перегибы — согласился Ерема — Но в любом деле случаются проколы, ошибки, неверное понимание ситуации.

— Не во всяком деле цена ошибки миллионы жизней — возразил я — Впрочем, это теософский спор со сроком давности лет эдак...

— Он вечен — Ерема отложил вилку в сторону — И поверьте, у меня аргументов больше чем у вас, потому я предлагаю его завершить. У нас разные категории.

— Весовые? — предположил я.

— Нет — негромко засмеялся Ерема — Скажем так — видения ситуации. Поговорим о другой вещи, тоже очень важной. Поговорим о вашей безопасности.

— Как вы громко назвали то, чего у меня нет — печально заметил я — Так меня и норовят убить злые люди. Вы, кстати, не знаете случайно кто?

— Увы — опечалил меня Ерема — Мы вышли на одного из исполнителей, но он ничего толком не знал. Все, что мы от него смогли узнать, это то, что был некий заказчик, он же и составитель планов по вашему захвату. Но кто он, откуда, имя, внешность — этот бедняга ничего не знал. Его с друзьями приставили к некоему человеку, чтобы он был на подстраховке и, если надо, помог тому физически, но и только.

— Фига себе — бедняга — я понял, что речь идет о ком-то из тех, кто меня пас у подъезда, из тех, кто убил Алексея — Таких бедняг в мешок надо зашивать и в сортирах топить.

— Но это все, что мы узнали — повторил, пропустив мои слова мимо ушей Ерема — Увы и ах. И описать того человека, у которого он был подручным он тоже не смог, не видел его лица, оно все время было у него закрыто.

— Жалко — вздохнул я — Порядком надоело от каждой тени шарахаться и в туалет с охраной ходить.

— Мы можем предложить вам убежище — с готовностью предложил Ерема — Одно слово — и вы под нашей защитой, и, поверьте, более надежного заслона от любых бед вам не найти. Мы очень заинтересованы в том, чтобы ваша жизнь была в безопасности.

— Спасибо, конечно — на полном серьезе, без тени иронии произнес я — Но у меня уже есть те, кто меня защищает.

— Они вас не защищают — мягко, как маленькому, сказал Ерема — Они вас используют. Вы для них марионетка, живец, полигон...

— Жнец, швец и на дуде игрец — перебил я его — Послушайте, милейший Ерема, мы с вами видимся не в первый раз, и всегда все сводится к одному — они плохие, мы хорошие, уйди от них, приди к нам. А к кому вам? Вот вы мне прямо сейчас честно и прямо можете сказать — кто вы? Кто они? Ну? И может быть я приму то решение, к которомы вы меня так усиленно склоняете? И самое главное — зачем я вам так нужен? Я самый обычный человек, грешный, простой. Чего ради весь этот хоровод вокруг меня кружится?

Вот ведь как меня все это допекло, а? И это ведь я пиво пил. А коли водки бы хватанул?

— Мы — Консорциум — с каким-то недоумением сказал Ерема — Они 'Радеон'. Что я вам еще могу сказать?

— Недопоняли мы друг друга — я отпил еще пива и вцепился зубами в колбаску — Не хотите вы мне глаза на происходящее открыть. Ну и шут с вами, стало быть, все остается по-прежнему, и не говорите потом, что я не делал к вам шаг навстречу.

— Правда всегда прекрасна, но бывает и так, что она губительна — пробормотал Ерема — Есть вещи, которые надо знать всем, есть вещи, которые надо знать избранным и есть вещи, которые...

— Я понял, понял — замахал я рукой — Все что делается, делается для моей пользы. Христос с вами, пусть будет так. Только тогда отдайте нам с этой же целью того гопника, что вы взяли в плен. Нам есть, о чем с ним поговорить и должок за ним кое-какой остался.