Завтрашний царь. Том 1 - Мария Васильевна Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, господар.
– Ясно…
Сперва Гволкхмэй трепетал отмщения каторжан. Потом – Гайдияровой опалы. Тех, кто бросает вождей, праведные по головкам не гладят.
– А после к нему, на край болот, стал народишко собираться.
Да кабы не те самые варнаки, малость присмиревшие с голодухи. Начал боярин гордо похаживать, властно поглядывать. Забыв жену, второго сына прижил с чернавкой.
Вести из внешнего мира Уркараха достигали неспешно… Наконец доползло, пережёванное десятком чужих уст: объявился молодой царевич Эрелис. Да не один, а с сестрой.
– Вот тут боярин сказал: у Эрелиса товар есть, у меня – купец. Пора жениховские дары припасать.
– Ишь голову задрал, – фыркнула Ильгра. – Шапка не свалится ли?
Гуляй возразил:
– Так и Андархайне украинами не разбрасываться. Радуйся, если могущественный жених удел принесёт.
– Могущественный!
– А то получше для нашей девочки не найдут!
– Боярыня сынку небось уже рубашек нашила?
Скоротеча запнулся:
– Нету доброй боярыни…
– Умерла? Родами небось?
Невяничек зримо поскучнел. Посмотрел на север. Уставился на свою правую лыжу.
– Ушла боярыня. Изобидел муж, не снесла. В топях след оборвался.
Сеггар смотрел очень внимательно.
– Что задумался, чуваринко?
– Вопрошаниям твоим дивлюсь, господар.
– Я должен всё знать о недруге, на которого людей поведу.
– Страшно, – сказал вдруг Невяничек.
– Чего страшно? Стрельцов боярских?
– Когда братья на братьев…
Сеггар помолчал немного, потом сказал:
– Если, говоришь, в вашем заглушье про меня слышали… небось знаете: я всегда стараюсь миром дело решить.
Ильгра покосилась на Гуляя, поймала ответный взгляд.
«Особенно как с Окаянным тогда, на берегу…»
«До крови, чай, не дошло. На любки побаловались».
«Ну да. А кто рёбра до сих пор бережёт?»
– Мы и надеялись, вдруг да твоего имени хватит. Только боярин раньше успел. Того воеводу позвал.
Гуляй засопел, свалился в хвост вереницы. Там грустно тянулись отроки, впряжённые в сани. Гуляй зарычал на них:
– Мы витяжеству смену искали! А тут что? Девки визгопряхи, ленивицы, белоручки!
Вчерашние кощеи ещё не проросли в дружине узами духа и крови. Поношений боялись хуже, чем грядущего боя. Из-под кайков злее полетел снег.
– Вот был Незамайка, вам не чета, – без снисхождения корил обоих Гуляй. – Отроком ходил, из кожи лез! Потому героем поднялся!
Ребята помалкивали. Витязь наверняка привирал. Незамайка! Грозный, неприступный! Отроком ходил, как они?.. Быть не может. Такие не приходят из деревень. Таких рожают под воеводским щитом, пуповину режут на самой меткой стреле…
– В гусли играл – душа обмирала! – продолжал Гуляй. – Зверь и птица заслушивались! Люди словечка произнести не могли!
А вот это была правда сущая, бесподмесная. Незамайкины песни Дорожка и Крайша слышали сами. Видели, как стоял у костра, обласканный отсветами, а по струнам, по живой поличке разбегались огненные ручьи. Под те-то песни друзья и дали обет: живы останемся – воеводе большим поклоном ударим!
– Зрят Боги на лучших, – переговаривались витязи.
– Буря идёт…
– Зрят Боги. Ведут путями земными.
– Мы притчу видим, встречу, невстречу. А на деле – всё замысел!
– Вот и Космохвост случаю не верил.
– Отколь буря, чуваринко?
– С ло́шей страны. Сиверит. Облаки темны. Берды пушатся…
Горы с северной стороны действительно как будто курились. Позади громоздилась синяя тьма.
– У Богов без нас забот полон рот. Небушко латать, звёзды частые на места приколачивать.
– Стену крепить меж Исподним миром и здешним.
– А наши дела Космохвост незримою рукой направляет.
– Харлан сказывал, орлёнок для домашней божницы образ источит.
– Чтоб стоял одесную Бога Грозы.
– Вчетвером вспоминают…
– Вели, господар, шагу додати. Постичь безбедности!
Многолетний снег почти сгладил отлогие холмы и распадки. По бедовнику было видно далеко во все стороны, до сумрачного небоската. Пустую равнину нарушали горелые костяки разрозненных гор, островерхие, как шишаки великанов. Огненный вал, катившийся с юга, содрал земляную плоть, но расшибся о каменное упорство. Позади останцов тянулись островки спасённого леса.
Разговоры между витязями помалу затихли. Походники бежали за Невяничком, спеша к обещанному укрытию. Бури, что приходят с Кияна, понятны, как дружеский хлопок по спине. А вот если принимается дуть с севера и востока, держи ухо востро. Сметённые зеленцы, погубленные деревни, замёрзшие поезда…
Скоротеча остановился перед нагромождением скал. Сбросил ирты, обнажил голову. Разметал руки по камню, будто обнял. Принялся счищать покров белой кухты, бормоча на своём языке:
– Храбар прадеда… Не одустай, помогни.
Под рукавицами проявилось выбитое в четверть плоти: воин, победно вскинувший два меча. Сеггар первым снял тёплый куколь, сдвинул повязку. Дружина кланялась незнакомой святыне, следуя примеру вождя.
Невяничек выпростал десницу, отдал каменному предку толику живой гревы. Шагнул вправо… и вдруг саданул в скалу плечом. Да так, что Ильгра поморщилась, дёрнула головой. Однако парень хорошо знал, что творил. Рыхлая куржевень разлетелась, открывая проход.
– Ту ся сокрийем, господар…
Воины один за другим проникали в щель между скалами, затаскивали санки. Отрок Дорожка помедлил, любопытно разглядывая изваянного воина. Шёпотом спросил:
– Это что?..
– Крайпуташ, – ответила Ильгра. – Мнимая гробница возле дороги. Почесть герою, павшему далеко.
Дорожка по примеру старших тронул камень ладонью. Присмотрелся. Тёплые касания оплавили снег. Сделалось видно: воитель стоял вроде бы на мосту. Подробней разглядывать было недосуг. Крайша втолкнул друга в щель, влез сам. Гуляй поднял торчком разгруженные сани, перекрыл вход.
Это был дом, воздвигнутый великанами. С изначальных пор успел вырасти лес, неторопливые корни подвинули тяжёлые кабаны. Корни ещё и теперь виднелись там и сям меж камней, узловатые, цепкие, хранящие тайную жизнь.
Глыбы, когда-то подогнанные очень плотно, торчали теперь вкривь и вкось. Взойдя по самой отлогой, Сеггар выбрался наверх и встал там, разглядывая далёкий хребет. На бедовнике ещё было тихо, но горы оживали. Накидывали белые клубящиеся налатники поверх ледяных кольчуг. Вздевали шеломы с длинными хвостами. Шествовали вперёд.
Исполины шли отвоёвывать свой дом.
А синяя тьма у них за спиной готова была процвести рогатыми копьями молний. Прогреметь громом, вот уже пятнадцать лет как затихшим.
Орлиный Клюв дремал под полстью на саночках, упрятанный в походные ножны. Сеггар вытянул неразлучный кинжал, тяжёлый и длинный, как небольшой меч. Поднял перед собой, огнивом плашмя стукнул в грудь, приветствуя близкую бурю. За спиной шуршало и звякало: дружина поднялась на глыбы вслед за вождём и, как он, в молчании посылала воинский привет исполинам.
Им ответили. Витязи севера словно бы разом топнули каменными ступнями, утверждая своё присутствие на этой земле. От их согласного шага метнулась низовая волна. Сеггар оценил, с какой скоростью она приближалась. Обернулся, нашёл взглядом Невяничка. Скоротеча сидел, обхватив колени руками, и ни дать ни взять молился, плотно зажмурив глаза. Воевода хотел спросить, ждал ли паренёк от бури погибели, но Невяничек, внезапно вскочив, оглоушил обухом в лоб:
– Господар… Боярин искал
