Статьи разных лет - Виктор Острецов

Конечно, можно улыбаться, читая благоглупости г. Шумского и подшучивать над его словесными кульбитами, но дело, конечно, не в этом. Именно желание придать Православию вид удобной интеллигентской философии определяет господствующую линию в общеидеологическом процессе, разворачивающимся на поле книгоиздательства и в программах телевидения.

Бескомпромиссное следование христианскому вероучению продемонстрировали нам в предреволюционный период десятки русских архиереев, тысячи русских священников и миллионы простых русских людей, названных черносотенцами. Сегодня некоторые из них канонизированы Русской Православной Церковью, но из их биографий тщательно удалены все упоминания об их черносотенной деятельности. Понятно, что тех Православных людей нельзя было купить на ту демагогию, которую пропагандирует г. Шумский. И меньше всего они бегали спрашивать мнения о том или ином явлении у «культурных господ». И если, к примеру, Антонию Храповицкому надо было высказать свое суждение о ныне прославляемом В. Розанове, «гениальном русском мыслителе», то он высказывался о нем без всякой оглядки:

«Вся плеяда наших профессиональных лжецов: братьев Трубецких, Розановых, Петровых, Семеновых, вся эта наперебой лгущая компания — плоды соловьевской декаденщины и по большей части его ученики и приятели».

(«Ложный пророк»)

Ему вторит епископ Саратовский Гермоген:

«Современные же нам хулиганы и забулдыги в сфере религиозной мысли вроде Розанова, Мережковского и других, смеющиеся и глумящиеся над нашим драгоценнейшим сокровищем Веры Христовой и Церкви, должны быть также выведены, изъяты из среды верных, отлучены от Святого Собрания и анафемствованы открыто для пресечения производимого ими соблазна в среде верующей части народа».

Эти ясные голоса наших архипастырей сегодня хотят заглушить и дать нам вместо суровых истин Веры Христовой розовую водичку, замешанную на поэтах и писателях и всяческом мирском словоблудии. Именно поэтому нельзя считать письмо г. Шумского лишь порождением человека, чьи амбиции стать пророком остались неудовлетворенными.

Можно напоследок вспомнить еще один перл г. Шумского, чтобы яркий облик борца с «бесовско-сионистской оккупацией» стал еще величественнее:

«Русская классическая литература — плоть от плоти дитя Православия, а высшей ее ценностью всегда был Иисус Христос. Разве не так у Достоевского, Гогота, дня которых не было ничего святее Христа, что так гениально пронзительно отмечал В.Розанов?»

Несомненно, что здесь состоялось литературное открытие: мы-то, наивные, читатели и литературоведы, вот уже две сотни лет считаем, что высшей ценностью художественной литературы вообще, и русской классической в частности, является человек, о котором нам рассказывают писатели. Но г. Шумскому виднее. У него свои открытия, своя литература, своя «церковь». Но относительно уже упоминаемого В. Розанова не могу отказать себе в удовольствии процитировать его самого. Как же отзывался сам Розанов о роли литературы в судьбе России? Что же «гениально-пронзительно» отмечал Розанов? Цитата длинная, но чрезвычайно ценная:

«Литература в каждой истории есть „явление“, а не суть. Она же у нас стала сутью. Войны совершались, чтобы беллетристы их описывали. („Война и мир“, „Севастополь“, „Рубка леса“, „Красный смех“ Леонида Андреева), и преобразования тоже совершались, но — зачем? Чтобы журналисты были удовлетворены. Если „освободили крестьян“ — то это для Тургенева и его „Записок охотника“, а если купечество оставили в презрении — то потому… что там было „Темное царство“ Островского, и нужно было дождаться времени, когда они преобразятся в новофасонных декадентов. Цари как-то пошли на выставку к Пушкину, Лермонтову и Жуковскому или попали под презрение Максима Горького и Леонида Андреева с его „Семью повешенными“. Наконец, даже святые и праведники Церкви рассортировались в старцев Зосим и Ферапонтов Достоевского или пошли в анекдот „Мелочей архиерейской жизни“ Лескова… литература до того напряглась парами, что наконец, когда послышалась ломка целого корабля — все, уже было поздно… Поздно поправлять, поздно целить, подставлять пластырь корабельный: Россию разорвало, разорвала ее литература… Литература, которая была смертью своего Отечества. Этого ни единому историку не могло вообразиться… И к падению Руси нужно и возможно составлять не „деловой“ указатель, а обыкновенную библиографию, указатель „печатными“, „книжный“, перечень „пособий в стихах и прозе“, в журнальных статьях и „хрониках внутренней жизни“. Работа кропотливая и изнурительная».

В. Розанов «гениально-пронзительно» задает вопрос:

«Каким образом целый век служения „Литературе и жизни“ привел именно к тому, что все провалилось и погибло?»

А общее настроение литературы он передает так:

«О, не надо Христа, вообще этих суеверий — не надо».

(В.В. Розанов. «Сочинения». М.1990 г., стр. 456).

Конечно, цитировать В. Розанова — дело не совсем доброкачественное, потому что в голове у него не было царя, но была хлестаковщина. И из Розанова можно извлечь, как и из Маркса, все, что угодно. Но уж коли г. Шумский увидел в Розанове «нечто гениально пронзительное», то и я позволил себе сослаться на этого сомнительного мыслителя.

Не будет преувеличением сказать, что письмо г. Шумского напоминает ход партийного собрания, на котором разбирается персональное дело товарища, «попавшего в сети мелкобуржуазной идеологии» и посмевшего «поднять руку на самое святое». Перед нами пример того, как люди, искореженные марксистской идеологией, атмосферой карьеризма и лжи, натягивают на себя новое обличье — становятся «Православными» и «патриотами» и снова всех учат и поучают, обвиняют и указывают. И здесь, в новом обличье, они также агрессивны, так же безграмотны, злобны и трескучи, как и раньше. г. Шумский не одинок. Их тысячи. Это целое явление в жизни страны, находящейся на коммунистическом пепелище. Поразительно, что они нам, всю жизнь работающим не на режим, а на страну, имеют наглость что-то говорить о морали и даже обличать. При нормальном положении дел эти идеологи-коммунисты должны бы стоять в очереди на биржах труда, им следовало бы запретить доступ к целому ряду профессий, как больным венерическими заболеваниями запрещают работать в детских учреждениях и в системе питания. Многих следовало бы просто отдать под суд за тот вред, что они нанесли русскому народу.

А коммунист-карьерист в роли патриота, да еще «Православного», более того, в роли борца с «жидовско-сионистской оккупацией» — это уже перебор…

P.S. Есть в письме господина-товарища Шумского одна забавная сторона. Большевики, придя к власти, после короткой паузы записали классиков русской литературы в свои предтечи, почти в свои ряды как «борцов за народное дело с Самодержавием и поповщиной». А сегодня бывшие большевики в роли «Православных патриотов» записывают в новые «святцы» тех же Пушкина и Гоголя, но уже как «борцов за Православие». Забавно.

«Черная  сотня», № 55–56, 1998

С больной головы на здоровую

Ненависть к русским была и остаётся первой революционной страстью.

Есть два народа на Земле, которые привлекают к себе неизменное и, можно сказать, болезненное внимание философов и политиков, публицистов и писателей на протяжении как минимум последних ста лет: русские и евреи. Это внимание особенно усилилось в связи с ростом революционного движения в прошлом веке и начале нынешнего, теперь уже уходящего. Тогда как-то сразу, в один миг на сцене откуда-то появилось прогрессивное человечество — по преимуществу чернокудрявое, страдающее и крикливое с требованием освобождения от религиозной совести, национальных традиций и исторически сложившегося государственного уклада жизни. Взамен этого должны были дождем пролиться благодеяния в виде демократии, равенства и свободы. И хотя все основные постулаты революционного движения заключались в основных догматах иудаизма, сам Карл Маркс, а от рождения даже не Карл, а Мордехай, оказался весьма строг к своим соплеменникам и предрекал им полное исчезновение в развитом социализме. По его марксистскому мнению, с исчезновением частной собственности исчезнет дух торгашества и отпадет сама возможность драть три шкуры с коренных народов; евреям просто нечем будет заняться, и они растают как болотные призраки под лучами благодатного солнца коллективного труда на всемирной стройке коммунизма. То есть Маркс рассматривал евреев как секту профессиональных эксплуататоров, торгашей-спекулянтов, ростовщиков, банкиров и менял. И хотя такое воззрение, да еще публично засвидетельствованное, не принесло радости его соплеменникам, но все же польза от его теории была настолько громадна для интересов иудеев и всего прогрессивного человечества, воспитанного в масонских ложах на иудейских же началах, что бородачу все простили, а имя его вышили золотыми буквами на знаменах современной цивилизации.