Удачный брак - Кимберли Маккрейт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, отец Аманды и правда был мертв. Как и ее лучшая подруга Кэролин.
После визита в канцелярию я сидела под палящим солнцем и пыталась нагуглить хоть что-то, что могло бы дать понимание, каким образом Аманде удалось полностью стереть из памяти травмирующий эпизод и что галлюцинации говорят о ее психическом состоянии. В старых дневниках Аманды Кэролин всегда оказывалась в гуще событий. Не это ли произошло и в ту страшную ночь много лет назад? Что, если Кэролин с риском для жизни бросилась на выручку Аманды и в итоге погибла?
Если верить ненадежным интернет-источникам, у галлюцинаций Аманды могло быть множество причин: шизофрения, биполярное расстройство, психотическая депрессия. Некоторые болезни были серьезнее, чем другие, некоторые могли повлечь эпизодические приступы, а иные могли так сильно подорвать мышление Аманды, что даже странно представить, что она оставалась настолько работоспособной. Но я нашла то, что подходило под описание: бредовое расстройство. Если верить сайту медицинского факультета Гарварда, на котором я в итоге оказалась, человек, страдающий от бредового расстройства, «цепляется за ложные представления о действительности, несмотря на наличие явных доказательств обратного… В отличие от шизофреников, такие пациенты не имеют проблем в повседневной жизни и не проявляют никаких странностей, кроме поведенческих отклонений из-за иллюзорного контента».
Чертов Зак! Могла ли я с уверенностью заявить, что любой нормальный муж, которому не плевать на жену, заметил бы, что Аманде нужна помощь? И что ее даже можно было спасти от того ужаса, который произошел в последний день ее жизни? Нет, кому-кому, но не мне такое говорить. Я даже не могла утверждать наверняка, что Аманда действительно страдала от бредового расстройства, и уж тем более что это как-то связано с ее смертью. Но при мысли о том, какой трагически одинокой была Аманда, у меня болело в груди.
— Я к Милли Фабер, — сказала я дежурной медсестре.
Та изучила список пациентов.
— Палата шестьсот три. По коридору и налево, — сообщила она, не поднимая головы.
Я прошла по тихому коридору. Тишина казалась даже хуже толп больных. По крайней мере те пациенты были в состоянии передвигаться. А здесь все, похоже, были прикованы к постели.
Как могло получиться, что еще вчера Милли была бодрячком, а сегодня оказалась в палате для тяжелобольных? С другой стороны, моя мама прошла путь от совершенно здоровой до совершенно мертвой за несколько секунд. Да и Милли, если честно, не казалась совсем уж бодрячком.
Я тихонько постучала, открыла дверь с номером 603 и с облегчением увидела, что Милли, вытянувшись по струнке, сидит в кресле с ноутбуком на коленях, а на грязноватом линолеуме разложены бумаги. На ней была темно-синяя блуза, а не больничная ночнушка, и за эти сутки она не потеряла все свои волосы и не сбросила еще пару килограммов.
— Тебе обязательно это делать? — спросила я.
— Делать что? — хрипло спросила Милли, не отрывая глаз от экрана ноутбука. Но ее лицо просветлело в тот же момент, как она услышала мой голос.
— Работать.
Она пожала плечами:
— Тут или работать, или волноваться. Лучше чем-то заниматься.
Чем дольше я вглядывалась в Милли, тем хуже она выглядела.
— Все серьезнее, чем ты мне говорила, да?
Милли нахмурилась, уставившись в ноутбук. Она помолчала еще минуту, а потом наконец посмотрела на меня.
— К тому моменту, как рак обнаружили, он уже дал метастазы. В легкие, в кости и в печень. Троекратное «везение». Уникальный случай. Мне повезло.
— Милли, черт побери! — Я уселась на подоконник. — Мне так…
Милли подняла руку:
— Ты же знаешь, мне не хочется, чтобы меня жалели. А вот чего мне хочется, так это поговорить, какую глупость ты совершила, когда поперлась туда. Мне казалось, мы обо всем договорились?
— Поперлась куда?
Она нахмурилась:
— Ну, давай хоть в лицо мне не врать. Сэм мне все рассказал.
— Сэм? — переспросила я. — У тебя даже телефона его нет.
— Я проходила утром мимо вашего дома по дороге сюда, — безо всякого выражения сообщила она. — Прям как чувствовала, что ты в самоволке. Я же детектив, не забыла?
Сэм знал, что я поехала в Сент-Коломб-Фоллс. Я же выдала ему это как угрозу: если со мной что-то случится, то ты будешь виноват! Во всем теперь виноват он.
— И что именно сказал тебе Сэм?
Милли положила какую-то папку себе на колени и накрыла ее ладонями. Руки стали костлявыми — руки старой женщины.
— Что ты поехала на север штата поговорить с отцом той погибшей девушки. Которого, если я не ошибаюсь, ты подозреваешь в ее убийстве. — Она подняла брови. — Но этого Сэм не знал. Казалось, он слегка недоумевал, почему ты вообще помогаешь не пойми кому в деле об убийстве. Похоже, он вообще многого не знает. Но он милый парень. Общительный.
— Что это значит?
Она что, застукала Сэма пьяным уже в полдень?
— Ну, помимо прочего Сэм понятия не имел, кто я вообще такая. — Она вскинула подбородок и устремила на меня взгляд воспаленных глаз.
Я пошевелила губами, пытаясь что-то сказать. Но что? Пожалуйста, только не сейчас? Пожалуйста, только никогда? Милли, видимо, заметила панику в моих глазах. Ее лицо смягчилось.
— Ладно, — продолжила она. — Я могла бы отложить всю эту ерунду, если бы ты мне сказала, что поедешь туда одна.
— Это не могло ждать, — ответила я, жестом обвела палату. — И это нельзя отложить.
— Все всегда может подождать. Поверь мне. Этот парень не стоит того, чтобы рисковать жизнью.
— Это не могло ждать, — повторила я. — Ради меня же.
— Что это значит?
Я сделала глубокий вдох. Прятаться негде.
— Зак Грейсон вынудил меня работать на него. Угрожает раскрытием компрометирующей информации, если я не останусь, пока его не освободят.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Ну так скажи ему, чтоб шел на три буквы! — закричала Милли.
— Ты же знаешь, как работает шантаж? — спросила я. — Говоришь шантажистам, чтобы шли на три буквы, а потом они делают всякие гадости, которые ты не хочешь, чтобы они делали.
— Погоди, это из-за…
— Нет. Об этом Зак не знает. По крайней мере, по моим сведениям.
— А что он тогда мог вообще нарыть на тебя? — Она фыркнула и, помолчав, вдруг подалась вперед, снова
