Боевая горничная госпожи Лешей (СИ) - Давыдов Игорь

Но… Лешая же наверное знает, что делает?

— Ара-ара, — произнесла Сирена громким шёпотом.

Ответом ей было очередное бодрое:

— Туфта, я тебя не слышу!

— Ара-ара, — ответила дриада уже громче.

И с ужасом застыла, глядя на то, как все сосуды правом глазу богини лопаются, а белок окрашивается красным. Следом за первой слезой бодро побежала вторая, а третья родилась уже в уголке левого, пока ещё выглядящего здоровым ока.

И что это за “ара-ара” такое? Оно должно как-то по особому вибрировать? Богиня пытается что-то выяснить?

— Туфта, я тебя не слышу! — улыбка Лешей стала напоминать оскал.

Белоснежные волокна одеяний гости на глазах багровели уродливыми пятнами.

— У вас же сейчас барабанные перепонки лопнут, — громким шёпотом протараторила Мария. — Вы вообще ничего не будете слышать.

— Тогда пусть последним, что я услышу, окажется “ара-ара”!

— Ара-ара, — пискнула дриада и испуганно вжала голову в плечики.

Она зажмурилась, но лишь на секунду. Почти сразу же открыла сначала левый глаза, а затем правый.

С каждым новым “ара-ара” Лешая выглядела всё хуже и хуже. Вот и сейчас, богиня говорила, а изо рта у неё шла кровь.

— Туфта, я тебя не слышу!

— Ара-ара! — Мария не кричала изо всех сил, но, всё же, эти слова были сказаны весьма и весьма громко.

Слечна Глашек дёрнулась, замерла в неестественной позе, словно марионетка, управляющий которой кукловод вдруг запнулся обо что-то за кулисами, а затем, спустя секунду, богиня упала на пол безвольным мешком с картошкой.

Мария не выдержала и заплакала.

Беззвучно. Позволяя себе только носом шмыгать. Для надёжности даже зажав рот двумя ладошками. Ножки как-то сами собой покосились и в итоге дриада опустилась на коленки.

Чего хотела Лешая? Зачем она делала то, что делала? Зачем просила травмировать себя? Зачем ей нужно это хтоново “ара-ара”? Оно настолько важно, чтобы за него умереть? Да-да, конечно, богиню оживят. Само собой. Но разве от этого она испытала меньше боли?

И Сирена стала ждать. Ждать, когда придут прислужники Лешей, заберут свою госпожу, подлечат её. Та проснётся, соберёт в голове воедино собранные данные. Придёт к каким-то выводам, сделает что-то на их основании.

Но ожидаемая свита не заявлялась. Интересно, какой срок им отмерили? Наверное, это ради безопасности. Чтобы никто не открыл двери, когда внутри будут “ара-ара” кричать. Видать, не рассчитала богиня, подумала, что окажется крепче, или что голос дриады будет менее разушительным.

И Мария ждала. Минуту. Другую. Пять? Десять? Пятнадцать? Полчаса? На самом деле, единожды досчитав до ста, Сирена потеряла счёт времени.

И спустя неопределённый срок, Лешая вдруг зашевелилась. Сначала неуклюже дёрнулась в коленке и плече. Как-то болезненно. Будто бы мышцы свело спазмом. Затем задрожала всем телом. А спустя ещё секунд десять в движениях появилась осмысленность.

Наконец, слечна Глашек уселась. Как-то механически. Вновь возникли ассоциации с куклой. Но постепенно жесты становились всё более и более естественными.

— Отвратительное “ара-ара”, Мария, — гостья беспечно поковырялась мизинцем в ухе, а затем оценила, насколько сильно обагрился перст. — У меня аж кровь пошла. Кто тебя учил так говорить “ара-ара”?

Сирена к тому моменту сумела удивлённо проморгаться. В смысле, да, она понимала, что перед ней божество, которое может всякое. Но понимать разумом — это одно, а совсем иное — видеть воочию.

Мария смущённо улыбнулась, потупив взор, да ответила вполголоса:

— А как правильно?

Лешая усмехнулась, а затем… веки полуопущены, лёгкая улыбка, полная превосходства. Весь её облик словно бы пропитало сладострастие. Глубокий томный голос лишь подтвердил догадки Сирены:

— Ара-ара-а-а…

Да-а-а, это звучало. Похоже, какой-то своеобразный фетиш. Мария его не знала, но вполне могла понять.

Дриада тихонько прыснула, а затем поспешила утереть глазки основаниями кулачков.

— Ара. Ара.

Богиня презрительно фыркнула.

— Ну, что за позорище?! У тебя что, с объёмом лёгких проблемы? Или с голосовыми связками?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Со связками, — тихо ответила Мария.

Она уже уловила суть игры. И даже начала получать от неё какое-то удовольствие.

— Ну, тогда давай мы их тебе переделаем, — слечна Глашек принялась разминать пальчики. — Ложись на диванчик, смотри в потолок. Больно не будет, но тебе может показаться, что ты задыхаешься. Знай: это не так. Просто из-за того, что я снижу чувствительность нервных окончаний, ты не сможешь полноценно воспринимать процесс. Сосредоточься на том, чтобы гонять воздух лёгкими. Это не должно занять много времени.

А вот теперь Лешая звучала совсем как та, другая. Которая Перловка, в смысле.

Ну, да, для того и было придумано это разделение. Чтобы никто не путался. Но ведь они и правда — один и тот же человек, просто выбравший два разных пути. Даже речи… слово в слово то же самое говорила Тёмная вариация богини перед операцией. И тон был похож.

Похож, но не тот же самый.

Дриада послушно улеглась на диванчик и обратила взор к высоким, обшитым металлом потолкам.

Сирена решила не озвучивать своих мыслей, чтобы не смущать разум той, что желала ей только добра. Ну и, заодно, чтобы не причинять ей лишний раз боль, конечно же.

— Ну всё, готова? — Лешая дождалась лёгкого кивка со стороны пациентки. — Тогда начинаем.

Операция оказалась долгой. Очень. Но Мария этого ожидала. Перловка тоже не сразу справилась. Тоже время от времени прерывалась и просила сказать что-нибудь. Лешая лишь конкретизировала: её интересовало исключительно “ара-ара”.

Оно у Сирены выходило сухим. Безжизненным. И всё ещё травматичным. Пониженная чувствительность всё же влияла на голос. Не получалось его контролировать в достаточной мере, чтобы повторить то глубокое и томное исполнение, что демонстрировала слечна Глашек.

Хотя, конечно, да, в этом вопросе у Марии имелся потенциал куда как больший, чем у Лешей. Смертная плоть богини обладала меньшим объёмом грудной клетки, а значит и с лёгкими у неё дела обстояли хуже. По крайней мере так Сирена понимала принципы разделения певиц в театре: чем глубже голос, тем, как правило, исполнительница оказывалась пышней.

И вот наконец…

— Скажи “ара-ара”.

— Ара-ара…

— Туфта, я тебя не слышу!

— Ара-ара!

— Громче!

— Ара-ара!

Мария ощутила, как в ней пробуждается радость, быстро переходящая в восторг. Она ведь выкрикнула практически во всю мощь лёгких, а никакого видимого эффекта это не возымело. Да и слечна Глашек удовлетворённо кивнула.

— Хорошо. Сейчас я зафиксирую переключатель, залатаю шею, и мы сможем пойти отсюда прочь. Как захочешь на кого-нибудь смертоносно наорать, покрутишь рукоятку.

— Спасибо…

— Тс-с-с!

Марии было тяжело молчать. Она понимала, что попытка говорить сейчас помешала бы Лешей работать над тем, над чем она там работала, но как же хотелось что-нибудь сказать, спеть, закричать. Ведь одно дело — сдерживаться, покуда любое слово может искалечить, а совсем иное — когда никому от этого хуже не будет.

Чтобы хоть как-то унять волнение, Сирена принялась настукивать подушечками пальцев по обивке дивана ритм мелодии, которую обязательно попыталась бы промурлыкать, не ковыряйся у неё в горле сейчас богиня.

И вот, наконец…

— Готово! — сообщила богиня и тотчас же подняла окровавленные руки вверх, предвидя дальнейшее развитие событий.

Мария вскочила с дивана, начала скакать по комнате и кричать, что есть мощи на все лады:

— Ара-ара! Ара-ара! Ара-ара-Че Гевара! Ара-ара-стеклотара! Ара-ара-Момотаро! Ара-ара-пёсий хвост!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лишь через полминуты слечна Глашек — кстати, успевшая своей магией очистить кожу и платье от крови, — сумела вклиниться в этот процесс.

— Твоё “ара-ара” всё ещё ужасно. Но тут мои божественные полномочия всё.

Сирена тотчас же подскочила к богине и, не контролируя себя от переизбытка чувств, принялась осыпать лицо той поцелуями. Надо сказать, что Лешая стойко переносила всё это издевательство, вплоть до момента, пока до дриады не дошло, что она, вообще-то, ведёт себя не просто неподобающе, а очень даже оскорбительно.