Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы не должны тревожить роженицу, – потребовал высокий человек с густыми бровями – врач, тот самый… – Отойдите. И вы, сеньор инкверент, тоже.
– Вы предпочитаете, чтоб её потревожили в Сан-Федерико, – огрызнулся импарсиал, – и не только её.
– Оставь её в покое! – Де Гуальдо выкинул бы монаха в окно, но руку сжало точно клещами. Суадит, черт бы его побрал, был крепким орешком!
– Хайме, – Инес, раскинув руки, уже стояла между братом и врачом, – уходи!
– Бенеро, – монах предпочитал не видеть сестры, – успокойте герцогиню и, если потребуется, дона Диего. Здесь не… сельская ярмарка.
– Хайме…
– Сеньора, покажите дону Диего его дочь. – Врач взял Марииту за руку, подержал и отпустил. – Сеньор инкверент, её нельзя трогать самое малое до вечера.
– Вечера может не быть, – Хайме нагнулся над измученной ниньей, и Диего его не отшвырнул. – Сеньора, два вопроса. Помните – солгав мне, вы солжёте Господу и будете вовеки прокляты. Это ваш любовник убил вашего мужа?
– Диего не хотел, – прошептала Мариита, – он хотел узнать… почему дон Гонсало его отравил… Это было в Муэне. Давно…
– Довольно, сеньора. Вам в самом деле лучше отдохнуть. Дон Диего, герцогиня де Ригаско, нам нужно кое-что обсудить. Сеньор Бенеро, ваше присутствие тоже потребуется. Гьомар, ты справишься?
– Да, дон Хайме, но этот Пепе…
– Дон Диего, Пепе ваш человек?
– Пепе. – Они исполнят все, чего бы ни потребовал монах, но Марииту в Сан-Федерико не запрут! – Слушай Гьомар. Понял?
– Ага…
– Что за этой дверью? – осведомился брат Хуан. – Будуар?
– Да, – вздёрнула подбородок Инес, – монаху здесь не место.
– Импарсиал видит лишь то, что требует его долг, – отрезал инкверент, подтвердив, что Хайме де Реваль мёртв и мёртв безнадёжно. – Прошу вас, сеньоры.
Когда он впервые переступил этот порог, была осень. Нинья сидела у зеркала с гребнем в руке, но не смотрела на своё отражение и не трогала волос. Незваный гость не сразу понял, что женщина плачет. Тихо, безнадёжно, устало…
– Если угодно, я впервые говорил с маркизой де Хенилья в этой комнате. Это было через два месяца после смерти её… супруга.
– Это больше не важно. – Монах, поморщившись, опустился на бархатный пуф. – Сеньора де Ригаско, вы совершили очень большую ошибку, разыграв похищение. Вам следовало или не вмешиваться, или написать мне обо всём.
– Чтобы ты нас выдал или оказался моим сообщником? Неужели ты не понимаешь: я должна была помочь, и я не могла тебя втягивать…
– Последнее вам удалось с блеском, – усмехнулся брат Хуан, – увы, сеньора, вам предстоит побыть жертвой несколько больше, чем вы рассчитывали. Дон Диего – я предпочитаю вас и дальше называть этим именем, – вы помните, о чём мы договорились?
– Да, – губы не хотели шевелиться, но Диего их всё-таки заставил, – я дам те показания, которые вам нужны, но нинью… маркизу де Хенилья никто не тронет.
– И маленькую, – с укором добавила герцогиня. Странно, у брата глаза чёрные, а у неё голубые. – Я позабочусь о девочке, Хайме.
– Как вам будет угодно, – равнодушно согласился брат Хуан. – Спасти маркизу можно лишь одним способом. Она должна исчезнуть. Немедленно и навсегда.
Если б импарсиал вытащил из кармана хаммерианский колпак и водрузил на голову, Диего удивился бы меньше. Впрочем, удивиться больше после побоища у ног Адалида тоже не вышло. А вот герцогиня онемела. В отличие от врача.
– Женщина потеряла много крови, – озабоченно объявил суадит, – её нельзя трогать ещё несколько дней.
– У нас нет времени, – жёстко сказал брат Хуан, – или Мария де Хенилья исчезает вместе с похищенной герцогиней де Ригаско и похитителями, или она остаётся в Доньидо, а я умываю руки. Сейчас, если верить звёздам, не больше трёх утра. Дон Диего, у вас есть четыре часа и, надеюсь, сообщники посерьёзней Пепе и его братца.
– Сеньор, – имя суадита как назло выскочило из головы, – Мария переживёт дорогу?
– Она пережила бóльшее, – недовольно произнёс врач, – я опасаюсь горячки, но Он милостив. Если роженицу нельзя оставить здесь, её следует перенести в безопасное место.
– Хайме, – герцогиня не выходила дальше приёмной и не видела могильника, в который превратился особняк командора, – неужели нельзя оставить девочку в покое?
– Нет, – устало повторил монах. – То, что мы сейчас одни, было бы чудом, не будь оно преступлением. Капитан Арбусто решил перехватить добычу и отослал альгвазилов, но в семь утра придёт смена.
– Их можно отослать или не пустить.
– Как вы себе это представляете? – пожал плечами брат Хуан. – Святая Импарция знает о похищении герцогини де Ригаско. Альгвазилы видели дона Диего и смогут присягнуть, что он – любовник маркизы. Боюсь вас огорчить, но слуги Хенильи не были слепы. Кто-то из них наверняка «исповедовался» покойному Арбусто дель Бехо. Разогнав камеристок, вы, по сути, подали сигнал. Ныне покойный капитан Протекты решил, что пришёл его час. В известном смысле он оказался прав, час его действительно пробил, но своё дело Арбусто сделал. Этот костёр не затоптать, Инес, даже не думай. Смерть альгвазила, смерть капитана Протекты и его сообщников, похищение герцогини де Ригаско, похищение из Сан-Федерико врача-суадита, грех маркизы де Хенилья… Этого слишком много, даже если забыть про убийство Гонсало.
– Зачем же о нём забывать, – напомнил о себе Диего, – это сделал я…
– И это знала ваша любовница, вдова Орла Онсии…
– Об этом никто не узнает.
– Об этом узнает любой, кто станет допрашивать маркизу. Мария не из тех, кто может молчать.
– Она же больна! – Инес почти кричала, сжав кулаки. – Пусть спрашивают меня, я выдержу.
– Ты не выдержишь, – лицо брата Хуана стало безжалостным, – возможно, выдержит дон Диего и почти наверняка – Бенеро. Если сочтёт нужным рисковать ради вас головой, но не ты, не Гьомар и не Пепе. Только ваши показания ничего не изменят. Начнут с маркизы, и она расскажет всё, что знает, и больше.
– Ты не должен этого допустить, – потребовала Инес. Она всё же была потрясающей женщиной, эта герцогиня. Ею нельзя было не восхищаться, но полюбить такую трудно.
– Импарция ещё может сказать «нет» Протекте, но не её величеству, – инкверент наконец-то посмотрел на сестру, – маркизу осмотрит королевский врач, и всё станет ясно. Не хочу тебя пугать, но вдова Хенильи, как и вдова де Ригаско, кстати сказать, должна быть добродетельна…
– Прошу меня простить, сеньора, – всё уже сказано, спорить не о чём, нужно уходить, – брат Хуан прав. Мы уйдём.
– Я не желаю знать, где вы будете, – де Реваль с видимым усилием поднялся. Если б Диего не видел, как монах уложил четверых налётчиков, он бы счёл его безобидным, – но если
