Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине - Георгий Вачнадзе

Советский читатель никогда не имел права выбора, вынужденный читать практически лишь то, что одобрялось высоким партийно-правительственным начальством. Но выбор и сегодня действительно не богат. Писатели нужны хорошие. Но откуда их взять, когда все лучшие уехали из СССР, большинство не по своей воле. Книги бывшего профессора Московского университета, ныне живущего в ФРГ Александра Зиновьева советскому читателю не известны. Пока что Зиновьев обозначился у нас лишь в газете «Правда», которая опубликовала интервью с этим выдающимся сатириком, которого можно ставить в один ряд с Зощенко и с Салтыковым-Щедриным. «Зияющие высоты» Зиновьева, будь они опубликованы в СССР (и не в толстом журнале, как у нас принято, а отдельной книгой с тиражом, соответствующим спросу), могли бы легко достичь астрономических цифр тиража и прибыли.

Лучшая часть литературы России XX века была издана за ее пределами и до сих пор не известна у себя на родине. То же относится и к трудам по истории, философии, социологии, экономике, литературоведению и искусствоведению и т. д. Прояви наши власти хоть малейшую заинтересованность, западные издатели при поддержке общественности и правительств в короткий срок сделали бы книгу — этот хлеб культуры — доступной для советских людей. И это при минимальных затратах. Даже переводить на русский язык ничего не надо, а наши читатели отдали бы немалые деньги за право знакомства с творчеством действительно писателей, а не отечественных деятелей номенклатуры.

Последние ведь как, бывало, издавали себя? Путем оказания взаимных услуг друг другу. Я, к примеру, — директор книжного издательства, которых в Грузии и десятка не наберется. Что я делал? Издавал собственный роман-кирпич в грузинском толстом журнале, потом в центральном русском толстом журнале. Затем отдельной книгой у себя в издательстве на грузинском языке, в московском издательстве — на русском, и во всех издательствах союзных республик и в братских социалистических странах (теперь уже бывших). Конечно же, мне приходилось тут же издать в своем собственном издательстве всех моих коллег из двух журналов и двух десятков вышеупомянутых издательств. В результате получалось море посредственных книг, дружба народов, ну и, конечно же, общая сумма гонораров за переиздание моей собственной книги, которой позавидовал бы Александр Дюма.

Наши издательства обожали печатать зарубежных классиков XIX века, благо гонораров им платить не надо, да и гарантия была, что в бозе почившие классики не примкнут к когорте западных коллег-писателей, которые нет-нет да и высказывали все что думали о кремлевской демократии.

По установившейся традиции из всего сонма живых зарубежных авторов наше правительство, а точнее идеологический отдел ЦК КПСС (каждый из инструкторов которого командовал «своим» — будь то Центральное телевидение, Госкомпечать, любая советская газета или издательство), жаловали лишь коммунистов и десяток-другой «верных друзей Советского Союза». Насчет тысяч других зарубежных авторов, когда вставал вопрос об их издании в СССР, директора издательств, вспоминая кислую мину своих шефов, в свою очередь грустнели и начинали жаловаться на невозможность выплаты гонорара в твердой валюте.

Думаю, что зарубежные авторы могли бы в порядке помощи странам Восточной Европы объявить о своем отказе в течение нескольких лет получать причитающиеся им гонорары в западной валюте от переиздания их произведений за бывшим железным занавесом. Уверен, что наши книжные издательства тут же начали бы печатать как воздух им необходимую самую разнообразную зарубежную учебную и художественную литературу. Для этого нужна добрая воля Запада, тем более что речь идет в целом о мизерных суммах.

Правда, еще одно обстоятельство всегда мешало. Лучшие советские 114 издательств и 81 типография с персоналом в 80 тысяч человек официально были на балансе, принадлежали ЦК КПСС. Эта издательско-полиграфическая империя грабила тех, кого печатала, издавала — вся прибыль перечислялась в ЦК КПСС. Долгие годы так называемая партийная печать обогащалась за счет монопольного права на выпуск безгонорарных книг (Майн Рид или Ч.Диккенс, к примеру).

Случайно ли, намеренно ли, но крупных полиграфических предприятий по печатанию книг не было на большей части территории СССР. Фактически все они находятся в Москве и в нескольких часах езды от нее (Чехов, Можайск, Смоленск, Тверь). По одному крупному книжному полиграфическому комбинату имеют Белоруссия и Молдавия, чуть больше — Украина. Мощности по выпуску книг во всех остальных союзных республиках и областях СССР небольшие, и ориентированы они были в основном на выпуск школьных учебников и небольшого количества книг, выпускаемых крайне малыми тиражами. Надо отметить, что малым тиражом в СССР считалось любое количество экземпляров книги менее 10 тысяч. Центральные власти позаботились лишь о размещении в республиках и на огромных просторах России крупных газетно-журнальных комбинатов, на которых по матрицам, поступающим по каналам электронной связи из Москвы, печатались огромные тиражи центральных ежедневных и прочих газет, массовых журналов.

Вот и получается, что в Москве и двух недель хватит, чтобы отпечатать 200-тысячный тираж книги в килограмм почти весом и даже сброшюровать весь тираж и отправить его в магазины, а в Тбилиси этот процесс печатания и брошюровки может растянуться на многие месяцы. Выход обычной книги у нас вообще занимает несколько лет, если эта книга не идет в издательстве по скоростному режиму «молнии», т. е. без всяких задержек, за считанное количество дней. Но так печатали книги речей наших партийных секретарей и очень ограниченное количество конъюнктурных политических или юбилейных изданий.

Как правило, книгоиздательский процесс у нас — это нечто из театра абсурда, для иностранцев совершенно непонятное и нелогичное. Приходит автор со своей идеей в издательство и приносит обязательные по этому случаю план книги, ее подробное содержание, аннотацию и даже пробную главу. В случае благосклонного к автору отношения со стороны издательства и… всех власть предержащих, заявка автора начинала гулять по всем кабинетам руководителей издательства и вышестоящего комитета по печати. Если дело происходило даже в союзной республике, текст заявки все равно посылался в Госкомпечать СССР для согласования. И вот после всех мытарств издательство включало аннотацию о предстоящем выходе книги в публикуемый каждой весной тематический план издательства на будущий год. Центральные предприятия книжной торговли рассылали эти тематические планы в свои нижестоящие торговые инстанции для сбора от них заявок на каждую из объявленных к выходу книг.

Причем любому руководителю местных книготорговых управлений до августа 1991 года было ясно, что заказывать пропагандистские издания, хотя никому и не нужные, Издательства политической литературы ЦК КПСС ему все равно придется. В любом, даже сельском магазинчике, где книги продают в одном помещении вместе с другими товарами, была отдельная полка для продажи трудов Ленина и КПСС. Этот книготорговый деятель из Республики Грузия мог заказывать 10 или 25 тысяч экземпляров книг Высоцкого и его жены Марины Влади — все равно подобные книги издавали тиражом не более 50 тысяч экземпляров, а из них в Грузию слали сотню-другую для элиты и спекулянтов. Какого-нибудь никому не нужного «живого классика» из числа генералов руководителей Союза писателей СССР в Грузии брались продавать разве что вкупе с «Книгой о вкусной и здоровой пище». Книга «классика» пылилась на прилавке по государственной цене, а кулинарный сборник тут же уходил по тройной цене, но уже из-под прилавка.

Умный книготорговец знал, что большинство объявленных к изданию книг не нужны ни ему, ни читателю, он знал, что тома, отпечатанные на полиграфических предприятиях большинства союзных республик и российских областей, неопрятны и разваливаются от первого прикосновения, что на бестселлеры с периферии рассчитывать трудно, если это не детективы Агаты Кристи и тому подобные приключенческие издания.

Читательский спрос не имел никакого отношения к политике книгоиздания в СССР. Мнение читателей безусловно учитывалось во всех случаях, но решение принималось опять же во всех случаях нестандартное, как сказал бы здесь любой западный эксперт.

Но вернемся к нашему несчастному автору. Вы помните, весной он ликовал, так как его книгу включили в красиво отпечатанную книжку тематического плана. К осени и заявки на его книгу собрали, определили тираж будущей книги, включили рукопись в план редакционной подготовки и в план выпуска будущего года (может быть, в январе, а то и в декабре). Рукопись читают редактор, заведующий редакцией, главный редактор издательства, цензор, а до этого и два-три рецензента со стороны. Каждый из этого немалого количества читчиков старался обратить внимание остальных на любые возможные отклонения от идеологической линии партии на данный момент, проанализировать любой возможный намек на окружающую нас печальную действительность и т. д. Мнение автора при этом практически не учитывалось, все вносили в рукопись необходимые, по их мнению, изменения. Потом рукопись сдается в набор и начинается — на много месяцев — производственный процесс. Всего проходит обычно дватри года от начала работы издательства над рукописью и до выхода ее в свет.