Удельный князь - Яр Серебров

— Может хватит дурака строить да глаза пучить. Ужо ты то прекрасно знаешь, кто я таков. А я ведаю, отчего вы по мою душу пожаловали. И ты мне не ровня! — я ударил руками об стол и с вызовом посмотрел в его глаза. — Ты на ус себе накрути. Коли будешь с Рюриковичем тако речи вести, велю язык укоротить, да высечь публично. Как холопа! Внял?

Олег, испугавшись не на шутку кивнул.

— Вот и добре. А насчет тысячника не переживай. Был он тута, князь ему грамоту ябеду на татьбу передал.

— Князь?

— Гляжу, не ведаешь ничего. Сиди ровно и не балуй, а то я тебе вторую руку на повязку повешу. — потянулся к руке, отвинтил ключ наручников. После, положил перед боярином две копии грамот от пронского князя князю Глуховскому и ему же, но от Берди. — Прочти внимательно, да крепко подумай, прежде чем сызнова рот откроешь.

Сам же взяв из сумы сырокопчёную колбасу и хлеб нарезал бутербродов, достал сыру и яблочного сидра на запивку и с аппетитом принялся за еду. Со вчерашнего утра во рту маковой росинки не было.

— Не буду юлить, мои люди твою усадьбу по весне навестили. Нчал я после того как он прочтя записи вопрошаюше смотрел на меня. Боярин яростно взглянул на меня, но промолчал.

— И тебя, дурака, этим от смерти спасли, потому как ты бояр родовитых, аки свиней в хлеву держал. После твого полона дядьку едва выходил, и заметь! Татьбы не чинили, терем не спалил и воев живота не лишил, на свою беду. Дурилка, ты зачем влез то в дела княжеские? В калашный ряд со своим свиным рылом? Мне ведь ни до тебя, но до Берислава дела не было. И захвати я Белёв, вашему кошелю урона не было. Наоборот, расцвели аки цветы весной. Как ты видишь, — я показал ножом на письмо Берди, — темник Еголдайский с недавних пор благоволит мне, а ты выходит на его добро покушался. А он такового не любит. Или думал, гривны на острожек азм с ясного неба взял? Али у бояр новосильских в голове заместо мозгов глина? Может тебя Берди отдать? Али объявить, что боярин Олег крепко сражался, но поутру умер от ран тяжких?

— Не губи, — пересохшими губами прошептал Олег. — Выкуп дам, богато. Не знал азм ничего, — он кивнул на письма. — Берислав во искушение ввёл.

— Знаю, потому ты и не в яме покойницкой, а со мною речи ведёшь. Человек в Новосильском боярстве ты не последний, многих ведаешь. Не хочу с вами ссориться, и с дядей тоже не хочу. Ни с кем не хочу. Когда за рекой Смородиной побываешь, взгляды на жизнь меняешь. Не надобен мне ноне ни Белёв, ни Новосиль.

— Что же ты хочешь от меня, князь?

— Сиди на попе ровно, да никуда не рыпайся. Боярам сказывай, что мне до них дела нет, но ежели кто попытается МОЁ на копьё взять, отвечу жёстко. Хотят торговать, пусть торгуют, а коли нет, палки в колёса вставлять не дозволю! — я с силой ударил кулаком о стол. Тебя, стало быть, отпущу в знак доброй воли. Но коли опять начнёшь воду с мутить, да слухи пускать дурные... Не обессудь, живота лишу без раздумий. Покуда же посиди и подумай над моим предложением. Утро, оно завсегда мудрёней вечера.

— Стой! Согласен я! — вскричал боярин. — Буду аки рыба молчать. Что с дружиной моей?

— Не съем. Русский люд в Воргол, как некоторые, — я внимательно посмотрел на Олега, — Продавать умысла не имею. Поработают на меня три лета, кабаны здоровые. Али выкупай кого хошь. За воя попрошу два мужика работящих али баб пригожих, можно и отроков юных, но тех вдвое больше. Слыхал, под тобою два десятка погостов и холопов больше сотни, авось не обеднеешь. За побитых же батраков и нойонов Берди отдашь полсотни гривн. Возьму и землей али лесом.

— А струг?

— Струг так и быть верну. Он мне без надобности. Думай, — ударив ладошкой по столу, поднялся и пошёл в соседнюю «камеру».

Персонаж, что здесь находился был не только в браслетах, но и крепко связан верёвками. Борода с рыжиной, несколько шрамов, ожог от сведённого клейма и до кучи нос перебитый. Колоритный тип, что ни говори. Кастинг на роль главного злодея вне конкурса бы прошёл. Зелёные глаза смотрели на меня с ненавистью.

— О-о-о, кто тут у меня висит. Фрол полагаю?

— Выжил-таки! А я до последнего не верил, — прошипел в ответ разбойник.

— Ага, точно, ты. Узнаю голос. А я вот тебя искал-искал, а ты возьми и сам мне в руки приплыви. Прямо аки золотая рыбка.

— Какая ужо рыбка то. Делай за чем явился, — угрюмо пробубнил Фрол. — Как знал, что в последний путь ехал, в груди болело.

— Чуйке верить надобно. Не послушал и попал с корабля на бал, аки кур в котёл.

— Смейся-смейся, князь. Ничего про Берислава не скажу. Тако режь.

— Зарезать тебя дело нехитрое. А про Берислава мне и без твоих слов ясно. Твой подельник Ждан, очень жить хотел и потому и про тебя, про и нанимателя вашего много интересного поведал. Не отнекивался, — кинул перед ним исписанную пачку листов с допросами. Подвинул и стул поближе. Сел, закинув ногу на ногу, и посмотрел ему прямо в глаза. — Знаешь, Фрол, а ведь я тебя люто ненавидел. Кровью на кровь хотел ответить. Голыми руками задушить, повесить али связать да в реку кинуть, посмотреть выплывешь али на корм рыбам отправишься. А ныне вот что разумею. Получается, своим попустительством ты мне жизнь подарил, а кто я таков чтобы с судьбой спорить? Потому, коли не будешь дурить, подарю тебе жизнь.

— Что сделать надобно? — мгновенно оживился, разбойник.

— Многое. Понимаешь ли, твой наниматель все границы перешёл, а ведь я ему мстить не собирался. А ныне он выхода мне не оставил. Коли не отвечу, вороги и друзья сие за слабость примут. В листопад, отправлю караван на Бело-озеро и пойдёт он аккурат мимо Белёва...

— На копьё детинец Берислава хочешь взять?

— А разве не должен?

— Ты в своём праве.

— В своём. Загвоздка в том, что Белёв