«Мир приключений» 1975 (№22) - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ДИКОЕ СЕРДЦЕ
— Скорее в стойбище надо бежать, — спохватился Гемелькот, — полковник беспокоится: наши выстрелы слышал.
Действительно, приветствуя друг друга, мы дали залп неподалеку от лагеря.
Приближаясь к стойбищу, еще издали увидели большую островерхую палатку военного образца, поставленную рядом с ярангой бабушки Вааль. У палатки виднелись фигурки. Там блеснули стекла бинокля — видно, наш отряд заметили. Но странно — стойбище словно вымерло, ни один человек не вышел из яранг.
— Не пойму, что у них стряслось, — удивился Костя.
Вдруг люди у палатки зашевелились и побежали к нам навстречу.
Это были спутники полковника.
Целым отрядом вступаем в стойбище. Впереди шагает Костя в окровавленной повязке. От него не отстает Илья в развевающемся обгорелом платке. Из своей яранги выбежала бабушка Вааль.
— Какомей! — воскликнула она. — Илья живой пришел!
Полковник встретил нас у палатки. Серые глаза его смеялись.
— А-а, вояки с того света пожаловали!
Из яранги Тальвавтына высунулся Вельвель. Увидев Костю и Илью, растерялся, глаза его забегали, и он поспешно скрылся обратно.
Расспросам не было конца. Костя слово в слово повторил свой необыкновенный рассказ.
— Ну и нахальные, черти! — усмехнулся полковник. — Дали им прикурить! К награде представить вас нужно — ухлопали рыжего волка. Много бед у нас натворил. Мы без вас тут, Вадим, ультиматум предъявили…
— Ультиматум? — нахмурился я.
Полковник рассмеялся:
— Не хмурься, добрый молодец. Просто предъявили твоему Тальвавтыну решение окрисполкома и предложили в 24 часа сдать все лишнее оружие. Тальвавтын старшин у себя собрал — обсуждают ультиматум.
— А куда вы денете оружие? — поинтересовался Костя. — Здесь целый арсенал винчестеров наберется.
— Распилим… — невозмутимо ответил полковник. — Во всех стойбищах Центральной Чукотки оперативные группы сейчас принимают оружие.
— Чисто сработано! — восхитился Костя.
— Еще не сработано… — покачал головой полковник. — Ждем ответа Тальвавтына.
Теперь понятно, почему притихло стойбище, — все ждали решения короля Анадырских гор.
— Может быть, мне пойти туда? — спросил я полковника.
— Не стоит, пусть сами решают…
Всю ночь Тальвавтын совещался со своими помощниками. Яранга его дымила, как паровоз, — ультиматум обсуждали за трапезой. Мы все собрались в палатке. Бабушка Вааль угощала гостей отварной олениной, поила бульоном и чаем. Тальвавтын поручил ей ухаживать за гостями.
Я усадил старушку рядом и угощал печеньем. Полковник преподнес ей плитку армейского шоколада и совсем смутил нашу хозяйку. Робко поглядывая на гостей, она с удовольствием пила чай, закусывая невиданным лакомством.
В эту тревожную ночь мы почти не смыкали глаз. Лишь Костя и Илья, растянувшись на шкурах, спали как убитые после тяжкого похода. У палатки полковник поставил часовых…
Рано утром в палатку пришел Тальвавтын. После бессонной ночи он был бледен. Глаза глубоко запали. С олимпийским спокойствием он уселся на шкурах.
— Где Рыжий? — спросил он меня, словно не замечая Костю с забинтованной рукой.
— К “верхним людям” отправил Костя Рыжего, Илья чужую железную птицу прогнал — разбил ей стеклянный глаз. Патроны, пищу для железной птицы, потом палили…
Тальвавтын внимательно слушал и вдруг сказал:
— Хорошо делали!
Все опешили. Костя так и застыл с разинутым ртом.
— Как решили с оружием? — не вытерпел неторопливости северного разговора полковник.
— Будем отдавать тебе, как солнце на юг встанет. Не надо нам так много винтовок…
— Умная у тебя голова, — облегченно вздохнул полковник.
— А как дальше жить будем, Тальвавтын? — спросил инструктор райкома.
— Коо, — развел руками старик, — сам не знаю теперь…
— Соединяйтесь в артель — сообща оленей держать будете, а доходы делить между всеми, кто трудится…
Тальвавтын задумался. Мы с острым интересом ждали ответа короля Анадырских гор.
— Наверно, людям хорошо будет, — тихо, словно про себя, проговорил старик. — Чайвуургин[20] правильно делал, очень умный человек был: дарил людям свой табун — Чуванский колхоз из его оленей получился. А себе немного оленей оставлю, все равно скоро помирать буду…
Тут в разговор вмешался представитель окрисполкома:
— Бумага есть брать оленей у эрмэчынов, выступавших с оружием против — Советской власти.
— Эта бумага, — твердо заявил я, — к Тальвавтыну не относится…
— Оленей Экельхута, — рявкнул Костя, — забирать надо и отдавать новой артели!
— А мы с артелью, — добавил я, — заключим контракт на поставку оленей для совхозов Дальнего строительства, вмиг колхоз миллионером станет…
Так закончился исторический разговор, взволновавший нас до глубины души. Стоит ли говорить, что это было началом новой эры Пустолежащей земли? Словно темная туча ушла за горизонт, освободив ясное, чистое небо. Все почувствовали освежающее веяние ветра свободы.
Мы присутствовали при катаклизме: глыбы раздвинулись, открыв непроходимую пропасть между прошлым и настоящим. Нам посчастливилось стать свидетелями последних дней последнего “острова прошлого” на Чукотке…
Через несколько дней пришлось распрощаться с полковником и его спутниками. Наступало жаркое время, появились комары, предвещая беспокойную комариную пору. Надо спешно возвращаться к нашим друзьям: ведь они не в состоянии удержать в жару многотысячный табун.
Костина рана затянулась: бабушка Вааль все время поила Костю отваром из каких-то трав и смазывала рану медвежьим жиром. Лечение оказалось чудодейственным.
Теперь мы шагали по знакомому пути, преодолевая перевал за перевалом.
— Ну и жизнь, — ворчал Костя, — носимся туда-сюда как полоумные!
— Ноги оленевода кормят… — глубокомысленно заметил Илья, неутомимо шагавший впереди нашего маленького отряда.
На второй день пути появились бесчисленные рати комаров. Пришлось надеть накомарники. Долины погрузились в знойное марево. Мы шли, изнывая от жары, делая короткие передышки у дымокуров.
— Откуда они взялись? — удивлялся Костя. — В горах комаров не должно быть.
— Больно жарко стало, — заметил Илья.
Охватывала тревога. В такие знойные комариные дни удержать многотысячный табун невероятно трудно. Как справляются там наши друзья одни-одинешеньки?
Костя, не зная устали, часами шагал впереди отряда, проклиная невиданную в горах жару и освирепевших комаров…
