«Посмотрим, кто кого переупрямит…» - Павел Нерлер

Очень хвалят повесть Домбровского в “Новом мире” (7–8)[583].

Я проделала летнюю кампанию, т. е. дачу… Сейчас одна в Тарусе. Работаю, живу тихо. Не соблазнилась возможностью работать в Москве. Не хочется… Скоро (в конце октября) мне 65 лет. Я это чувствую очень сильно. Здесь у меня лестница в подвальную кухню, где можно устраивать балы… А мне трудно.

Кстати, не надо ли вам будет отдохнуть? Может, у Вас будет отпуск по больничному? Приезжайте ко мне. У меня чудные условия – половина дома… Роскошная комната (две!), тишина и нет гари.

Точно, как у Оттенов – вы ведь были.

Адрес: 1-я Садовая 2…

Целую вас. Надежда Ман<дельштам>.

<Осень 1964 г., Таруса>

Дорогая Танюша! Я была у Жени в среду.

У него посветлевшее лицо, и он ожил.

Лишь бы не спешить с лечением, вытерпеть всю эту канитель и не сорваться с места. Он мне рассказал о всех своих мытарствах. Частично я знала о них из ваших писем. Меня поразило, что все-таки рентгенолог, потребовавший операции, был пришлый, не из больницы.

Я поняла, как мы с вами сроднились или сдружились, я уже не знаю, как это назвать, когда была у него. Так почувствовалась мне его боль и все ваши метания, когда вы его старались устроить и чем-то ему помочь наперекор лени, тупости и чиновничьему равнодушию наших врачей. Дай-то Бог, чтобы всё было хорошо. Держите меня в курсе дел. Меня очень волнует, как он станет на ноги.

Крепко вас целую.

Привет маме. Поцелуйте в носик Катю….

Хотела бы написать сегодня и Соне, но кончились конверты, а на улицу еще не выйти. Напишу завтра…

Главное, что у Жени спокойный взгляд и нет той желтизны кожи, которая была до операции, хотя он столько лежит в больнице. Облегчение явное.

22 декабря <1964 г., Москва>

Дорогой Евгений Александрович! Очень рада первой весточке от вас из дому, где вы с семьей и на месте <нрзб>. После всего, что вы пережили, конечно, сразу нельзя оправиться. Хорошо, что вы посидите месяц дома. Кончается ли уже этот месяц?

Как Таня? Ей тоже пришлось туго. Как вы, Танюша? Как ваша дивная кафедра, заседания и старания?[584] Не огорчайтесь ничему и радуйтесь, что Евг. Александрович дома… Как мама? Катька? Она уже, наверное, ужасно взрослая дама.

Я досиживаю последние дни в Москве – в воскресенье (сегодня вторник) еду на 3 месяца в Тарусу. А в апреле опять в Москву, а там спишемся и я приеду к вам.

Что-то мне отдыхается от всех трудов праведных, которые я кончила…

В Москве было шумно, а теперь стало потише… У нас здесь “культурное мероприятие” – выставка Фаворского[585] и сегодня в его честь концерт Юдиной и Шостако вича, а еще выставки Кузнецова и Чекрыгина[586] (обе – событие).

Постарайтесь достать алма-атинский журнал “Простор” (№ 9); там напечатана повесть “Джан” Платонова[587]. Прочтите! Они хотят напечатать подборку О. М…[588]

А о книге – ничего…

Целую вас всех… Н. М… “гранитная” – и еще что-то…

<Февраль 1965 г., Таруса>

Дорогие Танечка и Евгений Александрович!

Весна приближается, и я уже предвкушаю Псков, разговоры, сбивалку, соломинку и стояние у балкона с видом на Великую.

Я, правда, сроднилась с вами. Беспокоюсь, когда нет писем, и хочу вас видеть.

Вы не пишете, как нога, как общее состояние. Одно слово “болит” для меня мало.

Приехала ли Ксения Игнатьевна?

Как растет Катька?

Хорошо сделали, что не поехали в Ленинград. Там грипп здорово разбушевался.

Кто у вас бывает?

Целую вас обоих и Катьку. Н. М. До конца марта я в Тарусе.

<После 13 мая 1965 г., Таруса>

Милые!

Я совершенно замучилась.

Сама не знаю, что со мной.

Был вечер О. М. в МГУ на мехмате – по первому классу[589].

В журнале “Простор” (Алма-Ата) огромная подборка стихов. Н. М.

Где Соня? Если в Ленинграде – как ее адрес.

<На полях:> Как Ксения Игнатьевна?

6 июля <1965 г., Таруса>

Милые друзья!

Еще записочка о том, что я по вас скучаю и с удовольствием вспоминаю славные дни в Пскове.

Целую Танюшу…

Привет Лине…

Евг. Александрович, вышла очень интересная книга Л. С. Выготского “Психология искусства”…[590] Ищите ее. Н. М.

Получили ли вы записочку для Леоновой[591]?

22 сентября <1965 г., Москва>

Дорогие друзья!

Я расквасилась – приступ язвы – очень тяжелый. Болезнь эта, как вы знаете, нервная. Вот и не писала…

Очень бы хотела вас видеть. Сейчас я в Москве. Жду квартиры. Целую. Н. М.

<после 12 октября 1965 г., Москва>

Дорогие Танечка и Евгений Александрович!

Получила ваше письмо. Бедная Катька[592] – уже служит! Наш Никита самый занятый человек в мире: он в седьмом классе математической школы. Задачи решает ему весь дом да еще два доктора математических наук.

Я очень болела. Язвой – нервная болезнь, схватившая меня, когда я вернулась с дачи. Естественно. Было и есть от чего. А сейчас умер один дорогой мне человек – А. А. Румнев[593]. Единственный актер, с которым мы дружили и притом всю жизнь.

Вышла книжка Анны Андреевны.

Достать нельзя. Лучшая из всех.

Пишите. Н. М.

Всех целую. Особенно Ксению Игнатьевну.

Привет Лине.

<после 22 октября 1965 г., Москва>

Милые мои друзья! Я обезумела от новой квартиры, но реальности ее я еще не ощущаю… хоть бы вы навестили меня… Хорошо?

Мой адрес: Москва М – 447

Большая Черемушкинская № 50

корп. 1 кв. 4. Н. М.

<Ноябрь – декабрь 1965 г., Москва>

Что вы меня забыли?

Вспомните!

Что у вас? Благополучно ли?

Мой адрес: Москва М – 447

Большая Черемушкинская № 50 корп. 1 кв. 4. Н. М.

Целую всех.

<Конец декабря 1965 г., Москва>

С Новым годом!

Дорогие друзья!

Я вам не пишу, потому что совершенно сломана от усталости малого стиля. Валяюсь, сплю. Ничего не делаю. И ничего делать не буду. Не забывайте меня.

Хоть бы кто-нибудь из вас приехал в Москву!

Таню зову в Москву, ей пора.

Всех целую. Всем привет…

Как Лина? Ей отдельный привет. Н. М.

Основное занятие – убираю квартиру. Гости сидят у меня на кухне. Она большая.

<После 5 марта 1966 г., Москва>

Милые Танюша и Евгений Александрович!

Я вас не забыла и забывать не собираюсь, как вы говорили с Максимовым[594]….Я еще не могу приспособиться к новой жизни без Анны Андреевны[595] – ведь с ней я прожила всю жизнь. Приезд Лины доставил мне большое удовольствие. Она отличный человек и умница. Будете ли вы когда-нибудь в Москве?