Тайна греческого гроба. Грозящая беда - Эллери Куин

— До свидания, мистер Фицджералд. Было приятно с вами познакомиться.

Автомобиль быстро отъехал.

Жардены, Уолтер и Пинк молча стояли в пустой гостиной.

— Фургоны уехали? — наконец спросила Вэл. — Все… увезли?

— Да, Вэл.

— Тогда нам больше нечего тут делать.

— Пошли, — проворчал Пинк, — пока я не разревелся. Они вышли из пустого дома, держась рядом друг с другом, как приговоренные преступники по пути на казнь.

Снаружи Вэл сорвала розу и стала рассеянно обрывать лепестки.

— Ну, давайте прощаться, — весело произнес Рис. — Думаю, нас ожидает много интересного, котенок. — Он обнял дочь.

— Выше голову, попрыгунья, — подбодрил девушку Пинк.

— Со мной все в порядке, — отозвалась Вэл. — Конечно, это немного странно…

— Пошли, — тихо сказал Уолтер.

Он зашагал впереди всех к сторожке у ворот, сунув руки в карманы пальто и не оборачиваясь ни на дом Жарденов, ни на остальных.

За воротами на дороге шумела толпа, но когда маленькая процессия направилась к ней, гул стих. Фрэнк, дневной сторож, выбежал из своей будки и поспешил к стоящим у ворот двум автомобилям, болтая пустым левым рукавом.

Сохранять спокойствие становилось все труднее. Вэл почувствовала слабость. Это походило на французскую революцию с толпой citoyens[57], алчно поджидающей жертвы, и маячившей впереди гильотиной…

Фрэнк открыл дверцу маленького седана — единственного автомобиля Жарденов.

— Мне очень жаль, мистер Жарден, — сказал он.

Садясь в машину, Рис зацепился пальто за ручку дверцы, и шерстяная ткань под правым карманом, треснув, разошлась — образовалась дыра почти правильной треугольной формы.

— Ты порвал пальто, Рис, — сказал ему Пинк, но Жарден не обратил внимания, шаря в поисках ключа зажигания.

Вэл скользнула на заднее сиденье и откинулась на спинку, избегая взгляда Уолтера, закрывавшего за ней дверцу. Пинк влез следом за Жарденом.

— Мне жаль, сэр, — плачущим голосом повторил Фрэнк.

— Вот. — Рис сунул крупную купюру в руки привратнику. — Раздели это с Валевским, Фрэнк. До свидания.

— Спасибо. — Фрэнк заковылял к воротам.

— Ну, — улыбнулся Рис, заводя мотор, — что будем делать? Перекусим в «Троке»?

— Там слишком дорого, папа, — пробормотала Вэл.

— Тогда как насчет Эла Леви? Или «Дерби»?

— Лучше уберемся отсюда, — сухо заметил Пинк, — пока толпа не начала требовать крови.

Рис смолчал и нажал на акселератор. Вэл оглянулась. Уолтер медленно садился в свой двухместный автомобиль. Внезапно он обернулся и посмотрел через лужайку в сторону дома Спета. Вдалеке стоял Соломон Спет, открыв рот и размахивая руками. Очевидно, он что-то кричал, но его не было слышно.

Вэл увидела, как напряглась челюсть Уолтера. Он молча сел в машину.

«Это как конец дурного сна, — вздрогнув, подумала Вэл. — Для всех нас».

Они медленно ехали сквозь толпу, и она выпрямилась, стараясь выглядеть так, как, по ее мнению, выглядела в сходной ситуации Мария-Антуанетта[58].

Глава 4

После ленча Пинк сказал, что ему нужно повидаться кое с кем насчет работы, и Жарден высадил его у студии «Магна» на Мелроуз-стрит.

— Пожалуй, нам стоит отправиться в «Ла Салль», Вэл, — сказал Рис, когда Пинк ушел. — Все равно этого не избежать.

— Тогда поехали, — улыбнулась Вэл. Она чувствовала себя лучше, потому что херес и пирожки с курицей оказались отличными. К тому же им действительно как можно скорее следовало привыкнуть к мысли, что они разорены. Единственной ложкой дегтя в бочке меда был Уолтер — он расстался с ними так внезапно и с таким мрачным видом, который не был типичен даже для него.

— Приехали, — бодро заявил Рис.

Вэл выпрямилась на сиденье. Они находились на расстоянии квартала от шумного Голливудского бульвара — перед отелем «Ла Салль».

— Здесь будут проблемы с парковкой, — заметил Рис. Наконец он нашел свободное пространство у тротуара, они вылезли из машины, посмотрели друг на друга, расправили плечи и вошли в отель.

— Вы, должно быть, Жардены, — обратилась к ним миниатюрная блондинка. — Пинк звонил насчет вас. Я Мибс Остин.

— Привет, Мибс, — поздоровалась Вэл, окидывая взглядом вестибюль.

Мисс Остин сняла наушники и склонилась над регистрационной книгой.

— Ни о чем не беспокойтесь, милочка. Я почти что содержу эту дыру. Следите за Фанни — женщиной, которая будет убирать ваши апартаменты, — она оставляет пыль в углах. Для радио нужна новая ручка — я сказала об этом управляющему. А питание, мистер Жарден, здесь превосходное.

— Уверена, что нам тут понравится, — сказала Вэл.

— Ваше имущество уже прибыло, — продолжала мисс Остин. — Я сама за всем проследила — они ничего не сломали.

— Имущество? — переспросила Вэл. — Какое имущество? А, вы имеете в виду чемоданы. Спасибо, Мибс. Мы вам очень признательны.

Они поднялись в скрипучем лифте на третий этаж — комнаты здесь были дешевле на тридцать долларов в месяц, — оставив мисс Остин удивленно смотрящей им вслед. Чемоданы? При чем тут чемоданы?

Рис медленно повернул ключ в замочной скважине входной двери апартаментов 3С и медленно открыл дверь. Вэл столь же медленно вошла и вскрикнула:

— О!

Псевдосовременная мебель, безвкусные циновки, скверные эстампы — все это исчезло. На их месте были вещи, которые грузчики вынесли из Сан-Суси под бдительным присмотром таинственного мистера Квина всего несколько часов тому назад.

— Будь я трижды проклят! — воскликнул Рис, швырнув пальто на собственный диван и опускаясь в собственное кожаное кресло.

Вэл бросилась к телефону.

— Мибс! Кто привез сюда нашу мебель? Я имею в виду, как…

— Разве что-нибудь не так? Этот человек сказал…

— Кто ее привез, Мибс?

— Грузчики. Они приехали в фургонах и выгрузили вещи, а мы сегодня утром получили распоряжение вынести отсюда отельную мебель.

— Кто же об этом распорядился? — спросила Вэл.

— Джентльмен из апартаментов 4Ф. Как же его фамилия?.. Мистер Спет. О, мисс Жарден, это не тот ли мистер Спет, который…

— Привет, — сказал Уолтер, появившись в дверном проеме.

Вэл, уронившая телефон, увидела, что он дружески ей улыбается.

— Уолтер, ты скотина! — заплакала она, бросилась в спальню и захлопнула за собой дверь.

— Так это твоих рук дело? — осведомился Рис.

— Здесь все, — ответил Уолтер. — Я имею в виду, все, что нам удалось впихнуть в пять комнат. А вот квитанция на остальные вещи.

— Квитанция? — странным тоном переспросил Рис.

— Я их поместил в камеру хранения.

Рис невесело засмеялся и потер затылок.

— Боюсь, это слишком сложно для моего примитивного ума. А этот парень, Квин, — кто он такой?

Уолтер бросил на диван пальто и шляпу, сел и зажег сигарету.

— Квин только что приехал на побережье, заключив контракт на киносценарий — вы, наверное, знаете, что он писатель и детектив. Мой старый школьный товарищ в Нью-Йорке попросил Квина навестить меня, а я уговорил его действовать в качестве моего представителя. Он хорошо с этим справился, не так ли?

— Но почему, Уолтер? — мягко спросил Рис.

Уолтер прищурился, глядя на сигаретный дым:

— Ну, я ведь знал, что вы упрямы и ни за что не примете деньги. Поэтому, чтобы избежать споров…

Жарден встал, подошел к окну, поднял жалюзи и распахнул створки. Дождь прекратился, и вновь сияло солнце. С улицы доносился грохот транспорта. Он закрыл окно и повернулся.

— Очень достойно с твоей стороны, Уолтер. Но я не могу принять и это. Кроме того, Вэл сказала, что твой отец исключил тебя из завещания.

— У меня есть свои деньги от деда с материнской стороны. Осталось еще достаточно.

Рис печально усмехнулся:

— Я положил все наличные в банк, и сегодня уже поздно снимать их со счета. Но, Уолтер, как только…

— Забудьте об этом.

— Уолтер, ты все усложняешь.

Они молча уставились друг на друга. Затем из спальни донесся плачущий голос Вэл:

— Мог бы, свинья, хотя бы войти сюда и постараться меня утешить!

Уолтер поднялся, глуповатая гримаса исказила его черты.

— Пожалуй, — пробормотал Рис, — я пойду подышать воздухом. — Он взял шляпу и вышел, а Уолтер направился в спальню.

Вскоре зазвонил телефон, и Вэл выбежала в гостиную взять трубку. От слез не осталось и следа. Уолтер последовал за ней, выглядя еще глупее, чем раньше, хотя это едва ли было возможно.

— Да, — сказала Вэл. — Одну минуту. Это тебя, Уолтер. Оператор спрашивает, здесь ли ты.

— Алло, — заговорил Уолтер, взяв трубку. Затем он умолк и стал слушать; при этом выражение его лица становилось все более мрачным. — Сейчас приеду, — пробормотал он наконец и положил трубку.