Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала - Алекс Громов

Жуков (и его поддерживал полковник М. К. Шапошников) предлагал ограничиться активной стратегической обороной, чтобы «измотать и обескровить противника в начале лета», и только потом переходить в наступление, а пока ограничиться наступлением на Западном фронте. За проявленную на совещании «строптивость» Жукова по приказу Ставки понизили – из его подчинения был выведен Калининский фронт, а руководимое Жуковым Западное направление и вовсе ликвидировали…

Для поощрения Тимошенко, Баграмяна и Хрущева (руководства Юго-Западного направления) Сталин устроил прием, но своевольного Жукова туда не пригласили. У вождя, который лично вел праздничное застолье, нашлись добрые слова и пожелания для каждого из присутствующих. Напоследок Сталин огласил «один весьма актуальный документ» – знаменитое ответное письмо запорожских казаков потребовавшему от них покорности турецкому султану: «А какой же ты, к бесу, рыцарь, если не можешь прибить голой задницей ежа!»

Однако вскоре советскому вождю и его сподвижникам стало не до смеха – начавшееся успешно харьковское наступление захлебнулось, поскольку с южного фланга (со стороны Краматорска) последовал удар танковой группы Клейста. Но переоценившие свои (вернее, недооценившие вражеские) силы командующий направлением Тимошенко и член Юго-Западного фронта Хрущев попытались убедить Верховного главнокомандующего в том, что опасность со стороны немецкой танковой группы преувеличена и наступление Красной Армии продолжается успешно… Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» так описал этот эпизод: «Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступивших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую, потому что лично присутствовал при переговорах Верховного».

Операция закончилась тяжелым поражением Красной Армии, крупная группировка советских войск попала в окружение. Потери обоих фронтов (Юго-Западного и Южного) составили 277 тыс. человек, из них 170 тыс. человек – безвозвратные.

Катастрофой закончилась и попытка освобождения Крыма – командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов и представитель Ставки, доверенное лицо Сталина, армейский комиссар 1-го ранга Л. З. Мехлис, не смогли организовать наступление: Красная Армия, имея численное превосходство, после двухнедельных боев была вынуждена покинуть Керченский полуостров и, оставив часть боевой техники, эвакуироваться на Тамань. В результате этой неудачной операции 3 июля 1942 года нашим войскам пришлось оставить легендарный город-крепость Севастополь. Безвозвратные потери Крымского фронта и Черноморского флота составили более 176 тыс. человек.

Эти и другие неудачи Красной Армии позволили командованию вермахта вновь перехватить стратегическую инициативу, утраченную после зимнего наступления 1941–1942 гг. советских войск под Москвой.

Владимир Дайнес пишет: «Буквально с каждым днем ухудшалась ситуация на юге. Разгромив советские войска в Крыму и под Харьковом, противник полностью взял в свои руки стратегическую инициативу и стремительно двигался к Волге и на Кавказ.

Воцарилась гнетущая атмосфера. В ближайшем окружении Жукова настроение резко ухудшилось: Георгий Константинович опять ходил чернее тучи, стал нервничать и порой «срывался» на подчиненных».

И неудивительно. Фронтовых резервов у Ставки не осталось, тяжелое положение Красной Армии грозило превратиться в катастрофическое… Планируя захват нефтеносных районов Кавказа, в конце июня 1942 года немецкие войска нанесли мощный удар по позициям Брянского и Юго-Западного фронтов, прорвали оборону Красной Армии и совершили рывок в направлении Воронежа (частично захваченного 6 июля 1942 года) и к Дону. Советские войска оказались отброшенными за Дон, и к середине июля вермахт, развернувший наступление в большой излучине на Сталинград, прорвал стратегический фронт нашей армии на глубину 150–400 км.

Битва за Сталинград. Ржевская битва как прикрытие и отвлекающий фактор

12 июля 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования был сформирован Сталинградский фронт под командованием маршала С. К. Тимошенко, перед которым была поставлена задача не допустить прорыва немцев к Волге и нефтеносному Кавказу.

Жуков так оценивал соотношение сил: «К 22 июля в состав Сталинградского фронта входило 38 дивизий, из них только 50 процентов было укомплектовано до 6–8-тысячного состава, а остальные имели в своем составе от тысячи до трех тысяч человек. Этим малочисленным войскам пришлось развернуться на 530-километровом фронте. Всего в составе фронта в тот период насчитывалось 187 тысяч человек, 360 танков, 337 самолетов, 7900 орудий и минометов. Из них только 16 дивизий (войска 63-й и 62-й армий, две дивизии 64-й армии и по одной дивизии 4-й и 1-й танковых армий) смогли занять оборонительные позиции на главной полосе. Им противостояли войска 6-й немецкой армии, в составе которой к этому времени находилось 18 хорошо укомплектованных и технически оснащенных дивизий. Соотношение сил было в пользу противника: в людях – 1,2:1, в танках – 2:1, в самолетах – 3,6:1. Только в артиллерии и минометах силы были примерно одинаковы».

Через пять дней после создания Сталинградского фронта на дальних подступах к Волге и Сталинграду передовые части 6-й германской армии столкнулись с авангардными подразделениями советских войск. Есть байка об отставшей из-за поломки «катюше»: догоняя своих напрямик по степи, экипаж увидел вдали колонну немецких танков, обстрелял ее, подбив несколько машин, и умчался. Немцы остановились на сутки, выясняя обстановку: по их разведданным, в этом районе никаких советских войск быть не могло…

18 июля 1942 года полковник Тетушкин, командир 141-й стрелковой дивизии, занимавшей важный оборонительный рубеж в районе Воронежа, написал письмо в ЦК ВКП(б), адресовав его Маленкову. Тетушкин, боевой офицер, прошедший школу Первой мировой войны, поневоле стал свидетелем июльского беспорядочного отступления Красной Армии и, рискуя быть обвиненным в паникерстве и пораженчестве, писал следующее: «Ни одной организованно отступающей части я не видел на фронте от Воронежа на юг до г. Коротояк. Это были отдельные группки бойцов всех родов оружия, следовавшие, как правило, без оружия, часто даже без обуви, имея при себе вещевые мешки и котелок… У нас не хватает жесткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке. Умри, а держись».

19 июля 1942 года в газете «Красная звезда» (один из основных источников для проведения политбесед с бойцами, ее получали все подразделения Красной Армии) было напечатано стихотворение Константина Симонова «Убей его!», отражавшее эмоциональный настрой советских людей в тот период смертельной схватки, в которой нельзя быть милосердным: