Вне себя - Василий Головачев

– И как там?

– Воюют…

Устинья округлила глаза, несколько секунд не сводила с него испуганного взгляда, и он успокаивающе прижал девушку к себе.

Появление ДД

Фургон поставили в двух кварталах от МГПУ, так как припарковаться у самого педуниверситета, в Сельскохозяйственном проезде, оказалось невозможно. Попили кофе (Саблин гордо заказал зелёный чай) в «Шоколаднице» недалеко от ВДНХ.

Отдохнувший и повеселевший Прохор забыл о недавнем путешествии «в войну» и с интересом ждал встречи с Дмитрием Дмитриевичем Бурлюком, ректором университета, который мог абсолютно не иметь отношения к таинственному ДД, которого искал Прохор-11.

Саблин, добровольно взявший на себя обязанности координатора встречи, несколько раз звонил кому-то по мобильному и наконец возвестил:

– Всё в порядке, нас ждут в двенадцать часов.

Охрана центрального административно-учебного корпуса МГПУ пропустила троих посетителей только после подтверждения, что их ждут в приёмной. Потребовала удостоверения личности. Внимательно сравнила фотографии в паспортах с лицами гостей.

Прохор пошутил:

– Мы не террористы.

– Сейчас и террористы выглядят как невинные овцы, – с иронией ответили ему.

Поднялись по широкой мраморной лестнице из холла на второй этаж, зашли в приёмную. Старушка с седыми буклями на голове, сидевшая за невысоким барьерчиком слева, оторвала взгляд от объёмного экрана компьютера. Впрочем, старушкой секретарша выглядела лишь издали, от двери, на самом деле это была дама лет сорока, лицо которой говорило об упорной борьбе владелицы с возрастом. Волосы у неё только казались седыми, так они были выбелены и взбиты в «ананас» по современной моде. Пахло от неё духами и табаком.

– Вы к кому? – спросила она профессиональным секретарским голосом, небрежно оглядев всех троих.

– Мы звонили снизу, – выступил вперёд Саблин. – Я инспектор департамента научных исследований СЗАО Саблин. – Он показал секретарше красную книжечку, не выпуская её из руки. – Дмитрий Дмитриевич назначил нам встречу на двенадцать.

– Ах да, правильно, – вспомнила секретарша, – только Дмитрий Дмитриевич ещё не вернулся с учёного совета, будет с минуты на минуту. Подождёте?

– Разумеется, подождём.

– Присаживайтесь.

Устинья села на один из стульев у стены.

Прохор и Данияр остались стоять.

Несколько раз в приёмную заглядывали какие-то молодые люди, но, увидев мужчин, исчезали.

Наконец, в первом часу появился ректор в сопровождении юной особы лет двадцати. Она что-то тараторила, держа в руке «карандаш» диктофона.

Секретарша встала:

– Дмитрий Дмитриевич, это к вам.

– Я занят, – бросил ректор, не глядя на посетителей.

Он был небольшого роста, но кряжистый, плотный, с большой головой, покрытой ёжиком коротких седоватых волос. Лицо у ректора МГПУ было бугристое, твёрдое, гладко выбритое, маленькие глазки прятались под мощными надбровными дугами, хотя сами брови почти отсутствовали.

«У него лицо обыкновенного учителя, получившего власть над огромным образовательным учреждением и обеспокоенного своей ответственностью, – подумал Прохор. – Попробуй сунься к такому – отошьёт».

– Они записаны на приём, – напомнила секретарша в спину шефу, пропускавшему в свой кабинет девушку с диктофоном. – Инспектор… э-э, из департамента…

Дмитрий Дмитриевич неохотно оглянулся, бросил взгляд на вставшую Устинью, на Саблина, на Прохора… и вдруг его лицо изменилось, словно он увидел явление Христа народу, стало собранным и жёстким, глаза вспыхнули на мгновение.

– Вы… Смирнов?

– Так точно! – по-военному вытянулся Прохор.

– Минуту. – Ректор вошёл в кабинет вслед за девушкой, закрыл дверь, однако не успели гости обменяться впечатлениями от приёма, как дверь кабинета открылась, вышла юная особа, чуть ли не кланяясь, сказала с улыбкой:

– Я обязательно сброшу материал на ваш ящик, до свидания.

Вышла.

– Пресса, – проговорил Дмитрий Дмитриевич, шире распахивая дверь. – Проходите. Мария Павловна, кофе нам, пожалуйста.

– Мне чай, если можно, – попросил Саблин, – зелёный.

– Хорошо, и зелёный чай.

Гости прошли в небольшой, но уютно обставленный кабинет ректора с висящим на стене за столом портретом нынешнего президента страны.

Расселись за полукруглым столиком, пристыкованным к модному – из полупрозрачного пластика и стекла – столу хозяина.

Поглядывая на Прохора, он сел за стол, включил компьютер.

– Извините, я должен кое-кому сообщить о вашем визите.

– Кому? – насторожился Саблин.

Дмитрий Дмитриевич усмехнулся.

– Не волнуйтесь, это один мой хороший знакомый, математик, работает в НИИ «Космострой». Но просил, как только я увижусь с господином Смирновым, позвонить ему.

Саблин покосился на Прохора.

– Разве вы его знаете?

– Кого? Веретенникова?

– Смирнова.

Ректор оторвался от возникшей над столом виртуальной клавиатуры.

– Первый раз вижу. Вам всё объяснят.

– Кто?

– Тот, кто просил меня позвонить. До этой минуты я действительно никогда не встречался с вашим приятелем, но стоило мне посмотреть… минуту. – Дмитрий Дмитриевич потыкал пальцами в клавиатуру.

– Запись, – пробормотал Прохор.

– Что?

– Нет, ничего.

Ректор снова оторвался от экрана, пожевал губами, разглядывая хмурое лицо Прохора, но кто-то ему ответил, и он отвлёкся.

Саблин наклонился к Прохору:

– О какой записи ты говоришь?

– Ему вбили в память моё фото, – тихо сказал Прохор. – Это запись. Он увидел меня и вспомнил, что должен позвонить. ДД был здесь.

– Он сам ДД…

– Я имею в виду ДД из одиннадцатого числомира. Мой «братец» искал его в экзотах, а он оставил запись у нашего ДД.

– Неужели предусмотрел, что мы здесь появимся?

– Значит, предусмотрел.

– Провидец, однако.

– Сейчас он будет здесь, – с удовлетворением проговорил ректор. – Подождём немного.

Секретарша внесла поднос, на котором дымились чашки с кофе и чаем.

– Прошу вас, угощайтесь.

Прохор взялся за чашку, отхлебнул. Кофе был хорош, с кислинкой, как он любил.

– Берите печенье, конфеты вкусные, из глубинки, в Смоленской губернии делают, мне студенты привезли.

Прохор взял конфету «Нуга с орехами».

Конфета и в самом деле оказалась на редкость вкусной.

Устинья не притронулась к сладкому, он хотел посоветовать ей полакомиться конфетой, но заметил, что она не сводит взгляда с ректора, бросил на него взгляд.

Вздрогнул! Потому что Дмитрий Дмитриевич смотрел на него иначе, не так, как минуту назад: оценивающе, чуть огорчённо, понимающе и сочувственно.