Внутри меня зверь… - Татьяна Беляева

— Знаете, когда в прошлом году я понял, что будет война, сразу задумался над простым вопросом — что именно мне хотелось бы вам сказать перед боем? И думал я об этом все прошедшие месяцы. Мысли по этому поводу у меня были разные. Я даже несколько раз садился и пытался написать эпичную речь, которую бы потом цитировали в будущих учебниках истории!

И нечего скрывать свои улыбки — в зале раздались осторожные смешки, — на этом деле я испортил несколько десятков листов хорошей бумаги! — Ребята немного расслабились и уже не стеснялись открыто улыбаться.

В итоге речь я заранее так и не приготовил. Не потому, что не хотел, просто не смог. Порой мне казалось, что вот она, та самая идея, то о чём надо сказать. Но уже через несколько дней, мне эти слова казались глупыми и пустыми.

Где-то, после Нового года, я перестал мучить себя и решил — когда придёт время, всё сложится само собой. Так оно и получилось. Я стою перед вами, а в руках у меня нет заранее подготовленной шпаргалки. И говорю я именно то, что у меня на душе.

Завтра нам идти в бой и для всех из вас он будет первым. Вы прекрасно понимаете, что это не охота, не соревнование и даже не возможность стать героями. Но понимать это одно, а знать наверняка, это совершенно другое. Поэтому я очень хочу вам сказать главное.

Не старайтесь завтра совершать чудеса храбрости. Не стремитесь заслужить всеобщее уважение. Ваша цель следовать плану и приказам ваших командиров. А самое важное — постараться выжить!

Я ОЧЕНЬ ХОЧУ УВИДЕТЬ ВАС ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ В ЭТОМ ЗАЛЕ — ЖИВЫМИ И ЗДОРОВЫМИ. ВСЕХ! Я переживаю за вас, ребята…

А теперь, две минуты и все, кто не занят в патрулях и на дежурстве немедленно спать! Завтра вам потребуются силы.

Я повернулся и пошёл к себе в кабинет. Речь худо-бедно я сказал. Да, она не войдёт в учебники по ораторскому искусству, но всё же. Так зачем портить этот момент влажным блеском в своих глазах?

Я очень надеялся увидеть завтра к вечеру хотя бы половину из тех, кто был сегодня в зале… Живыми, пусть хоть и не совсем здоровыми. Но обязательно живыми!

Встал я ещё до рассвета. Не проснулся, а именно встал, потому что назвать сном моё лежание в постели нельзя было назвать даже с большой натяжкой. В здании школы, где я остался ночевать, было тихо. Почему не пошёл домой? А что мне там делать? Иннокентий эвакуировался вместе с Машей и её близняшками, а все оставшиеся близкие мне люди были здесь. Вот поэтому и остался.

Я начал настраивать себя на предстоящий день, который обещал, лично для меня, быть очень трудным. И дело не в предстоящем бое с военными, к нему я морально был готов, меня смущала и тяготила та обязанность, которую возложили на меня Староста и мэр. Я должен был стать наблюдателем.

Так уж сложилось, что все командиры отрядов прекрасно знали свои обязанности и зоны ответственности. Староста должен был координировать артельское ополчение и отряды вертунов. И уже попутно быть на постоянной связи с отрядами горожан. А вот мне предстояло сидеть на водонапорной башне и ни во что не вмешиваться. Именно поэтому весь мой отряд состоял из четырёх Зайцев, через которых мне предстояло передавать, при необходимости, информацию. И пока все будут сражаться и рисковать жизнями, я буду сидеть «в кустах»! Вот это меня очень сильно и смущало.

Я сначала пытался сопротивляться такому решению городских старшин, но факт того, что они будут заняты непосредственно боем и могут пропустить что-то важное, мне оспорить не удалось. Так что, где-то через час, мне пора будет поднимать Зайцев и отправляться к бывшему посёлку химкомбината, возле которого, на холме, располагался мой наблюдательный пункт.

Перед моим выходом прибыли гонцы от наших дальних патрулей, военные начали выдвигаться. Торопятся. Ну и ладно, раньше выйдут — раньше лягут. Я пожал руку пришедшему проводить меня Старосте и отправился в путь. Даст Бог, не последний.

Прибыв и устроившись на своём наблюдательном посту, я, в бинокль, стал пристально рассматривать нашу диспозицию, пытаясь ещё разок просчитать все возможные и невозможные варианты. Рядом со мной, пока ещё одетые и в человеческом виде, расположились Зайцы.

От лагеря военных к нам вела одна, но довольно хорошая дорога. Мы сначала хотели её испортить, но потом решили, что лучше оставить всё как есть. Так мы хотя бы точно будем знать, откуда ожидать удар вражеской техники. Дорога, в зоне моей видимости, совершала несколько поворотов и дважды проходила через небольшие участки леса. Был соблазн устроить засаду уже в первой роще, но и от этого плана мы отказались, слишком очевидно просчитывался такой вариант наших действий и военные, сто процентов, подумают об этом в первую очередь. И наверняка перестрахуются.

Мы решили начать бой на дальних подходах к городской застройке. Сигналом станет наш удар по бронетранспортерам. По нашей задумке мы остановим БТРы на повороте, около пруда, причем довольно оригинальным способом — головную машину атакует Гриша. По нашим прикидкам Крокодил, который последнюю неделю из воды не вылазил, достиг уже веса в тонну, не меньше. Так что его бросок должен был, по нашим прикидкам, бронетранспортёр повредить, а если повезёт, то и привести его в полную негодность. Но атаковать Гриша начнёт только по сигналу, когда замыкающий БТР будет подъезжать к заранее заложенному фугасу. Так что, если повезёт, бронетехнику противника мы зажмём на этом участке дороги.

Как только начнётся бой половина моих оборотней, под командованием Тигра и при поддержке его гигантов, должны напасть на лагерь военных. Как заверили нас бывшие военные, там должны будут оставить запасы боеприпасов и приготовиться к приёму раненных. Так что разгром этого объекта будет для нас значимым подспорьем и, может быть, отвлечёт часть сил атакующих.

Мы не рассчитывали, что удар по бронетехнике и тылам остановит военных, более того, скорее всего это подстегнёт их к попытке