Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762-1917 - Игорь Зимин

В 1816 г. приняли решение об увеличении штатов Пожарной команды Зимнего дворца. В первоначальном проекте эта команда именовалась Гвардейской пожарной ротой. После многочисленных согласований и поправок пожарники стали именоваться Дворцовой пожарной ротой. В ее штат входили 334 чел.[556] В эту роту включили и нестроевых – трубного мастера и 6 человек мастеровых. В документе прописывалась форма дворцовых пожарников: «мундир гвардейской пожарной роты имеет темно-зеленый с красною опушкою, покроем подобный гвардейскому экипажу». В 1823 г. для дворцовых пожарных «построили» праздничную форму[557].

Предполагалось комплектовать роту «из гвардейских полков людьми менее способными к фронтовой службе, но однако же здоровыми». Для размещения пожарников предполагалось построить «особенную казарму в Эрмитажном дворе». Ротному командиру предписывалось «обучить нижних чинов обращаться с пожарными инструментами». В числе этих инструментов значились пожарные трубы. Их «по боевому расписанию» обслуживали: по 10 чел. – 3 большие трубы; по 4 чел. – 13 средних труб и по 2 чел. – 42 ручные пожарные трубы. Ежедневный пожарный караул по Зимнему дворцу включал: 1 обер-офицера, 3 унтеров и 42 рядовых, всего 46 человек, которые должны были находиться на главной гауптвахте.

Брандмейстер дворцовой пожарной роты

При Николае I Дворцовую пожарную роту развернули до трех рот. Тому имелись причины. В 1832 г. сильный пожар произошел в Гатчинском дворце. После расследования стало ясно, что причиной пожара стала свеча, прилепленная к одному из образов. Николай Павлович немедленно официально запретил подобную практику во всех императорских резиденциях[558], а затем увеличил штаты Дворцовой пожарной роты.

В результате три роты пожарников обеспечивали пожарную безопасность всех императорских резиденций в Петербурге и его пригородах. В сентябре 1834 г. Николай Павлович распорядился расквартировать одну из рот прямо на чердаке Зимнего дворца: «устроить немедля на чердаке Зимнего Дворца над комнатами Придворной конторы помещения по прилагаемому у сего плану архитектора Шарлеманя для холостых нижних чинов Пожарной роты»[559]. Так на чердаке Зимнего дворца появилась казарма для нижних чинов 2-й Пожарной роты. Именно эти пожарники геройствовали на 17–19 декабря 1837 г.

У пожарников в Зимнем дворце имелся соответствующий времени пожарный инвентарь, который периодически обновлялся. Поначалу использовались стандартные методы, защищавшие дворец от возможного пожара. На чердаке дворца уже в апреле 1762 г. установили «60 ушатов с водой на случай пожара», а возле дворца «таких же 20 кадок, а в средний апартамент из белого железа с трубками 40 ночников»[560]. Добавим, что вода в ушатах была соленая. Это делалось для того, чтобы вода как можно дольше не замерзала даже во время сильных морозов. А «белого железа с трубками» – это жестяные ночники под одну свечу, с емкостью для воды.

Каска пожарного

Под инвентарем имеются в виду не только стандартные и вечные предметы – ведра, ящики с песком, лестницы, багры, ломы и топоры, но и различные технические средства. Например, в октябре 1772 г. хозяйственники Зимнего дворца заинтересовались предложением «машинного дела мастера Мише», который предлагал купить у него «для лучшей во время несчастливого пожарного случая, заливную трубу таковой величины, каковой еще в России не бывало и ныне при дворцах Ея Императорского Величества. которая во время пожара из себя выпущать может воды в час сто восемьдесят сороковых бочек»[561]. По словам «машинного мастера», эта труба обошлась ему в 926 руб., но он соглашался «уступить 126 руб…» и продать ее за «круглые» 800 руб.

Поскольку надобность в подобной «заливной трубе» действительно имелась, то «труба была испробована и куплена по словесному приказанию Бецкого за 800 руб…». Правда, потом те же хозяйственники долго искали место, куда можно поместить на хранение громоздкую трубу, и в конце концов построили для нее отдельный сарай. Можно считать, что «заливная труба» мастера Мише стала первым в истории Зимнего дворца механическим приспособлением для тушения пожаров.

В самом конце правления Екатерины II в Зимнем дворце произошло событие, не только взволновавшее всех его обитателей, но и повлекшее за собой устройство громоотвода в Зимнем дворце. Дело в том, что в конце апреля 1796 г. молния ударила в дымовую трубу в Эрмитаже над библиотекой, и печная труба дала трещину до самого низа. В результате в конце мая последовало распоряжение императрицы об установке громоотводов на крыше резиденции. Архитектор Старов составил смету, а курировал проект от Императорской академии наук знаменитый Леонард Эйлер. Он составил схему расположения громоотводов на крыше дворца, но императрица, пристально следившая за реализацией проекта, сочла число металлических прутьев чрезмерным. Однако академики, сославшись на свои расчеты, настояли на своем проекте, и на крыше Зимнего дворца появились многочисленные громоотводы[562].

Георг Фридрих Паррот

Когда Зимний дворец начали восстанавливать после пожара, то, естественно, встал вопрос и о громоотводах. В апреле 1838 г. «Высочайше учрежденная комиссия при Кабинете Его Величества для возобновления Зимнего дворца» официально обратилась к Министру народного просвещения с просьбой о содействии в решении вопроса, всячески подчеркивая срочность поставленной задачи.

Дальше заработали бюрократические механизмы. Министр народного просвещения в свою очередь обратился в Конференцию Императорской академии наук с распоряжением назначить кого-либо из профильных академиков «главным по громоотводам». Однако Конференция на срочность работы отреагировала по-академически вяло. Только когда в начале мая 1838 г. Комиссия вторично потребовала обозначить, «кому именно поручено будет от Академии устройство сих громоотводов», прозвучало имя академика Паррота. Именно ему и поручили «заняться немедленно составлением требуемого проекта»[563]. В середине мая Паррот принялся за составление проекта, затребовав от Комиссии план как самого Зимнего дворца, так и план его крыши. Однако уже через полторы недели Паррот фактически отказался от работы, заявив, что по состоянию здоровья ему необходимо уехать из Петербурга на дачу. При этом он предполагал приезжать в Петербург только раз в неделю. Также Паррот извещал Комиссию, что «ему совершенно не известен русский язык», поэтому он просил «сношения с ним производить на французском или немецком языках»[564].

Такая позиция академика искренне возмутила членов Комиссии, но они всего лишь потребовали от Академии «заменить Паррота другим чиновником». В результате 2 июня 1838 г. «главным по громоотводам» назначили академика Ленца. Однако Николай I, глубоко почитавший Паррота, лично распорядился, «…чтобы Ленц совещался с Парротом и руководствовался в нужных случаях его мнениями». При этом дело стояло. В конце концов, к осени 1838 г. на крыше Зимнего дворца появились 12 громоотводов.

При восстановлении Зимнего дворца в 1838–1839 гг. особое внимание уделялось противопожарным мероприятиям. Именно тогда возвели брандмауэры и новые каменные и чугунные лестницы, отодвигали от стен и заново перекладывали печи, возводили новые дымоходы. И везде дерево заменяли железом, чугуном и кирпичом.

Поскольку в Зимнем дворце начала работать паровая водоподъемная машина, то пожарники озаботились тем, чтобы ее работа не угрожала дворцу. Для этого в 1842 г. трубу паровой машины оснастили «огнегасительным от искр снарядом»[565].

После пожара 1837 г. очень внимательно следили за состоянием печного хозяйства. В Зимнем дворце печные трубы обслуживала целая команда печников. Для этой работы пытались использовать и новейшую для того технику. Например, в 1849 г. из Гамбурга выписали «модели вновь изобретенного снаряда для чистки труб»[566].

Зимний дворец был настолько большим хозяйством, что уберечься от пожаров было очень трудно. И они бывали, но, к счастью, незначительные. Такие пожары моментально гасили, и по результатам обязательного следствия устраивался жесткий «разбор полетов» на самом высоком уровне. Выводы из трагических событий декабря 1837 г. сделали, но полностью застраховаться от пожаров было невозможно.

Такой незначительный пожар в Зимнем дворце случился в феврале 1865 г. Как следует из рапорта «исполняющего должность заведующего Императорским Зимним Дворцом» военного инженер-полковника Алещеева, унтер-офицер роты дворцовых гренадер, следивший за чистотой и порядком вокруг Зимнего дворца «пополудни в 12 часу заметил выходящий дым из фуражного запертого сарая, принадлежащего Их Императорским Высочествам великим князьям Александру и Владимиру Александровичам». Унтер немедленно бросился к пожарникам, которые во главе с дежурным «при дворце брандмейстером Тимофеевым» сшибли замки с сарая. В сарае горело сено. Его потушили. Началось следствие. Сначала приняли версию, что огонь в сарай с сеном занесла конюшенная прислуга. Однако в результате тщательного осмотра выяснилось, что в полу сарая имелась трещина, уходившая в подвал дворца. Трещину со временем заполнила сенная труха, и один из проходивших по подвалу служителей, державших свечу в руке, случайно поджег эту труху, и огонь моментально ушел в щель, в результате чего сено в сарае затлело, а потом и загорелось.[567]. Как говорится, всего не предусмотришь.