Солярис. Эдем. Непобедимый - Станислав Лем

Выше, между жёлто-бурыми гребнями, блестела, перегораживая дорогу, какая-то длинная тонкая полоса. Координатор ещё больше сбавил скорость. Поперёк склона, там, где он плавно переходил в плато, над которым торчало что-то неопределённое, в обе стороны разбегалась гладкая, вдавленная в почву зеркальная лента. Коснувшись её кромки передними колёсами, вездеход остановился. Координатор спрыгнул с сиденья, потрогал зеркальную поверхность прикладом электрожектора, ударил в неё посильнее, наконец, ступил, подпрыгнул — лента не шелохнулась.

— Сколько мы уже сделали? — спросил Химик, когда Координатор вернулся.

— Пятьдесят четыре, — ответил тот и осторожно тронул машину с места.

Вездеход мягко качнулся, переехал через ленту (она выглядела как идеально прямой канал, наполненный застывшей ртутью) и, увеличивая скорость, помчался мимо мачт, увенчанных вибрирующими вихрями, пролетающими то слева, то справа. Потом многорядье мачт плавно повернуло на восток, а вездеход продолжал мчаться по прямой — стрелка компаса всё время показывала точно на букву "S".

Плато выглядело угрюмо: растительность постепенно сдавала свои позиции в сражениях с массами песка, которые приносил горячий, как из печки, восточный ветер. Из низких барханов торчали почерневшие, только у самой земли бледно-карминные кусты с осыпающимися кожистыми стручками. Иногда в высохших зарослях шевелилось что-то пепельное, несколько раз чуть ли не из-под самых колёс вездехода выскакивали какие-то существа, но люди не успевали рассмотреть даже контуры этих животных — с такой стремительностью те влетали в чащу.

Координатор лавировал, объезжая заросли колючего кустарника. Раз пришлось даже вернуться, когда они въехали в просеку, наглухо перекрытую песчаной дюной. Ехать становилось всё труднее. Чувствовалось отсутствие воды; большинство растений было совсем сожжено солнцем, под порывами горячего ветра они издавали мёртвый бумажный шелест. Вездеход поспешно поворачивал, двигаясь вдоль стен, образованных нависшими ветвями, из полопавшихся гроздьев сыпалась желтоватая пыль, которая покрывала ветровое стекло, комбинезоны, лица людей; дышать было трудно. Доктор поднялся с сиденья и наклонился вперёд, когда неожиданно завизжали тормоза, и машина остановилась.

Впереди, в нескольких десятках шагов, плато обрывалось, кусты тянулись до самой линии обрыва чёрной, янтарно отсвечивающей под солнцем щёткой. Вдали над невидимой котловиной вставали склоны высоких гор. Координатор выпрыгнул из машины и пошёл к ближайшему кусту с длинными, мягко раскачивающимися на фоне неба ветками.

— Спустимся, — сказал он, возвращаясь.

Машина осторожно двинулась вперёд, внезапно задрала зад, как будто собиралась перевернуться, канистра забренчала, ударяясь о решётку багажника, тормоза предостерегающе зашипели. Координатор включил насос, колёса разбухли на глазах, неровности крутизны сразу же стали ощущаться меньше.

Они увидели, что спускаются к волнистой пелене облаков. Изнутри её пробивал грушевидный столб бурого дыма. Он почти не расплывался в воздухе. Это своего рода вулканическое извержение длилось несколько десятков секунд, потом столб дыма с огромной быстротой начал опадать, скрываясь между белыми облаками, пока не исчез в них, всосанный обратно в гигантскую глотку, которая перед этим его вытолкнула.

Вся долина делилась на два яруса: верхний — ярко освещённый солнцем, и нижний — далёкий, невидимый, затянутый пеленой непроницаемых облаков. Вездеход катился к ним, раскачиваясь и подпрыгивая, прерывисто попискивая тормозами. Лучи низкого солнца ещё несколько минут освещали далёкие склоны на противоположной стороне, где, будто вырастая из чащи бурых и фиолетовых зарослей, торчали, поблёскивая, приземистые сооружения с зеркальными поверхностями. Смотреть на них было трудно — отражённое солнце ослепляло. До слоя белых облаков, казалось, было рукой подать, граница обрыва, обозначенная на голубом фоне зубчатой линией кустов, осталась высоко позади; машина шла всё медленнее. Внезапно они окунулись в какие-то влажные испарения, вокруг потемнело. Координатор снова притормозил; теперь они продвигались шаг за шагом. Потом зрение приноровилось к окружавшей их молочной дымке. Координатор включил фары, но сразу же их погасил, потому что электрический свет не пробивал эту мглу. Внезапно она развеялась.

Стало холодней, в воздухе висела влага. Вездеход катился по отлогому склону. Низкие облака тянулись далеко к бурым, чёрным и серым пятнам, расплывающимся в глубине долины. Впереди что-то слабо, туманно поблёскивало, как будто в воздухе был разлит слой маслянистой жидкости. Они почувствовали, что у них снова затуманились глаза. Доктор и Химик почти одновременно подняли руки, чтобы протереть их, но безрезультатно. Вдруг от мерцающего сияния отделилась тёмная точка и направилась навстречу людям. Вездеход шёл теперь по ровному месту, такому гладкому, словно оно было искусственно укатано и утрамбовано; чёрная точка росла, люди увидели, что она катится на круглых колёсах, — это был их вездеход, его отражение в какой-то поверхности. Когда изображение стало таким большим, что люди уже почти различали собственные черты, оно начало колебаться и пропало. Через то место, где должно было находиться невидимое зеркало, машина прошла, не встретив никакого препятствия, лишь на мгновение её залила волна слабого тепла, будто они проехали через невидимую разогретую преграду. В то же мгновение исчезло то, что минуту назад мешало им смотреть вперёд.

Под шинами захлюпало — вездеход въехал в мелкое болотистое озерцо, вернее, в лужу, по которой тянулись мутные полосы. Там и тут возвышались бугры более светлой почвы, пропитанной водой, по ним текли ручейки, вливающиеся в лужу. Дальше, по правую сторону, темнели какие-то бесформенные развалины, похожие не столько на остатки стен, сколько на рулоны перепачканных помятых тканей, лежащие один на другом, то возносящиеся на высоту нескольких метров, то опускающиеся к самой поверхности. Вездеход пробирался между ямами; что в них было, люди не видели. Координатор, подъехав вплотную к глинистому отвалу, остановился около одного из них, вылез из машины и вскарабкался на груду породы. Он наклонился над прямоугольным колодцем. Химик и Доктор увидели, как изменилось его лицо, и молча выскочили вслед за ним; ком глины развалился под ногой Доктора, чавкнуло болото. Химик поддержал его и потянул за собой.

В яме с отвесными утрамбованными стенками лежал навзничь обнажённый труп с лицом, залитым водой. Над чёрным зеркалом воды выступали только мощные грудные мышцы, между которыми торчал детский торс.