Весёлый Роджер на подводных крыльях - Авторский сборник - Владимир Васильев

Они все про Ольшу знали. Где живет, друзей и прочее. Ну, конечно, профессионалы… Стоит ли удивляться?

– Зачем? – не надеясь на ответ спросила она. Но Сеня с готовностью объяснил:

– Завгородний ночью удрал. В Крым – в Ялту. Мы едем туда же. Немедленно.

«Так-так. Одиссея продолжается.»

Ольшу провожали Енот и Паха. Ритки в домике не оказалось, но дверь была незаперта. Ольша вошла; провожатые уселись на лавочку неподалеку от входа. Енот непринужденно плел Пахе какие-то небылицы об Антарктиде.

Она почти уже собралась, когда Енот умолк на полуслове, а спустя секунду в домик ворвалась Ритка.

– Где тебя носит? – без обиняков начала она. – Что за приколы – два дня черти-где непонятно с кем? Я тут с ума схожу… – в голосе Ритки звучало праведное, ничем не прикрытое возмущение.

– Я еду в Ялту, – тихо сказала Ольша.

Ритка вмиг почуяла неладное.

– Кто эти двое – на лавочке? – понизив до предела голос спросила она.

Ольша промолчала. Не говорить же – инопланетяне?

– Да объясни ты, – не унималась подруга.

– Они обещали меня отпустить.

В стену деликатно постучали, занавеска отодвинулась и в щель просунулась, поблескивая очками, голова Енота.

– Время!

Ольша взяла сумку и, на секунду встретившись взглядом с Риткой, вышла.

Не успели они отойти и тридцати шагов, как из-за домиков показался десяток парней; Глеб и Юра-Панкрат, понятно, сию процессию возглавляли. Этого Ольша и боялась.

– Минуточку…

Еноту и Пахе преградили путь. Кое-кого из «спасательного отряда» Ольша знала – волейболистов с НКИ, Максима Саенко, Боцмана, Вовку Наумова… Внутри что-то оборвалось: двое из созвездия Змееносца просто не умели останавливаться. Язык прилип к гортани, Ольша хотела вмешаться, но навалившееся оцепенение сковало ее, словно смирительная рубашка.

Поправив очки, Енот кивнул Пахе. Тот мрачно достал винчестер. Два негромких выстрела, заглушенных истошным Риткиным криком; с Юры-Панкрата и одного из волейболистов сорвало одинаковые желтые кепки с «кемелом». Ольша смертельно побледнела; но никто не падал, все продолжали стоять.

Паха наступил ногой на гильзы и спрятал свое оружие. Енот подхватил Ольшину сумку.

Ее друзей почему-то пощадили. До сих пор валили всех неугодных направо и налево, а тут – припугнули, и все. Она никак не могла понять – почему? Не из-за нее же?

Когда Паха двинулся прочь, Ольша заметила, что гильз на асфальте уже не было.

До машины она дошла как в тумане.

4

– Если тебе что-нибудь нужно – скажи, мы купим.

Сеня небрежно вел машину и говорил с Ольшей; Енот читал свежий «Спорт-экспресс». Паха по обыкновению спал.

Ольша вяло кивнула. Ее спутники были мрачны, как Черное море в бурную зимнюю ночь. За исключением всегда безмятежного Пахи.

После стрельбы по кепкам они ненадолго заскочили в свой коттедж, Енот принес откуда-то две исполинские пиццы, а когда с ними расправились, сразу же стартовали в Ялту. Днем летать команда Бисмарка не решилась, поэтому поехали как все, по дороге. Правда, на редкость быстро, обгоняя даже прилизанные «Мерседесы» с одесскими номерами.

Неприятности начались уже на полпути к основной трассе: слева, уткнувшись смятым капотом в штабель бетонных плит, неловко приткнулась красная машина Артура. Внутри никого не было; Сеня, связавшись с каким-то Сластом, сказал, что Артур тяжело ранен, его унес Хасан на реабилитацию. Автомобиль кто-то повредил. Грешили, конечно, на Завгороднего и его боевиков.

С этой минуты Сеня и Енот сцепили зубы и погрузились в непонятный транс – лишь за Нечаянным к Ольше впервые обратились. А она все еще видела белое, как костюм теннисиста, лицо Юры-Панкрата, уставившегося на ствол пахиного винчестера. Самым парадоксальным было то, что она отказывалась воспринимать эту троицу как врагов, хотя они уже убили нескольких человек – ее, Ольшиных соотечественников. И сопланетников. Наиболее неприятен ей был Паха Толстый. Скала, закрытая книга, запертая наглухо дверь, а ключ выброшен много лет назад неизвестно куда. От него веяло холодом и бездной. Иногда ей казалось, что это вообще не человек, а манипулятор Сени, бездушный и исполнительный. Толстый сделай то, Толстый убери это. Не ест, не разговаривает… Сеня с Енотом выглядели совсем обычно, как сотни и тысячи людей вокруг, если бы не их фокусы. Впрочем, это как раз неудивительно: агент не должен выделяться из толпы, иначе это мертвый агент. Закон, единый для всех планет.

– Ты что, испугалась? – спросил Сеня странно родительским тоном. С заботой, участием, что ли? Сыграть такое не всякий актер сумел бы. Ольша вопросительно уставилась на него.

– А чего вы ждали?

– Не нужно нас бояться. Мы не приносим зла людям.

Ольша зябко поежилась.

– Как же… Я видела.

Положили человек десять и бровью никто не повел. И это называется «не приносим зла!»

– Если ты имеешь в виду боевиков Завгороднего, то их мы к людям не относим. Поднявший руку на себе подобного заслуживает лишь смерти.

– А полицейские? Они что, тоже не люди?

Сеня усмехнулся:

– Можешь не продолжать. Мол, семьи у них, жены, дети, родители… Я знаю. Но полицейских-то мы не убивали!

Он ловко добыл из-под тонкой джинсовой рубашки знакомый пистолет с набалдашником глушителя. Все-таки прятать оружие они были великие мастера.

– Это биопарализатор. Он не убивает, только обездвиживает на некоторое время. Полицейские около нашего домика давно очухались и, наверное, горюют у обломков своего джипа.

Сеня помолчал.

– Настоящее оружие только у Пахи.

– Этот его винчестер? – спросила Ольша.

Сеня уточнил, вновь делая непроницаемое лицо:

– Если ты имеешь в виду его пушку, то она выглядит под «снайдер», а не под истинный «винчестер».

– Какая разница! – перебила Ольша. – Стреляет что снайдер, что винчестер одинаково – насмерть!

Сеня вновь умолк.

– Послушай, девочка, – сказал он после минутного раздумья. – Ваше общество больно. А когда болезнь вцепится в организм, наступает время скальпеля. Никто не плачет, когда сталь вырезает пораженные ткани. И никто не не смеет называть хирурга убийцей.

Ольша в упор глядела на Сеню.

– Ваша хирургия больше смахивает на ампутацию.

– Нет, – Сеня покачал головой. – Ампутация делает человека инвалидом. А если мы пристрелим нескольких подонков, нескольких бандитов и убийц, обществу будет только лучше. Мы не собираемся оздоравливать все ваше общество – тут у вас такая помойка, что, боюсь, уже поздно. Но тем, кого эти уже не ограбят, не убьют, не унизят – им будет лучше.

– Круто, – констатировала Ольша. – Вселенские судьи. Но вас сюда никто не звал, между прочим, на нашу помойку.