Страшный суд - Станислав Гагагрин

А понятие «имманентного» восходит к Аристотелю, современное же его толкование дано тем же Кантом. И означает пребывание в чем-либо чего-либо. Понял?

Впрочем, и то, и другое чистой воды идеализм, я бы сказал: ярко выраженный идеализм. А быть приверженцем какой-либо одной, крайней точки зрения, всегда опасно: можешь впасть в примитивный, вульгарный догматизм. И чтобы этого не происходило, 12 июля 1993 года я открыл и вчерне обосновал философию порядка, о которой написал в статье «Наши задачи». Она опубликована в спецвыпуске «Русского пульса», где рассказывается о моем творчестве и нашей фирме. Прочти и напиши мне, что ты об этом думаешь.

И с Анатолием поговори на эту тему. Он о моем учении знает.

Опубликовали, кстати, статью о философии порядка Станислава Гагарина и в Сибири — омские «Коммерческие вести».

Конечно, теперь мне надо работать и работать в этом направлении, обосновывать новую теорию примерами и фактами, но сейчас на шее висит роман «Страшный Суд». В этом году я его закончу, вот тогда и займусь философией, стихами и сказками.

Посылаю тебе 2-ой том «Сыщика», в нем мой роман «У женщин слезы соленые». Напиши на него рецензию, Толик поможет. И еще сделай со мной беседу. О моем творчестве, об издательской деятельности. Материалов у тебя выше головы. Если что надо еще — напиши, а я вышлю. Или Толя опять же поможет, у него есть все мои сочинения, равно как и у тебя.

Вот это будет самое то. Твои работы пусть опубликуют в Екатеринбурге, дадим их и здесь, в Москве, а главное — написанное, сочиненное тобой войдет в Собрание сочинений Станислава Гагарина, первый том которого выходит на днях.

Подбираю тебе книги по философии, по истории масонства, которой ты заинтересовался. Заведи собственную умственную библиотечку, а пока бери книги у Толика, он тебе не откажет, только не теряй, сейчас философские книги в большой цене, да и не найдешь то, что нужно. Запишись еще в Белинку, там есть потребное твоим интересам… Маме и бабушке привет.

Вера Васильевна вам кланяется, приветствует тоже. Обнимаю. Папа Стив, 24 октября 1993 года.

P.S. И всегда помни — за тобой будущее Державы. Осознание этого налагает великую ответственность.

В «Философии духа» Гегель, рассуждая об особенностях духа субъективного, утверждает, что истинная свобода состоит в тождестве его с другим.

— Я только тогда истинно свободен, — говорит йенский любомудр, — если и другой тоже свободен и мной признается за свободного.

Эта свобода одного в другом соединяет людей внутренним образом; тогда как, наоборот, потребность и нужда сводит их вместе только внешне.

Люди должны поэтому стремиться к тому, чтобы найти себя друг в друге…

Записывая эти строки утром 2 декабря 1993 года в Переделкине и торопясь на завтрак в столовую писательского Дома творчества, я полагал ограничиться приведенными выше фразами. Но позавтракав, интересно поговорив с одностольником, ташкентским сочинителем Раулем Мир-Хайдаровым о текущем моменте — никогда еще не встречал такого ярого русофила татарской крови, поговорив с Таней и Линой Яновной, узнав, что вчера привезли из типографии сигнальный экземпляр первого тома Собрания сочинений Станислава Гагарина и сообщив об этом Галине, главреду, я вернулся в двадцать первую комнату, вновь перечитал гегелевскую главку «Признающее самосознание» и понял, что цитирование необходимо продолжить.

Утверждая, что природность разобщает людей, препятствует им быть друг в отношении друга свободными, Гегель далее пишет:

«Свобода требует поэтому того, чтобы самосознающий субъект и собственной природности не давал проявиться и природности других тоже не терпел бы, но чтобы, напротив, относясь равнодушно к наличному бытию, в отдельных непосредственных отношениях с людьми, он и свою, и чужую жизнь ставил бы на карту для достижения свободы.

— Только посредством борьбы, следовательно, может быть завоевана свобода, — говорит Гегель. — Однако заверения в том, что обладаешь свободой, для этого недостаточно: только тем, что человек как себя самого, так и других подвергает смертельной опасности, он доказывает на этой стадии собственную способность к свободе».

И последнее:

«…Хотя государство… может возникнуть вследствие насилия, но держится оно тем не менее не на нем… В государстве дух народа — нравы и законы — являются господствующим началом».

Еще до того, как представитель Зодчих Мира Адольф Гитлер отправил меня в компании с Александром Суворовым и лихими парнями из ВЗОРа спасать Белоярскую атомную кофеварку, где я неожиданно столкнулся с монстром, принявшим обличье Первого Лица, Дима Королев принес мне долгожданную книгу Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь». Уже потом он достал мне и две другие работы великого — теперь я этого необычного философа иначе не называю — человека: «Этносфера. История людей и история природы» и «От Руси к России».

Конечно, мне доводилось слышать о Льве Николаевиче прежде, но как-то урывочно, в основном о его знаменитых папе и маме, но также и о некоей своеобразной теории, которая, дескать, перевернула мир исторической Науки. Но все как-то на обывательско-кухонном уровне приходила ко мне информация о Гумилеве… Вот еще о том, что мэрзкий городничий не разрешал похоронить истинного патриота России в Александро-Невской лавре, узнали мы из сообщений Невзорова в «Шестистах секундах».

Неподдельный и жгучий интерес к теории этногенеза, созданной Гумилевым, появился у меня после статьи Игоря Шишкина «Еще раз об антисистеме», опубликованной в 28-м номере газеты «День». В статье этой, точнее в развернутой и тщательно аргументированной реплике Игорь Шишкин в пух и прах разнес некоего С. Косаренко, исказившего в угоду ломехузам суть учения Гумилева.

Тогда я и насел на Диму Королева с просьбами срочно добыть мне любые книги незаурядного мыслителя.

Признаюсь: теорию этногенеза принял сразу и безоговорочно. Помимо всего, меня подкупил стиль изложения Гумилевым собственного учения, образный, отнюдь не засушенный «академический» язык, русский язык, одним словом.

«Древнюю Русь и Великую Степь» я читал, что называется, запоем. И чем дальше, тем больше укреплялась мысль о том, что пишем мы со Львом Николаевичем об одном и том же. Разумеется, ученый использует собственную терминологию. Соответственно и историю человечества он рассматривает с точки зрения особых толчков, которые обусловливают внутри того или иного народа взрыв пассионарности, или, ежели по-русски, одержимости.

И то сказать: феномен монгольского нашествия или сорвавшихся, будто с цепи, викингов классовой борьбой не объяснишь…

Но больше всего меня привлекло учение Гумилева о химерах и порождаемых ими антисистемах. В замаскированном несколько виде это как раз и есть те ломехузы, агенты галактических Конструкторов Зла, которые в разные эпохи прятались под личинами катаров и маздакитов, альбигойцев и розенкрейцеров, богумилов и обадистов.

Но ведь если считать тезис о Конструкторах Зла достоверным, а сомневаться в его истинности у меня нет оснований — зачем посланцам Зодчих Мира, героям романов Станислава Гагарина «Вторжение», «Вечный Жид» и «Страшный Суд» вешать автору и его читателям лапшу на уши — тогда объясняется и происхождение пассионарных толчков, влекущих микромутацию на поведенческом уровне, толчков явно космического происхождения.

Остается только решить: во благо или во зло взрывы одержимости целых народов? И тогда станет ясно, кто стоит за пассионарными толчками, определяющими этногенез, развитие нации — Зодчие Мира или Конструкторы Зла.

Мне срочно нужен был советник и консультант… Но к кому бы я мог обратиться с мучающими Папу Стива вопросами? Разве что спросить самих Зодчих или их посланцев… Но связи с ними в этот период у меня не было.

Я вернулся из Старого Мерчика, в реальном мире наступило первое сентября, но число это не застопорилось, как в мире параллельном, где все события развивались в одни и те же сутки.

Вот уже прошло второе, третье сентября, неделя, другая, я писал роман, отвечал на письма читателей, добывал полиграфические материалы, проверял верстку первого куска романа «Вечный Жид», помещенного в четвертом томе «Современного русского детектива», и без устали штудировал сочинения Льва Гумилева, будучи уверенным, что автор, как и я, непременно находился в контакте с силами, управляющими Иным Миром.

Но как получить подтверждение этому?

Шло время. Не за горами был погромный указ Eltcin’a и последующее за ним Кровавое Воскресенье в Черном Октябре, вызвавшие у здравомыслящих отечестволюбцев настоящий шок, но отнюдь не заставившие их сдаться и безвольно опустить руки.